Лабиринт - Яэко Ногами

боковой карман. Достав оттуда документ, похожий на сезонный железнодорожный билет, толстяк сунул его под нос раненому.

— Возьмите у дамы чемодан,— приказал он мужчине в черном котелке, стоявшему позади солдата и женщины.— Вам холодно? — любезно поклонился он женщине.— Весьма сожалею,

— Нет! — воскликнула она, неизвестно к кому обращаясь, и загородила собой чемодан.— Не беспокойтесь.

— Давайте чемодан!

— Ничего, он не тяжелый!

— Давай, тебе говорят!

— Что вы? Чужие вещи...

Не ввязываясь в этот спор, солдат продолжал рассматривать предъявленное ему удостоверение личности тайного агента политической полиции в Кусацу. В это время на дороге показался рудокоп-кореец, который первым сошел с поезда и затем куда-то исчез. Он шел, напевая грустную корейскую песенку. Занятые допросом агенты не обратили на него внимания, хотя шестое чувство сыщика должно было бы их насторожить. Подойдя к стоявшей на дороге группе, кореец остановился, словно наткнувшись на неожиданное препятствие. Как раз в этот момент агент бросился к раненому, который все еще рассматривал удостоверение, и сдернул с него очки. Очки упали на землю. Но в то же мгновение рудокоп молниеносным ударом сбил агента с ног и навалился на него сверху; тот так и не успел разглядеть беловатую полоску шрама, рассекавшего правую бровь солдата.

— Ах ты красная сволочь!

С необычайной для толстяка ловкостью агент извернулся, вскочил на ноги и кинулся на солдата. Сыщик в черном котелке, оттолкнув женщину, кинулся на рудокопа. Солдат схватился с агентом, все его недуги как рукой сняло.

В схватку храбро вступила и женщина. Сбитая на землю сыщиком в черном котелке, она, как бы повинуясь закону противодействия, с такой же стремительностью вскочила и обхватила ноги агента, напавшего на солдата. Это помогло солдату вырваться из цепких рук противника и отшвырнуть его от себя. Толстяк качнулся и рухнул наземь, фетровая шляпа отлетела в сторону, обнажив круглую лысеющую голову.

— Уходите! — Всем телом женщина навалилась на ноги агента и сдавленным голосом еще раз крикнула солдату: — Уходите!

Отталкивая сыщика, солдат оступился и тоже упал. Вскочив на ноги, он хотел бежать, но заколебался: ведь спутница окажется в руках агента. А тот, стараясь освободиться, остервенело бил ее по лицу то ногой, то своими круглыми тяжелыми кулаками. Волосы женщины растрепались, все ее лицо было в крови. Но она не издала ни единого стона. Она вцепилась в ногу сыщика с таким отчаянием, словно была готова не выпускать ее и под угрозой смерти. Видя, что солдат мешкает, она снова закричала, и в тоне ее слышался уже приказ:

— Немедленно уходите!

Сбросив шинель, солдат побежал. Рудокоп быстро справился со своим противником и, подмяв его, сидел на нем верхом. Второй сыщик рванулся было за солдатом, но женщина все еще не выпускала его, и он стал отбиваться от нее с удвоенной яростью. Когда солдат побежал, внимание женщины ослабело, и это сказалось на ее усилиях. Агент еще раз рванул ногу, и в руках женщины остался только резиновый сапог, будто она сдернула шкуру с какой-то черной гадины. Агент побежал в одном сапоге. За соседней скалой мелькнул белый халат раненого. Он то появлялся, то исчезал за поворотами дороги. Издали казалось, что там бежит какой-то белый зверек.

Нужно было задержать агента, помчавшегося вдогонку за солдатом, и рудокоп, чтобы отделаться от своего противника, схватил его и, высоко подняв, грохнул о землю. Но не успел кореец пробежать и нескольких шагов, как сыщик пришел в себя и кинулся за ним. И тут под ноги ему метнулась женщина. Сыщик перелетел через нее и упал. Он хотел вскочить, но она схватила его за ноги с такой же ловкостью, с какою раньше проделала это с агентом в резиновых сапогах. Сыщик старался освободиться и, рассвирепев, бил ее изо всей мочи по лицу, в грудь, но и на этот раз у нее не вырвалось ни единого стона.

Извиваясь по земле, с окровавленным лицом, в перепачканном грязью свитере, она медленно тащила за собой агента к обрыву. Глубокая пропасть зияла совсем близко. На краю ее, едва цепляясь корнями за песчаную почву, торчал одинокий низенький кустик с голыми ветвями. Сыщик яростно вырывался. Под тяжестью боровшихся земля у самого обрыва осела, поползла, и затем вцепившиеся друг в друга тела сорвались в пропасть — так волчок, кружась на столе, все ближе и ближе подходит к краю и вдруг падает вниз...

Лишь черный котелок, слетевший с головы сыщика еще во время схватки с рудокопом, остался лежать на жухлой траве у самого края обрыва.

Глава восьмая. Домик на косогоре

А как ты узнал, что это была Сэцу?

— В то утро, когда я удирал в Маньчжурию, на ней был серый свитер. Она сама связала его из шерсти, которую я как-то случайно купил в Синдзюку (Синдзюку — торговый район в Токио) и подарил ей. Странно, но когда я вспоминал о ней, она всегда представлялась мне в этом свитере. И как только я услышал, что разбившаяся в пропасти женщина, которую оказалось ней возможно опознать, была в сером свитере, я сразу дога* дался, что это она.

— А кто же тот мужчина, который был с ней?

— А вот слушай. Незадолго до того, как это случилось, главное полицейское управление допустило большой промах. Тяжело заболел один заключенный. Пришлось поместить его в ближайшую больницу. К нему приставили трех охранников, но, несмотря на это, перед самой выпиской из больницы он бежал: вылез в окно уборной и спустился по веревочной лестнице. Вероятно, это он и был с ней. Но точно, конечно, я не знаю. И еще любопытна история с двумя сыщиками. Сыщики прицепились к нему не потому, что знали, какая это важная птица. Они действовали просто по интуиции, но потерпели неудачу. И когда тот из агентов, что свалился в пропасть, кое-как выбрался оттуда и оба пришли в свое управление, они, говорят, даже не представили никакого доклада и сейчас делают вид, что ничего не произошло. Сыщики часто так поступают, если упустят добычу.

«Быть может, благодаря своему героическому поступку Сэттян избежала иной смерти — жалкой и бессмысленной»,— подумал Сёдзо, но ничего не сказал. Одетый в шевиотовый костюм, он сидел, прислонившись спиной к колонне и обхватив руками колено. Он снова испытующим взглядом посмотрел на Кидзу, который был одет в защитного цвета форму маньчжурского «Кёвакай» и, скрестив ноги, сидел спиной к парадной нише, украшенной картиной,