Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной - Евгений Юрьевич Лукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Привычным жестом распахнул правый борт куртки, предъявив торчащие из внутреннего кармана бледные тоненькие брошюрки «Что отвечать психиатру?», внешне до обидного напомнившие сборничек стихов самого Стратополоха.
Стиснув зубы, Артём обежал искусителя и устремился по коридорчику к заветному кабинету. В том-то и штука, что психиатру надо было сейчас отвечать совсем не то, о чём говорилось в брошюрках. Собственно, не психиатру, а участковому психотерапевту, но в данном случае это значения не имело…
– Что с вами? – ахнул Валерий Львович.
– Навязчивости, – прохрипел Стратополох, оседая на стул.
Участковый всмотрелся и понял, что дело, кажется, и впрямь серьёзное.
– В чём это выражается?
– Я всё переделываю, доктор!!!
– Что именно?
– Текст! – вздрогнув, признался Стратополох. – Переписываю каждый абзац по сто раз…
Далее оба понизили голоса, подались через стол друг к другу, беседа пошла напряжённо, тревожно, стремительно.
– По сто раз, вы говорите?
– Ну не по сто… По десять, по двадцать раз! Ничего не могу с собой поделать. И боюсь, боюсь…
– Чего боитесь?
– Боюсь, как бы какое слово не повторилось.
– А если повторится?
– Плохо…
– Почему? Дурная примета?
– Нет. Просто боюсь. Перечитаешь, что написал, вроде нет повторов. А потом опять появляются. Сами…
Артём видел, как в пристальных, увеличенных линзами глазах участкового затлел охотничий огонёк. Только бы не переиграть, только бы не переиграть…
А недоиграешь – тоже ничего хорошего…
– То есть чувствуете сильный страх?
– Да! А тут ещё значки вдобавок…
– Какие?
– Просто значки. Я их вижу, понимаете, вижу!
– Как видите: в голове или на мониторе? Что за значки?
– Такие маленькие…
– Какого цвета?
– Кажется, чёрного. Да, чёрного. Точечки между словами, а в конце абзаца вроде буква «П» с хвостиком… Я их ненавижу.
– Почему?
– Они нехорошие.
– Откуда знаете, что нехорошие?
– Я их не печатал. Они сами появляются и мешают.
– С какой целью мешают?
– Не знаю…
– Они разговаривают с вами?
– Нет, не разговаривают.
– Смотрят на вас?
– Ну… в каком-то смысле… Да, смотрят.
– Отключить не пробовали?
– Пробовал. Не выходит.
– Отвернуться от них можете?
– Могу, наверное, но… они же всё равно там!
Искры любопытства в глазах участкового разгорались ярче и ярче. Такое впечатление, что каждый ответ Артёма, с одной стороны, озадачивал Валерия Львовича, с другой – приводил в восхищение.
– Вам что-то не даёт отвернуться от монитора?
– Да.
– Значки?
– Нет.
– А кто?
– Не знаю. Говорит: «Убери эпитет, убери эпитет…» Подзуживает, подзуживает…
– Это человек? Кто он такой? Мужчина? Женщина?
– Нет… Не человек. Нечто.
– То есть оно знает ваши мысли? И влияет на вас?
– Да, очень…
– А как оно влияет, посредством чего?
– Не знаю…
– Вы разговариваете с ним?
– Да… ругаюсь.
– Мысленно?
– Иногда вслух.
– И оно слышит?
– А чёрт его разберёт…
– Хоть раз видели его?
– Нет. Ни разу.
– Какое отношение оно имеет к вам?
– Я же говорю: сидит в голове, как пуля… То ему не так, это не эдак… Доктор! – взмолился Стратополох. – Помогите…
Валерий Львович откинулся на спинку стула и прикрыл веки с удовлетворением меломана, только что прослушавшего скрипичный квартет. Снял, как водится, свои окуляры, достал бархотку и на этот раз протирал линзы особенно долго. Всю душу вымотал.
– Ну что ж… – с прискорбием молвил он, водружая очки на место. – Навязчивость, выраженная в ритуалах… Необходимость по многу раз переделать абзац… суеверно избежать повторов… Убеждённость, будто текст от этого становится лучше… А «значки», насколько я вас понимаю, явление псевдогаллюцинаторное, так?
Стратополох подавленно молчал.
– Стало быть, вы даже знаете, что от истинных галлюцинаций можно отвернуться, а от псевдогаллюцинаций – нет… Да ещё вдобавок это ваше «нечто»… Хорошо подготовились, Артём Григорьевич, просто хорошо! Невроз навязчивых состояний вышел у вас прямо как настоящий… Поздравляю! Я вам даже едва не поверил… Слушайте, а вы, наверное, неплохой писатель!
Глава 15
На круги своя
Восстаёт мой тихий ад
В стройности первоначальной.
Владислав Ходасевич
– Артём Григорьевич!..
Опять всё та же супружеская чета.
– Поздравляем, поздравляем… – лучась радушием, пела медоточивая соседка, глаза же у самой опасливо постреливали по сторонам. – Такая честь, такая честь… Неужели на премию Безуглова?
Серенькое костистое личико её супруга под козырьком серенькой кепки вымученно покривилось в некоем подобии заискивающей улыбки. Из кармана плащика опять торчал свежий номер газеты «Будьте здоровы!».
– Вот о ком вам написать надо, вот… – указывая на невзрачного спутника жизни, умильно продолжала соседка. – Всю жизнь за правду страдаем, никак справедливости не добьёмся… Да и где она, справедливость? – вздохнула она, пригорюнившись.
Кое-как отвязавшись и заверив, что обязательно выслушает при случае душераздирающую историю их трудной жизни, Стратополох проник в подъезд, где задержался, восстанавливая истерический настрой, частично утраченный после беседы с соседями.
Любую, даже самую мягкую попытку привести его к общему знаменателю он воспринимал всегда как посягательство на свою внутреннюю свободу. Но теперь… То, что происходило теперь, даже сравнить было не с чем.
Чувствительная, ранимая душа литератора билась, корчилась и требовала учинить в знак протеста нечто самоубийственное: ну, например, взять и отказать Безуглову, когда тот попросит о встрече. Да, но, с другой стороны, обнадёжил, согласился сотрудничать, даже что-то там подписал… Неловко людей подводить.
А им его так обжимать – ловко?!
«В конце концов клялся я не вам, а Гиппократу!»
Родной двери Артём достиг в остервенении.
Однако, стоило войти в прихожую, шибануло ароматами, от которых он успел, оказывается, отвыкнуть напрочь: никотин, перегар и почему-то водяной пар. Как в бане.
Посреди комнаты растопырилась гладильная доска, возле которой стоял разобиженный Павлик, в трусиках, и собственноручно утюжил шорты. Белая рубашка и розовый галстук с клинообразной подпалиной висели, перекинутые через спинку стула.
– Где? – угрюмо спросил Артём.
– В кухне, – буркнул Павлик.
Стратополох прошёл в кухню. Возле загромождённого чем попало стола сидела распустёха распустёхой пьяненькая Виктория, в халате, и курила три сигареты сразу: одна дымилась во рту, другая – в пепельнице, третьей супруга дирижировала в такт мыслям.
«Интересно, закурить попросит?» – мелькнуло в голове.
– Дай закурить! – грубо потребовала Вика, заметив наконец Артёма.
При этом окурок выпал у неё изо рта и, рассыпая искры, покатился по полу.
Стратополох нагнулся, поднял, погасил огонёк в пепельнице. Потом, не спуская глаз с жены, молча опустился на табурет.
То есть попросту взяли и раскодировали. А вроде говорили, только побочные последствия уберут… Или там всё уже настолько перепуталось, что потяни за одну ниточку – целый узел распустишь?
– Ну ты дашь мне вообще спички
