Страдания и Звёздный свет - Каролайн Пекхам

сладкого яда ночь за ночью, зная, что однажды он расплавит мои внутренности, но тем не менее, я зависел от его вкуса.

Лозы поползли сверху вниз, обвиваясь вокруг ствола дерева и крепко связываясь друг с другом, образовывая лестницу, и я взобрался на крыльцо, опустился на поросшее мхом сиденье качелей и запустил пальцы в волосы Калеба, чтобы высушить их с помощью магии воздуха. Это было то, что я сделал инстинктивно, то, что я совершал для него бесчисленное количество раз, но сейчас, по его взгляду, мне казалось, что я не должен был этого делать.

Я снова переступил этот барьер, мои намерения уже не были чисты. Я хотел его. Черт, я должен был притвориться, сохранять спокойствие и укреплять возведенную вокруг моих эмоций крепость, пока он не увидел правду. Я всегда был слишком ласковым с другими Наследниками, это была моя природа, но теперь каждое прикосновение Калеба казалось секретом, который нам не разрешалось озвучивать.

Он никогда не просил меня остановиться, но в то же время он никогда не просил меня продолжать. Только если он не нуждался в отдушине, в моменте слабости и ощущении прижатого к нему горячего тела. Но для этого у него теперь была Тори. Он не инициировал ничего подобного со мной достаточно долго, чтобы я окончательно убедился, что мы никогда к этому не вернемся. Неужели он снова влюбился в нее? Неужели он так и не смог забыть ее?

— Спасибо, — пробормотал он, когда я опустил руку, одарив его непринужденной улыбкой, которая говорила, что это пустяк. Только одно такое прикосновение к нему всегда было чем-то особенным в эти дни.

— Это кофе хорошо пахнет, — прокомментировал я, чтобы хоть что-то сказать, и в мгновение ока, от которого у меня закружилась голова, он исчез внутри и вернулся через мгновение, протягивая мне в руки мой собственный кофе, не пролив при этом ни капли из обеих кружек.

Я сделал глоток молочно-сахарного напитка, приготовленного по моему вкусу, и с жадностью проглотил кофеин. Военный совет длился достаточно долго, чтобы у меня разболелась голова и усталость сковала кости, а кофе помог мне взбодриться.

— У меня не было возможности рассказать тебе раньше, и я не хотел говорить об этом на военном совете, потому что уверен, что наши родители пришли бы в ярость — особенно моя мама, — но кое-что произошло во дворце между мной и Орионом, — сказал Калеб.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Наши разумы как бы соединились, — сказал он, нахмурившись. — Я слышал его голос в своей голове, и я мог видеть его глазами.

— Черт, — вздохнул я. — Как будто он мог слышать твои мысли?

— Да, наверное, — сказал он, и я нахмурился, завидуя ему, хотя это, вероятно, не было моим главным приоритетом в том, что я должен вынести из этой новости.

— Ты можешь это повторить? — спросил я.

— Я пытался, — вздохнул он. — Я не могу понять, как это сделать.

— Ты можешь попробовать на мне? Или это фишка ковена? — спросил я, скрывая зависть в своем голосе.

Как так получается, что все вокруг получают шикарные узы и блестящие метки? Я никогда не получал ничего подобного, а ведь я был на Луне. Даже она не дала мне маленькое колечко в глаз или полумесяц за ухом. О, стать лунной парой. Волк может помечтать.

— Думаю, это фишка ковена, — сказал он, и я кивнул, устремив взгляд на море, где солнце начинало опускаться. Еще один день прошел. Еще одна битва проиграна. Была ли эта плавучая скала последними остатками умирающей фракции повстанцев? Если нас всех уничтожат, будет ли правление Лайонела продолжаться и дальше, или однажды другие восстанут против него?

Мне не нравилась мысль о том, что мы единственные, кто борется, не тогда, когда неудача продолжает стучаться в нашу дверь.

— Нам нужно отдохнуть, — сказал Калеб, и мой взгляд снова переместился на него: он пристально смотрел на меня, его темно-синие глаза, казалось, заглядывали прямо в мою грудную клетку, где мое сердце выкрикивало его имя. Я мысленно закрыл рукой его маленький предательский ротик, но оно все равно выдавало меня, бешено колотясь и, несомненно, обращаясь к нему. Его колено стукнулось о мое, его пальцы коснулись моей ноги, когда он опустил руку между нами, и желание, которое я испытывал к нему, усилилось.

Он казался ближе, чем раньше, расстояние между нашими ртами сокращалось, и я не был уверен, я ли это наклоняюсь к нему или он. Скорее всего, я.

Моя безнадежная тоска по нему всегда делала меня слабым, и если бы был хоть какой-то шанс снова почувствовать прикосновение его рта к моему, я бы воспользовался им здесь и сейчас, оставив свои мучительные вопросы за дверью и добровольно следуя к своей гибели.

— Кукууууууу! Кто обитает в этой корявой обители? — голос Вошера заставил меня выпрямиться, словно он воткнул раскаленную кочергу мне в задницу, и я возвел свои ментальные стены прежде, чем его сила Сирены смогла даже приблизиться к тому, чтобы коснуться меня.

Калеб внезапно оказался сидящим на дальнем конце качелей, запустив руку в волосы, с таким видом, будто он никогда не приближался ко мне даже на дюйм, но я все еще ощущал жар его дыхания на своих губах. Мое воображение было чертовски диким, но ведь это было реально… не так ли?

— Извините, что прервал вашу тусовку, — крикнул Вошер, начиная делать выпады на траве под домиком на дереве. Он был одет в обтягивающие штаны для йоги, которые раздобыл неизвестно где, а его грудь была обнажена, светло-голубые чешуйки формы Ордена покрывали его загорелую плоть. — Некоторые повстанцы собираются на северном пляже, чтобы немного пошалить с небесами. Этой ночью будет полнолуние, а так как сейчас декабрь, то луна будет морозная! А еще лучше всего то, что Венера становится ретроградной. Эта сексуальная, знойная хозяйка планеты запустит немного своего соуса глубоко в наши щели, и пока все чувствуют себя немного подавленными, это должно помочь нам снова обрести хорошее настроение, упругость и тепло внутри нас. Как вам это, парни?

— Я не знаю… ты заставил нечто вроде потрясающего звучать отвратительно. — Я помрачнел.

Я даже не знал, что сегодня полнолуние. Со всем происходящим я совершенно перестал следить за ее циклом, неудивительно, что сегодня я чувствовал сильное влечение к Калебу, мои инстинкты были обострены до предела.

— Не будь глупенькой сосиской, Капелла. Мы должны продолжать двигаться вперед и использовать преимущества, которые дают нам небеса. Сегодня вечером мы можем заглянуть в глубины своего сознания