Большое собрание мистических историй в одном томе - Коллектив авторов

class="p1">– Я уже сказал тебе, почему я вздыхаю, – отвечал человек. – Чувствую я, что здоровье мое слабеет, и это меня пугает; ведь ты же сам сказал: никому неохота, померев, отправиться в преисподнюю. А вот почему я так дешево продаю – тут тебе надо объяснить еще одну особенность этой бутылки. В незапамятные времена, когда Сатана впервые принес бутылку на землю, она стоила неслыханно дорого, и пресвитер Иоанн, первый, кто ее купил, отдал за нее несколько миллионов долларов. Но дело в том, что эту бутылку нельзя продать иначе как с убытком для себя. Если ты продашь ее за ту же цену, за какую купил, она снова вернется к тебе, как голубь в голубятню. Понятно, что цена ее из века в век все падала и теперь уже стала на удивление низкой. Я сам купил эту бутылку у одного из моих богатых соседей и уплатил всего девяносто долларов. Я могу продать ее за восемьдесят девять долларов и девяносто девять центов, но ни на цент дороже, иначе она тут же вернется ко мне обратно… Из-за этого возникают два затруднения: во-первых, когда ты хочешь продать такую диковинную бутылку за какие-нибудь восемьдесят долларов, люди думают, что ты просто шутишь. А во-вторых… Ну, да это потом… Я, собственно, не обязан вдаваться во все подробности. Только учти – бутылка продается лишь за ходячую монету.

– Откуда мне знать, что все это правда? – сказал Кэаве.

– Кое-что ты можешь проверить сразу же, – отвечал человек. – Отдай мне пятьдесят долларов, возьми бутылку и пожелай, чтобы твои деньги возвратились к тебе в карман. Если этого не произойдет, честью тебе клянусь, что буду считать сделку несостоявшейся и верну тебе деньги.

– Ты не обманываешь меня? – спросил Кэаве.

Человек торжественно поклялся, что говорит правду.

– Что ж, пожалуй, я рискну, – сказал Кэаве. – Ведь от этого беды не будет.

И он отдал свои деньги человеку, а человек протянул ему бутылку.

– Ну, черт в бутылке, – промолвил Кэаве, – верни мне мои пятьдесят долларов.

И что же – едва произнес он эти слова, как карман его снова стал так же тяжел, как прежде.

– Это и в самом деле чудесная бутылка, – сказал Кэаве.

– А теперь прощай, приятель! – сказал человек. – Проваливай отсюда, и дьявол с тобой!

– Постой! – сказал Кэаве. – Хватит с меня этих шуток. На, бери обратно свою бутылку.

– Ты заплатил за нее меньше, чем я, – заметил человек, потирая руки, – и теперь это твоя бутылка. А мне нужно только одно: побыстрей увидеть твою спину. – И с этими словами он позвонил своему слуге-китайцу, и тот выпроводил Кэаве из дома.

Очутившись на улице с бутылкой под мышкой, Кэаве принялся размышлять: «Если все, что этот человек говорил, – правда, я, кажется, опростоволосился. Но, может, он просто дурачил меня?»

Тут Кэаве прежде всего пересчитал свои деньги: ровно сорок девять американских долларов и одна чилийская монета.

«Похоже, что все правда, – сказал себе Кэаве. – Ну-ка, испытаем ее теперь по-другому».

Улицы в этой части города были чистые-чистые, прямо как корабельная палуба, и прохожих – ни души, хотя был уже полдень. Кэаве бросил бутылку в водосточную канаву и зашагал прочь; раза два он оглянулся: пузатая молочно-белая бутылка лежала там, где он ее оставил. Кэаве оглянулся в третий раз и завернул за угол, но не успел он сделать и шага, как что-то ткнулось в его локоть, и – подумайте! – пузатая бутылка уже оттягивает ему карман бушлата, а узкое горлышко ее торчит наружу.

«Похоже, что и это тоже правда», – подумал Кэаве.

Что же сделал теперь Кэаве? Он купил в лавке штопор и, выйдя из города, направился в безлюдное поле. Там он попытался откупорить бутылку, но сколько ни ввинчивал в пробку штопор, его тут же выпирало обратно, а пробка оставалась цела и невредима.

«Какой-то новый сорт пробки», – подумал Кэаве, и тут он вдруг весь затрясся как в лихорадке и покрылся испариной: ему стало страшно.

Шагая обратно в порт, Кэаве увидел лавчонку, где какой-то человек продавал раковины, дубинки дикарей-островитян, старинные монеты, старых языческих божков, китайские и японские рисунки и прочие разные вещицы, которые привозят в своих сундучках матросы. И тут Кэаве осенила новая мысль. Он вошел в лавчонку и предложил хозяину купить у него бутылку за сто долларов. Торговец сначала только посмеялся и предложил Кэаве пять долларов; однако это и в самом деле была занятная бутылка – такого стекла не выдувал ни один стеклодув на земле, ее молочная белизна так красиво переливалась всеми цветами радуги, и такая таинственная тень трепетала у нее внутри… Словом, поторговавшись, как водится, хозяин дал Кэаве шестьдесят серебряных долларов за его бутылку и водрузил ее на полке в самом центре своей витрины.

«Ну вот, – сказал себе Кэаве, – я продал ее за шестьдесят долларов, хотя купил за пятьдесят, а по правде, и того дешевле, – ведь один-то доллар у меня был чилийский. Теперь проверим это дело еще раз».

И Кэаве вернулся на корабль, но, когда он отомкнул свой сундучок, бутылка была уже там: она его опередила. А у Кэаве на корабле был дружок, которого звали Лопака.

– Что это с тобой? – спросил Лопака. – Чего ты уставился на свой сундук?

Они были одни в кубрике, и Кэаве, взяв с товарища клятву молчать, поведал ему все.

– Диковинная история, – сказал Лопака. – Боюсь, натерпишься ты горя с этой бутылкой. Одно хоть ясно: ты знаешь, какая беда тебе угрожает. А раз так, надо извлечь пользу из этой сделки. Обдумай хорошенько, что ты хочешь себе пожелать, вели бутылке это сделать, а если она исполнит твою волю, я сам куплю ее у тебя. Потому как мне давно запала на ум одна мыслишка: хочу заиметь шхуну и заняться торговлей на островах.

– Это не по мне, – сказал Кэаве. – Я хочу иметь красивый дом и сад на побережье Кона, где я родился, и чтобы солнце светило прямо в окна, и в саду цвели цветы, и в окнах были стекла, и на стенах картины, и на столах красивые скатерти и безделушки – словом, совсем как в том доме, где я был сегодня… И пусть даже мой дом будет на один этаж повыше и со всех сторон окружен балконами, как королевский дворец, и я буду жить там без забот и веселиться с моими друзьями и родственниками.

– Вот что, – сказал Лопака. – Давай увезем ее с собой на Гавайи, и если все, чего ты пожелал, сбудется, я куплю у тебя бутылку, как уже сказал, и попрошу себе шхуну.

На том