Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь

Небольшой тренировочный зал находится по соседству со столовой. Латорий потягивается, разминает жилистые крепкие руки, оглядывает развешанное на стенах оружие. Благо тут большая часть деревянная.

Шаакаран не оглядывается, он думает о напутственном взгляде Манакризы, ему даже кажется, что в голове звучит её мрачный голос: «Пусть только попробует папу поцарапать – все когти вырву. И хвост сломаю».

Выпускать когти Шаакарану теперь не хочется, поэтому он, наконец, начинает рассматривать оружие на стенах.

Всё колюще‑режущее, даже если оно деревянное, он сразу мысленно отметает из‑за любви к собственному хвосту. В итоге останавливается на шесте.

Шест – это знакомо. Это при должной сноровке не травматично.

Шаакаран берётся за него, крепко сжимает и разворачивается к Латорию. Тот, хмыкнув, снимает со стойки второй шест. На креплениях на стене остаётся ещё один, и это наводит Шаакарана на мысль, что эта семья порой тренируется вместе.

Отступив, он снова оглядывает Латория: для человека достаточно крепкий, уже в возрасте, с цепким взглядом, отслеживающим каждое движение.

– Я не хочу с вами драться, – признаётся Шаакаран.

– Почему?

– Не хочу навредить, Манакриза же расстроится и когти мне вырвет. Давайте я лучше пятьсот раз отожмусь. Пресс там покачаю, тысячу приседаний сделаю, стену проломлю. Я сильный, правда, а вы человек, я могу навредить случайно.

– Это ещё большой вопрос, сможешь ли ты мне навредить даже специально. – Латорий опирается на шест. – Понимаешь ли, моя дочь очень упряма и достаточно сильна. Многие пытались добиться её расположения, но она не дала слабины, ни одному не позволила себя победить. Мне очень интересно, чем ты её впечатлил, что она к тебе столь нежно относится.

– Это у неё нежное отношение?

Если бы прежде Шаакаран не вцепился в посох так крепко, он бы точно его уронил.

– Да, – Латорий по‑прежнему расслабленно опирается на свой посох. – Если бы так попробовал себя вести какой‑то другой чужак или недостаточно сильный воин из нашего клана – она бы ему вломила за наглость. И за наш стол кого попало Манакриза бы не посадила.

«…нежно относится…» – у Шаакарана в голове это никак не укладывается: ни вдоль ни поперёк.

– Я не кто попало, – подтверждает он. – Я лорд. Я самый популярный жених шоу.

– Жених?

По вопросительному взгляду Латория решив, что нашёл, наконец, благодарного слушателя, Шаакаран рассказывает о шоу «Найди свою пару» и собственных достижениях на нём, особенно по части всеобщей популярности и прекрасного танца. Его воодушевлению не мешает даже скептическое выражение лица Латория.

– Так что я самый завидный жених шоу, – заканчивает Шаакаран.

– Я ошибся, – Латорий вздыхает. – Манакриза относится к тебе не нежно. Теперь я думаю, что она в тебя влюблена.

У Шаакарана открывается рот, дёргается хвост. И глаза норовят выскочить из орбит.

– Да, точно, – подтверждает свои слова Латорий. – Иначе она бы тебя в тоннеле прикопала вместо того, чтобы сюда вести.

– Вы уверены?

Латорий, только что расслабленно стоявший, резко сдвигается вперёд, перехватывает посох и ударяет Шаакарана в грудь. Тот успевает отскочить, уворачивается от второго удара. От третьего, не давая загнать себя в угол. Посох со свистом рассекает воздух, Шаакаран ускользает от него, уходя то влево, то вправо, проворачиваясь, пригибаясь, практически просачиваясь мимо Латория, едва тот пытается зажать его в угол.

– Уворачиваешься неплохо, – признаёт Латорий после семи минут стремительного танца по залу. – А теперь держи удар.

– Не хочу, – Шаакаран снова уворачивается.

– Почему? – останавливается Латорий.

Ответить Шаакаран не успевает – на него несётся посох, Шаакаран отшатывается, посох меняет направление. Лёгкий тычок в грудь – и снова Шаакаран отскакивает:

– Просто не хочу. Драться с людьми вообще не почётно. И Манакриза меня убьёт, если я вас обижу. Да хватит махать этой штукой!

– Выбей её у меня из рук, – предлагает Латорий с насмешкой, продолжая проверять его порывистыми ударами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шаакаран отбрасывает свой посох, вливает магию в мышцы и перехватывает посох Латория. Упирается ногами в пол и резко, с приливом магии в мышцы, дёргает.

Латория протаскивает вперёд, в последний миг он успевает отпустить посох и удержать равновесие. Останавливается, хмуро обдумывая ситуацию.

– Ты намного сильнее, чем кажешься, – произносит задумчиво и смотрит так… так смотрит, что Шаакарану становится не по себе. – У вас все такие?

– Я самый лучший.

Латорий снова его оглядывает.

– А хвост… это мутация?

– Особенность вида, – гордо сообщает Шаакаран и теперь свободно вздёргивает хвост. – У нас у всех есть или так, или в боевой форме.

– То есть это не дефект?

Шаакаран аж задыхается от возмущения:

– Это хвост! Гордость! Это почти как рога!

Хвост дрожит от негодования.

– Рога? – переспрашивает Латорий.

И тогда Шаакаран выпускает свои прекрасные чёрные витые рога длиной аж пятнадцать сантиметров.

У Латория нервно подёргивается щека.

– Это точно нормально? – странным голосом спрашивает он.

– Это прекрасные рога! И хвост! – возмущению Шаакарана нет предела. – Издеваться надо мной – это у вас семейное, да?

– Угум, – совершенно ошарашенный Латорий подходит к двери из зала. Останавливается. – Посохи на место положи.

И он оставляет Шаакарана одного. С оружием. Но Шаакаран не может оценить всю глубину этого жеста.

– Рога им мои не нравятся, – ворчит он, вешая посох Латория на стену и подхватывая отброшенный. – Хвост для них дефект, видите ли! Ничего вы не понимаете в демонической красоте, люди!

Обиженный – действительно обиженный! – в лучших чувствах, он выглядывает из тренировочного зала в узкий тёмный коридор. Все прочие двери закрыты, лестница на первый этаж не освещена.

Тихо – каменные стены гасят все звуки. Пусто и тесно. И словно никого вокруг нет.

– Ризи, ты где? – зовёт Шаакаран и прислушивается, ожидая ответа. Ответа нет. И словно вся тяжесть земляных слоёв на этой глубине вдруг наваливается на широкие демонические плечи. По спине Шаакарана прокрадывается холодок, прихватывает сердце: вдруг Манакриза ушла, сбежала, бросила его тут одного. В отчаянии Шаакаран кричит: – Ризи!!! Ты где? Ответь мне, Ризи!!

Глава 51

А в ответ – тишина, даже отголосков эха нет.

Просто тотальное одиночество и безысходность замкнутого мрачного и чуждого пространства.

– Ризи! – Шаакаран бросается к лестнице, соскакивает вниз, мечется по прихожей, не зная, то ли искать по комнатам, то ли бежать наружу.

Сверху хлопает дверь, шлёпают шаги:

– Тихо! – громко шипит Манакриза.

Шаакаран бросается назад, поднимается на несколько шагов по ступеням и осторожно заглядывает вверх. Манакриза стоит в одной сорочке, с распущенными волосами, раскрасневшаяся и злая.

– Я говорила так меня не называть! – Её глаза сверкают, и в этот момент она хоть и не накрашена, не напомажена, и причёски как таковой нет, только грива тёмных волос, и сорочка – простой лоскут шерстяной ткани без всяких изысков, а всё равно в этот момент она чудо как хороша.

Ещё бы не это обещание медленного мучительного убийства во взоре…

У Шаакарана срабатывает давно выработавшийся рефлекс: бровки домиком, взор голубых глаз – проникновенно‑печальный:

– Я испугался, что ты меня бросила.

– Тебя бросишь, как же, – ворчит Манакриза, но убивать не бросается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И когда Шаакаран взбегает по лестнице и следует за ней в комнату через дверь от зала, она ничего не говорит. Просто молча заходит в свою небольшую спальню с каменными стенами, узким окном‑бойницей и одной единственной лампочкой, светящейся, правда, довольно ярко. Скромность жилища, его блёклость и неуютность вводят Шаакарана в ступор. Замерев на пороге, он оглядывает стены с металлическими поручнями, на которых развешаны детали костяной и металлической брони и одежда, серый пол, железный ящик в углу.