Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь

– Рада, что ты жива и вернулась целой. Это твой мужчина?

– Нет.

– Твоя грелка? – с удивлением уточняет девушка, и Шаакаран, образно говоря, навостряет уши.

– Нет, – рассеянно отзывается Манакриза, глядя в сторону.

– Заказчик?

– Нет.

– Раб?

– Нет. – Расправив плечи, Манакриза направляется к мужчине и женщине, взгляд на которых сделал её рассеянной. – Просто… сам по себе.

Она направляется к ним – так похожим на неё, только старше, с сединой в волосах.

А они ждут на крыльце своего дома, вздёрнув подбородки, и только влажный блеск глаз выдаёт их эмоции.

Шаакаран шагает за Манакризой, но незнакомая девушка придерживает его рукой и улыбается, демонстрируя металлические клыки:

– Погоди, лапочка.

Манакриза идёт всё быстрее и быстрее.

Шаакаран отводит руку девушки, но та мигом подхватывает его под локоть.

Возле крыльца Манакриза кланяется родителям и следом за ними проходит в дом.

– И что? – Шаакаран вопросительно смотрит на удерживающую его девушку, а та улыбается шире:

– Ты такой красивый. Давай не будем мешать встрече, я тебя накормлю и напою. Идём, – говорит она ласково, но у Шаакарана по поводу её предложения дурные предчувствия: всё же здесь все слишком странные, не то что в Нараке.

Глава 49

– Куда идём? – Шаакаран оглянулся на дом Манакризы, но её родители уже закрыли дверь.

– В одно уютное местечко.

Теперь предложение настораживает Шаакарана ещё больше, тем более что перед ним девушка‑воительница (слишком крепкая физически, со шрамами на коже и сбитыми костяшками – точно воительница), а он девушек не бьёт, поэтому почти беззащитен…

– Прости, но я не хочу… – начинает он.

Девушка чуть наклоняется, заглядывает ему за спину: с другой стороны пещеры к ним между домов шагают ещё пятеро. Такие же суровые и крепкие. С ножами. От решительно‑кровожадных взглядов воительниц обернувшийся Шаакаран сглатывает.

– Прости, лапочка, – улыбается подруга Манакризы и почти неуловимым движением накидывает на Шаакарана петлю. Выкрикивает: – Он мой!

– Я протестую! – Шаакаран складывает руки на груди. – Я свой собственный!

– Нет, лапочка, теперь ты мой. Меня зовут Танариза. Ты будешь моей грелкой. Идём.

– Нет.

– Пока предлагаю по‑хорошему.

– Нет, – Шаакаран с самым независимым видом задирает подбородок.

Танариза дёргает его за металлический жгут, петля которого охватывает шею Шаакарана. Демоническая броня легко справляется с давлением, а загнутая кромка не позволяет петле соскользнуть на кожу.

– Не пойду, – повторяет Шаакаран. – Я кого попало не грею.

– Я тебе не кто попало, – огрызается Танариза и делает подсечку, чтобы уложить строптивца на лопатки.

Она привыкла действовать против людей, и более тяжёлый демон, ещё и крепко стоящий на ногах благодаря природной кошачьей грации, оказывается слишком твёрдым орешком. Шаакаран и не думает падать.

– Похоже, не твой, – одна из пяти приближающихся воительниц хмыкает, оглядывая Шаакарана с ног до головы настолько пытливым взглядом, что Котик чувствует себя не только раздетым, но и разделанным по всем правилам кулинарного искусства.

«У них же тут проблемы с продовольствием, мяса мало, вдруг они путниками питаются?» – местные девушки пугают Шаакарана всё больше.

– Ризи! – он бросается к дому Манакризы, и Танаризу, к поясу которой закреплён конец удавки, дёргает за ним.

Она едва успевает сохранить равновесие. Упирается ногами, и верёвка натягивается. Шаакарана дёргает назад, от неожиданности он едва не теряет равновесие. Устояв, оглядывается:

– Отпусти!

Девушки‑воины наблюдают за борьбой.

– Не справляешься, – констатирует та, что заговорила первой.

– Справлюсь, – цедит Танариза, продолжая тянуть за удавку.

Шаакаран выпускает когти.

– Ого! – восторженно выдыхают все шесть девушек.

Он застывает. Шаакаран любит, когда им восхищаются, но эти воительницы его пугают, но он любит, когда им восхищаются, но…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что ты от меня хочешь? – наконец спрашивает он.

– В дом любви отвести.

– И ты туда же! – возмущённо фыркает он и подцепляет когтями удавку. Магии у него немного, но он на миг усиливает когти, чтобы перерезать металлический проводок, и бросается к дому Манакризы.

В следующий миг сразу три девушки бросаются на него. Схватившая за хвост шипит, порезав ладони о выступы брони. Шаакаран успевает увернуться, отталкивается усиленными ногами и в один прыжок обрушивается на дверь Манакризы, вваливается внутрь.

Стены прихожей увешаны черепами. Посередине, обнимая друг друга, стоят Манакриза и её родители.

– Ризи, спаси! – Шаакаран бросается к ним.

Родители Манакризы резко выступают вперёд, двигаются быстро и слаженно. Опять от падения Шаакарана спасает больший, чем у человека, вес и природная грация.

– Стоп! – приказ Манакризы останавливает её маму и папу, и Шаакаран успевает отскочить к стене.

В дом заглядывает Танариза:

– Можно за него побороться или он всё, занят?

– Занят! – Шаакаран сдерживает порыв спрятаться за Манакризой.

Ему вообще страшно делать резкие движения, потому что её родители успели достать длинные ножи с широкими лезвиями. Броню такие вряд ли пробьют, но лицо и руки открыты, так что риск велик.

– Что случилось? – Манакриза переводит взгляд с него на Танаризу.

– Она тоже меня в бордель сдать хочет! – Шаакаран полон возмущения. – Что за привычка такая?

– Дом любви – это не бордель, – терпеливо поясняет Манакриза. – Просто если тебя победили в честном поединке, победитель имеет право на близость с побеждённым. Если, конечно, кто‑нибудь не вступится. Для таких отношений и в целом для тех, кто хочет провести время вместе, выделены дома любви. Они в соседней пещере. Если хочешь, можешь прогуляться туда…

– Меня никто не побеждал и не победит. Я никуда не пойду. Буду сидеть здесь. Всё! – Шаакаран плюхается на пол и, скрестив ноги, складывает руки на груди. – Живым не дамся!

– Ну и зря, лапочка. Мы могли отлично провести время, – Танариза переводит взгляд на Манакризу. – Расскажешь, что с тобой случилось?

– Конечно, проходи, – Манакриза, сощурившись, смотрит поверх её плеча. – Только дверь закрой, чтобы всякие излишне любопытные не лезли.

– Я, между прочим, на тебя обиделся! – сообщает Шаакаран. – Ты не должна была отдавать меня первой встречной.

Манакриза, понятное дело, на это ворчание никак не реагирует, он же на неё всю дорогу обижен то за одно, то за другое.

А вот отец Манакризы скептически осматривает гостя:

– Кто он такой?

– Лорд Шаакаран, – представляется Шаакаран. – Спутник вашей дочери. Хотя она этого совершенно не ценит. Ни моей помощи, ни того, что я её грел по пути сюда.

И мама и папа Манакризы оглядывают его ещё более скептически.

– Он поживёт у нас некоторое время, – предупреждает Манакриза. – Пока не сбежит.

– Не угрожай мне, – ещё больше обижается Шаакаран. Скрытый плащом хвост у него нервно дрожит.

– Да никто тебе не угрожает, – устало возражает Манакриза и подхватывает родителей под руки. – Но если думаешь, что тебя продолжат здесь кормить, когда загуляешь, ты ошибаешься.

– Так ты поэтому меня на растерзание оставила? Чтобы не кормить?

– На растерзание? – переспрашивает Манакриза и, глядя на поджавшего губы Шаакарана, начинает смеяться. – На растерзание…

– Ничего смешного!

– Шаакаран, ты сильный, ты лбом стену проломить можешь и ходишь в броне, которой позавидует любой воин моего клана, а твоими когтями человека выпотрошить – раз плюнуть. И ты мне будешь рассказывать о том, что тебя бедного несчастного отдали кому‑то на растерзание? Да тут впору окружающих от тебя защищать, а не наоборот. Так что можешь и дальше сидеть здесь и обиженного из себя изображать – я не верю ни твоим бровкам домиком, ни жалобным взглядам, ни поджатым губкам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})