Смерть и прочие неприятности. Орus 1 (СИ) - Сафонова Евгения

Их война с Гербертом продлилась неделю.

На следующий день Ева попросила прощения у Эльена. Призрак не злился и ни в чём её не винил, но смотрел так печально, что сердце девушки обливалось бы кровью, если б та только могла его обливать. Ева приврала, будто не представляла, какое действие окажет смычок, а потом просто воспользовалась ситуацией; но Эльен и без того, кажется, отнёсся бы к ситуации с поразительным пониманием — отчего девушке сделалось ещё совестливее.

— Я не сержусь на вас, лиоретта. Что вы, — грустно проговорил дворецкий, явившийся для несостоявшегося накануне урока. — Представляю, каково вам… хрупкому, тонкому, одухотворённому и свободолюбивому существу, явившемуся из мира, где царят совсем иные порядки и нравы… Я на вашем месте наверняка бы тоже пытался сбежать. — Он долго молчал. Потом, протянув призрачные руки, невесомо накрыл ими Евины ладони. — Прошу, не держите зла на господина. В его отношении к вам нет ничего личного. Он в принципе недолюбливает женщин… иномирных — особенно.

— У меня сложилось ощущение, что мужчин он тоже не особо жалует. И всё живое. И мёртвое, — не удержавшись, заметила Ева.

— На то есть причины. Как и на всё остальное. — Призрак вздохнул. — Последняя гостья из иномирья, объявившаяся в Керфи, положила глаз на господина Уэрта. Да-да, — заметив её несказанное удивление, подтвердил Эльен. — Полагаю, в первую очередь её интересовала его будущая корона. К которой, как вы могли заметить, прилагается весьма привлекательная внешность. Чем не желанный приз для практичной девушки?

Ева удержалась от того, чтобы скептически хмыкнуть. Или заметить, что «желанным призом» венценосный нарцисс может служить лишь для девушки с явными наклонностями мазохистки.

— Та дева уже числилась невестой владыки Дольских земель. Но наследник престола, как вы сами понимаете, куда более лакомый кусочек, — продолжил призрак. — Вот дева и пыталась всеми правдами и неправдами соблазнить господина Уэрта. Порой весьма… агрессивно.

— Пока королева не взорвала ей голову.

— О, не беспокойтесь, — без труда угадав её мысли, успокаивающе проговорил Эльен. — Вообще публичные казни давным-давно под запретом. Мы ведь не варвары. Обычно люди, раздражающие Её Величество, тихо исчезают среди ночи, но та дева повела себя столь вульгарно и недозволенно, что… — он скорбно качнул головой. — Видите ли, Её Величество весьма ревностно относится к выбору пары для племянника. Его первую и единственную пассию она тоже не одобряла… как позже выяснилось, не зря. А на том злосчастном балу иномирная гостья вела себя столь непристойно, что терпение Её Величества иссякло. Вы бы видели, в каком платье явилась сия бесстыдная плутовка! И что вытворяла вместо танцев! — В лице призрака проявился такой осуждающий ужас, что Ева поняла: то платье и те танцы до сих пор снились бы ему в кошмарах, если б он был способен спать. — Королева попыталась втолковать ей, что не стоит так унижать себя и своего жениха, а о принце лучше забыть. Естественно, всё — в тщательно подобранных выражениях, учтивым тоном, с прелестной улыбкой… а дева в ответ залепила ей пощёчину, закатила истерику и при всём дворе обозвала «ревнивой старой стервой». И это было самое приличное из всего ею сказанного.

Ева, знакомая со многими яркими представителями отечественного попаданческого жанра, представила, во что способна вырядиться девушка, явно не обременённая интеллектом и решившая поразить местное «замшелое» общество мини, вырезами и разрезами. И что может станцевать, особенно глотнув чего-нибудь покрепче местного чая.

Хотя кто ещё знает, что тут пьют вместо чая…

— Минутку. Так у Герберта была пассия? — осмыслив всю речь призрака, изумлённо осведомилась Ева.

— Ещё до гибели его родителей, — преспокойно откликнулся Эльен. — Господин Уэрт тогда был совсем юн. И ещё не провозглашён наследником престола, но уже, конечно, завидная партия. Королевская кровь в жилах, дивной красоты лик, явное благоволение королевы… Айрес с детства привечала его, и в итоге стала ему ближе родной матери. Многие тогда зашептались, что вот он — самый очевидный кандидат на роль будущего властителя Керфи. А в итоге одна из королевских фрейлин… — Эльен сузил глаза, в которых сверкнули очень недобрые чувства: даже сейчас, много лет спустя. — Та недостойная прелестница была на пару лет старше Уэрта, однако для юнца, опьянённого сладостью первого чувства, это не имело значения. Их отношения успели зайти весьма далеко, но потом… Когда его родителей объявили изменниками, от него многие отвернулись. И предположить не могли, что сын изменников в конце концов всё же будет избран наследником престола. — Призрак горько усмехнулся. — Тогда господин Уэрт и узнал истинную цену дружбы придворных льстецов. Как и их любви.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всё страньше и страньше, озадаченно подумала Ева.

— Изменниками?..

— Когда Уэрту было пятнадцать, его родители нанесли очередной визит в королевский дворец. Для семейного ужина с Её Величеством. Обычное дело. Но в тот вечер они попытались убить королеву, — отстранённо ответствовал Эльен. — Стражники услышали отзвуки голосов — кажется, Айрес и Рейоли повздорили. Как бы там ни было, они напали на королеву, и та, защищаясь, случайно умертвила обоих. Когда стражники ворвались в комнату, Айрес плакала над телом сестры. — Отняв ладони от Евиных рук, призрак сцепил их в замок; голос его сделался сухим и невыразительным, как высохший до серости древесный лист. — Рейолей окрестили предателями короны. Их имущество было арестовано, все ждали, что их сын со дня на день отправится в ссылку. И пассия Уэрта, как и большинство его приятелей при дворе, тут же открестилась от него… чтобы молить прощения уже через полгода. Когда Айрес не только передала ему все земли Рейолей и положенный по крови титул главы Шейнских земель, но и объявила своим наследником. Вот тогда придворные сплетники залебезили перед ним пуще прежнего, но Уэрт был непреклонен. Он не умеет прощать, — добавил дворецкий со странной смесью осуждения и гордости.

— Так мать Герберта…

— Младшая сестра Айрес. Верно.

Ева осмыслила информацию.

— Полагаю, королевские слёзы были немножко крокодильими, — сказала она наконец. — Или множко.

Она не была уверена, водятся ли в этом мире крокодилы, но переводческая магия наверняка подобрала выражению достойный синоним. А история со «случайным» убийством в целях самообороны, подтверждённая одними лишь дворцовыми стражниками, выглядела очень подозрительно.

— О, нет, нет. Маги Ковена провели расследование и постановили, что господин Рейоль действительно атаковал Её Величество. Он тоже был магом, а следы заклятий остаются надолго… их трудно рассеять и невозможно изменить. И почерк мага распознать несложно. Госпожа Рейоль сжимала в руке нож — один из тех, которыми сервировали стол. А Айрес души не чаяла в сестре. Может, поэтому так и привязалась к Уэрту. Хотя… госпожа Рейоль была… не самой лучшей матерью, — высказать это явно далось призраку мучительно трудно. — Светские развлечения интересовали её больше семьи. В некотором смысле Айрес компенсировала племяннику то, что не давали ему родные родители.

— Так отец Герберта тоже был светским щёголем?

— Нет. Но он был главой дома Рейоль. В первую очередь. Отчаянно желавшим возвеличить семью. — Призрак вдруг схватился за книгу, ждавшую своего часа на кровати подле них. — Простите старого болтуна, лиоретта. Пора начинать урок.

— Эльен, — произнесла заинтригованная Ева, — что…

— Мне не должно обсуждать и осуждать хозяев. Особенно умершего главу дома, которому я верой и правдой служу уже полтора века. — И, решительно открыв книгу, дворецкий продемонстрировал ей схему какого-то родового древа. — Итак, лиоретта. В Керфи десять великих домов, и каждый из них…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Позже Ева поняла, что Эльену пришлось нелегко. Долг слуги Герберта, пытавшегося вызвать в ценной гостье сочувствие к нему, вступил в противоречие с долгом слуги рода Рейоль, не дозволявшего честить своих хозяев. Даже бывших и почивших — особенно учитывая, что в этой стране мёртвые порой ходили среди живых. Но тяжёлое прошлое, каким бы оно ни было, не оправдывало свинского поведения в настоящем.