Смерть и прочие неприятности. Орus 1 (СИ) - Сафонова Евгения

— Да, — глухо и абсолютно безэмоционально откликнулся тот, не моргая.

— Ты не вспомнишь обо мне. Ты забудешь всё, что случилось с момента, когда я открыла дверь твоей лавки, и до того, как ты проснёшься. Ты не будешь тревожиться по поводу провала в памяти и никому о нём не расскажешь. А теперь на счёт «три» ты закроешь глаза и уснёшь. Раз, два…

Когда она вымолвила «три», тот послушно смежил веки — и, совестливо коснувшись его плеча, Ева принялась убирать с него книжки, возвращая их на законные места. Благо на полках те были расставлены по алфавиту.

Да, Ева знала, что гипнотизёры могут не только приказать человеку сделать что-либо. Ещё они способны пробудить в нём заблокированные воспоминания. Или, напротив, поставить в его памяти блок.

А теперь нужно быстро возвращаться в замок, мрачно думала девушка, вернув на место едва не купленные «Размышления» и оттаскивая жертву музыкального произвола за прилавок. Благо на первый взгляд с его затылком всё было в порядке: разве что небольшая ссадина. И удостовериться, что тот же трюк действительно сработал с Эльеном.

Искренне надеясь, что фокус всё же рабочий и парень решит, что просто с чего-то потерял сознание и ударился головой, падая на пол, Ева не удержалась: потыкавшись в различные кнопки и рычажки, открыла старинный кассовый аппарат. Подмешала туда большую часть оставшихся у неё денег — на лечение, которое молодому человеку наверняка понадобится. Тщательно смешала монеты с остальными — мало ли что.

Напоследок ещё раз оглядев лавку, открыла шторку на окне, выглянула в пустой переулок — и, отперев запор, выскользнула наружу, чтобы неторопливо последовать прочь.

В конце концов, раз ничего не пропало, тревожиться парню будет особо не с чего. Разве что о загадочном обмороке и прибавившихся в кассе деньгах, но последнему он должен только обрадоваться. Хм… а вдруг маги умеют не просто видеть ауру, но ещё и отслеживать её следы? Если гипноз не подействует… Она ведь здорово наследила в этой проклятой лавчонке. И своим присутствием, и монетами, и прикосновением к книгам.

Почти выйдя на людную улицу, Ева помедлила. Присев рядом со знакомым псом, приветливо махнувшим ей хвостом, потрепала его по холке, пытаясь собраться с мыслями.

И как теперь возвращаться? Зная, что любой встречный маг может тебя разоблачить? По пути сюда ей повезло — но вдруг сейчас не повезёт? Пробираться окольными путями, где поменьше народу? Она ведь совсем не знает город, и легко может заблудиться, и…

Сзади послышался какой-то шорох. Ева обернулась — и даже с такого расстояния узнала Герберта, застывшего далеко за её спиной.

Вот и всё. Конец прогулке.

Девушка даже самой себе не призналась бы, что почти рада его видеть.

— А, вот и… — начала она.

Некромант, вскинув руку, резко сжал кулак — и мир утонул во тьме.

Очнулась Ева на алтаре посреди библиотеки. С чувством лёгкого дежа вю: по ощущениям пробуждение до жути напоминало то, что случилось на этом же алтаре в первый раз.

Не просто пробуждение — возвращение из пустой, всепоглощающей, страшной черноты небытия.

— Вот что случится с тобой, если я отрежу тебе доступ к моей энергии. А я могу сделать это в любой момент. С любого расстояния. Убеги ты хоть на другой конец страны, — голос Герберта, послышавшийся откуда-то сбоку, был на удивление спокоен. — Ты снова погрузишься в стазис. Станешь просто телом. Не разлагающимся, но мёртвым. И разбудить тебя вновь смогу только я. Потому что ты думаешь, говоришь и двигаешься за счёт моей энергии. Потому что ты магически привязана ко мне. Навсегда.

Она села. Повернув голову, увидела некроманта: тот стоял неподалёку от алтаря, вновь заматывая руку летающим бинтом, и лицо его было не выразительнее фарфоровой маски.

Вот, значит, как. Теперь она питается от него, как от… розетки. А он может просто включить и выключить её, как электроприбор. Как вещь.

Что и не постеснялся продемонстрировать.

Впрочем, его тоже можно понять.

— Ты внушила Эльену отпустить тебя. Ты стёрла ему память об этом, — проговорил Герберт, неотрывно глядя на неё, пока ножницы сами собой перерезали бинт. — Как ты это сделала? Как преодолела мой приказ?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Значит, сработало, удовлетворённо отметила Ева, спустив ноги с гладкого отёсанного камня.

— Что ты делала в городе? — не дождавшись ответа, вновь спросил некромант.

И, видимо, следы ауры всё же отследить нельзя, добавила Ева про себя, коснувшись пола подошвами сапог. Иначе он бы уже знал весь мой маршрут.

Или хотя бы про лавку.

— А ты не знаешь? — выпрямившись рядом с алтарём, на всякий случай всё же уточнила она.

Когда Герберт шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними, Ева никак не ожидала того, что за этим последовало.

Поэтому не успела увернуться от ладони, звонко хлестнувшей её по щеке.

— Безмозглая кукла. — Последнее слово он выплюнул так, что сомнений не осталось: под этим словом явно подразумевалось нечто не менее непристойное, чем то, что Ева прятала за музыкальными ругательствами. — Я понимаю, что боги вложил в твою пустую голову ума не больше, чем необходимо, дабы подстелиться под самого влиятельного мужчину из тех, которым не посчастливилось бы встретить тебя на своём пути. Но, может, ты всё же попробуешь пораскинуть хотя бы этой малостью и предположить, что случится, если кто-то из моей семьи узнает о твоём существовании? Что Айрес сделает с тобой и со мной?

Машинально прижав пальцы к ушибленной скуле, Ева молча смотрела на некроманта, сжимавшего в кулаки опущенные теперь руки.

Больно не было. Не потому, что венценосный сноб сдерживался — от силы удара её голова мотнулась, заставив отшатнуться и почти упасть обратно на алтарь, — но по другим причинам, выявленным Евой во время прогулки. Было неожиданно.

И очень, очень обидно.

Ева улыбнулась ему. Широкой, слегка безумной улыбкой.

Резко развернувшись, направилась к выходу из библиотеки.

— Я тебя никуда не отпускал, — слова были так холодны, что обжигали слух, как лёд обжигает кожу. — Ко мне. И отвечай на вопросы.

Колдовской приказ захлестнул знакомым ощущением ниточек, натянувшихся под кожей, лишая воли, утягивая назад… и Ева зажмурилась.

Что есть приказ? Слова. Не более. Слова, почти всегда предполагающие огромное количество смыслов и трактовок. Пусть зачастую сознание человека — и зачастую на беду — склонно истолковывать их прискорбно однозначно.

Но человеку мыслящему (и особенно женщине, наделённой творческим и порой болезненным воображением) нетрудно вывернуть наизнанку любой смысл и любые слова.

Я обязательно подойду к тебе, очень убедительно проговорила Ева. Про себя, больше самой себе, чем тому, кто остался теперь за её спиной. И на вопросы отвечу.

Позже. Неправду.

Тело, уже пытавшееся развернуться, замерло — и, ощутив, как возвращается к ней контроль, Ева спокойно шагнула вперёд.

— Подойди ко мне!

Она услышала, как в голосе некроманта прорезалось удивление.

Улыбаясь всё той же широкой улыбкой, продолжила стремительный путь к двери.

Забавно, до чего может довести софистика. Как просто извратить вроде бы простое предложение — и убедить себя в том, что ты ничего не нарушаешь. Если, конечно, ты не бестолковый зомби, которыми венценосный сноб привык управлять.

Взять хотя бы вчерашний его приказ: «Не вздумай покинуть замок, пока меня нет». Что значит «пока меня нет»? Ведь где-то там (куда бы эта сволочь ни отлучалась сегодня по своим сволочным делам) он всё равно есть. Вот если бы он умер, тогда смело можно бы утверждать, что «его нет». А раз где-то он есть, пусть и не в замке — Ева имеет полное право его покидать, верно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сию секунду! Подойди! Ко мне!

Пару секунд Ева прикидывала, что можно этому противопоставить. Так ничего и не придумав, всё же повернула обратно: не особо расстроившись.

Подумает на досуге. А сейчас, как говорится, главное — чтобы дошёл смысл послания.

Некромант долго смотрел на неё; и некое размышление, ясно читавшееся в его взгляде, разлило в душе Евы жгучее удовлетворение.