Предание Темных - Доуз Кейси

Она уже собирается открыть рот и пояснить, что совсем не звала его ни за собой, ни тем более сюда, но султан опережает ее, все еще обращаясь к Владу:

– Видите, у вас уже появились здесь друзья. Вы гуляете с племянницей падишаха. Вас не засадили в клетку, не морят голодом. Скоро вы поймете, что османы вам не враги.

Лицо Влада Лале тоже не может разглядеть. Сложно сказать, потемнело ли оно вновь, когда он весь стоит в тени у стены. Но она имеет все основания подозревать, что едва ли слова дяди Мурада вызвали во Владе какие-то теплые чувства.

Как заметил Аслан – их с братом насильно оторвали от семьи и поселили здесь, с врагами и завоевателями их страны.

Даже самые приветливые и открытые жесты, наверняка, трактуются Владом негативно и враждебно.

Султан вздыхает и чуть указав ладонью на выход, говорит:

– Ступайте, дети, я хочу побыть наедине с сыном.

Но уже возле самого выхода, окликает племянницу, будто запамятов сказать ей что-то важное:

– Я ты, Лале, зайди ко мне вечером. Я пришлю слугу.

* * *

До самого вечера Лале сидит как на иголках. Дядя Мурад приглашает очень редко и она успевает перебрать всевозможные причины, по которым он вдруг мог захотеть увидеть ее сегодня.

С момента оглашения его желания она настолько оторопела, что даже не обратила внимания на то, каким отстранённым стал Влад. Когда они вышли из тюрбе, он даже не пытался вновь за ней увязаться, идти рядом, острить, язвить или что-нибудь еще, что было бы вполне ожидаемым после встречи с султаном.

Нет, они просто оба поклонились дяде Мураду, вышли.. и Лале даже не заметила, как Влад исчез в саду. Он не попрощался, ничего не сказал, не спросил. Учитывая, с какой иллюзорной скоростью он испарился, то, вероятнее всего – даже не делал паузы после выхода. Поклонился султану, вышел и, не оглядываясь, ушел прочь.

Лале было бы проще дать оценку Владу, если бы он вел себя нормально, обыденно. Даже плохие люди, ведущие себя обыденно, настолько же понятны, как хорошие. Но люди, которые непоследовательны в своих действиях, и чьи мотивы разгадать просто невозможно – становятся непонятными. А учитывая их непредсказуемую агрессивность и враждебность – опасными.

А с опасными людьми Лале дел предпочитает не иметь.

Наконец, к вечеру за ней приходит слуга и проводит до покоев султана.

– Здравствуй, милая, как ты?

Лале кланяется и произносит несколько дежурных фраз, необходимых по этикету. Но султан лишь отмахивается на них и чуть хмурится:

– Оставь это все. Скажи, ты скучаешь по Хасану? Ты навестила его в тюрбе, это о многом говорит.

Лале очень пытается понять, учитывая там же наличие Влада – доволен ею султан или нет, как дядя Мурад продолжает:

– Хасан был очень светлым мальчиком. Как и твоя мать. Увы, из моей жизни уходят светлые люди.

Лале почти не помнит маму. В ее памяти лишь иногда всплывают странные разрозненные обрывки и какие-то образы женщины. Она часто улыбалась, была добра и невероятно красива.. но лишь это и осталось в памяти юной девушки.

Она слишком рано оказалась сиротой, если для этого ужасного положения вообще есть приемлемые сроки.

– Три сына! Три погибших сына! Я так виноват! – сокрушенно восклицает султан и опускается на диван.

Впервые Лале видит своего дядю, правителя таким великой могущественной империи, столь уязвленным и подавленным. Обычно дядя Мурад не проявлял эмоций и уж тем более не показывал свою слабость на людях.

– Что вы, дядя, вы не виноваты! Никто не виноват…

Лале запинается, задумавшись об истине своих слов. Так ли уж никто? В этом списке уж точно есть одно имя, написанное кровью Хасана. И вычеркнуть она его оттуда сможет только тогда, когда кто-нибудь доподлинно убедит ее, что у нее в тот день не было никаких шансов и не при каких обстоятельствах спасти кузена.

– Вы точно не виноваты! – поправляется Лале – такова судьба, воля Всевышнего..

Дядя Мурад чуть кивает, будто бы слова племянницы чуть облегчили его страдания, но с горечью возражает:

– Увы, моя добрая девочка. Это не воля Всевышнего. Это проклятие! Я расплачиваюсь за свою ошибку, за гибель светлой души..

Лале очень хочется узнать, что именно имеет ввиду дядя, но она не решается задать султану встречный вопрос без дозволения. А лишь опускает глаза и покорно молчит.

Султан потягивает свой ворот, как будто ему стало трудно дышать. Какое-то время он молчит, после чего, уже значительно совладав с собой, медленно добавляет:

– Сегодня у Хасана вместе с тобой был тот пленный юноша..

Сердце Лале уходит в пятки. Значит, все-таки, дядя оказался недоволен! Ну конечно, какое попустительство было в эту святыню позволять приходить совершенно чужому человеку!

Но султан не дает времени для ответа, потому что еще не договорил мысль:

– И я рад, что ты помогаешь ему освоится.

Лале открывает и закрывает рот, оглушенная, точно рыба.

Рад? Освоиться?

– Да – кивает дядя Мурад, будто она что-то сказала – нам крайне необходимо, что этот мальчик перестал воспринимать Османскую империю своим врагом. А, с позволения, настроен он достаточно враждебно. Что бы изменить его мнение не поможет даже султанское слово. Нужен кто-то.. кто без всяких слов покажет ему наглядно, что здесь он может себя чувствовать ничуть не хуже, чем дома. И более того – что теперь это место он может считать своим домом.

– Боюсь, я вас не до конца понимаю, падишах.

– Влад Дракула здесь совсем одинок. Но раз уж ты решила проявить инициативу, то я рад твоему решению. Это добрый и великодушный порыв, достойный такой светлой девушки. Обретя здесь друга, он гораздо быстрее почувствует себя комфортно, примет и устрой нашей страны. Ведь сложно видеть врага в том, кто сердцу близок, верно? Я наблюдаю вашу дружбу с Асланом, и это светлое чувство. Немногие люди готовы быть настолько бескорыстны в общении друг с другом. И я надеюсь, что величины твоего сердца хватит и на юного Влада, и вы продолжите ладить и дальше.. в пределах разумного.

Лале стоит озадаченная. Ранее дядя никогда не просил ее контактировать с пленными, и уж тем более с кем-то определенным. Но он не смотрит на нее, а словно глядит куда-то глубоко в свои мысли. Потому продолжает, делая значительные паузы:

– Да.. видишь ли, нам крайне необходимо, чтобы именно этот юноша изменил свои взгляды, увидел возможность и желание посягнуть на верность османской империи, поскольку сейчас в..

Но султана перебивает бостанджи своим появлением. Он, охранявший покои султана снаружи, входит внутрь и кланяется:

– Падишах, шехзаде Мехмед прибыл.

-11-

Султан тут же меняется в лице.

Но быстро берет себя в руки, натянуто улыбается и кивает стражнику:

– Пусть входит.

Когда же мужчина вновь скрывается снаружи, султан обращается к изумленной племяннице:

– Лале, ты ведь помнишь своего кузина Мехмеда? Вам было по пять лет, когда..

Но он вновь прерывается.

Потому что теперь в покои входит уже молодой человек. Едва ли он старше Лале, но зато значительно ее выше. Окинув надменным взглядом покои, он делает шаг вперед и слащаво улыбается султану:

– Мое почтение, отец! Как же давно мы не виделись.

Лале буквально врастает в пол. Ошеломленно переводит взгляд с дяди Мурада на Мехмеда.

Кузин? Отец?

Как у султана мог быть четвертый сын, если он нем никто ничего не знал? О нем никогда не упоминалось во дворце, и вообще всегда речь шла только о трех известных сыновьях. Лале никогда ничего не слышала о четвертом сыне. Хотя, выходит, он был немногим младше Хасана…

Тут острый взгляд юноши, наконец, зацепляется за молчаливую девушку. Он смеряет ее неприятным взглядом сверху-вниз. Верхняя губа чуть выпячивается, одна бровь презрительно едва изгибается. У Лале возникает противное ощущение, будто бы ее оценивают на выставке.

Заметив напряжение между ними, султан вмешивается: