Особая необходимость - Владимир Михайлов

– Это у него спрашивайте, – Сенцов мотнул головой в сторону Раина. – Спасал он, а я играл чисто, так сказать, страдательную роль… Очнулся я в тамбуре ракеты, а потерял сознание еще внизу. Это он и люк разыскал, и меня перетащил… Как это ему удалось – не понимаю…

– Я и сам не понимаю, – пожал плечами Раин. – Может быть, это был вовсе и не я?

– Ну а потом мы быстро обошли тот самый зал – думали хотя бы определить, откуда поступает кислород и нельзя ли, пусть частично, зарядить наши баллоны. Надежда, конечно, фантастическая, никаких баллонов и зарядных установок мы не нашли. Даже выход из зала в коридор не стали осматривать: хотелось скорее выбраться к вам, да и, кроме того, надоели уже всякие неожиданности, вроде дверей, которые не желают открываться…

Коробов смущенно закашлялся.

– Ну, все хорошо, что хорошо кончается… Словом, на скафандры мы наткнулись совершенно случайно. Просто потому, что они помещаются в нишах в самом зале. Ну и нам, естественно, пришло в голову – испробовать, а нет ли в скафандрах кислородного заряда.

– Это не нам, а тебе пришло в голову, – сказал Раин. – И, следовательно, спас положение ты. Я бы на это никогда не решился. Шутка ли – надеть чужой скафандр, на котором ни баллонов нет и вообще ничего похожего…

– По правде говоря, я все это помню очень смутно, – признался Сенцов. – Неудивительно: только что лежал без сознания. Да, верите – не помню, как это было…

А было так:

– Ага, вот что – скафандры! – сказал Сенцов.

Двенадцать скафандров стояли, распяленные зажимами. Это не могло быть не чем иным, как скафандрами, и рассчитаны они были на прямоходящих, с двумя верхними и двумя нижними конечностями. Только высотой они были, пожалуй, не меньше двух метров.

– Ну, вот… – проговорил Сенцов. – Вот такими они и были…

Забыв о поисках кислорода, оба рассматривали скафандры, мяли пальцами материал, вглядывались… Сделаны они были из непонятного – на ощупь мягкого, эластичного вещества черного цвета.

– Да, это были великаны, – тихо сказал Раин.

– Почему только шлемы у них непрозрачные, – промолвил Сенцов негромко, будто разговаривая сам с собой. – А ну-ка…

Он осторожно высвободил из зажимов один скафандр.

– Помоги… – и не снимая своего, он сунул ноги в чужой скафандр, напоминавший комбинезон с расстегнутым от ворота до пояса верхом.

– Ты в нем утонешь, – предостерег Раин.

Сенцов влез в комбинезон – рукава и штаны съежились гармошкой – и ворчливо ответил:

– Ладно, ладно, – утону… Только как его застегивают?

– На одну пуговицу, как летний костюм, – сердито пробормотал Раин. – Может быть, все-таки есть дела более срочные, чем примерять скафандр «на вырост»?..

– На пуговицу? – с сомнением сказал Сенцов. Пуговица, на которую указал Раин, находилась там, где была бы пряжка пояса – если бы скафандры имели пояса. Командир скептически повертел пуговицу двумя пальцами. Она послушно повернулась – и разрез комбинезона начал медленно исчезать, словно невидимая «молния» соединила оба края так, что не оставалось даже следа.

– Можно и на пуговицу, – победоносно сказал Сенцов. – Ага, а это, очевидно, для шлема… Ясно. Ну, одевайся.

– Зачем? – спросил Раин.

– Сейчас я надену шлем. Не думаю, чтобы скафандры стояли у них не готовыми к выходу – это противоречит требованиям космоса. Значит, в них должен быть кислород. Мы обретем свободу передвижения.

– А если… Ведь нет же баллонов!

– А если – тогда… Э, тогда ты еще раз спасешь меня.

…Через несколько минут оба, с надетыми шлемами, уже стояли перед входным люком. Странно – кислород в скафандры поступал, хотя никаких баллонов и не было.

За ними захлопнулась дверь, закрывая вход в ракету. Потом стал медленно втягиваться люк.

– Смотри! – вскричал Раин. – Смотри – свет!..

Сенцов его не услышал: радиосвязь в этих скафандрах – если она вообще была – включить они не сумели. Раин не видел и лица Сенцова: снаружи шлемы казались непрозрачными, хотя изнутри все было отлично видно. Но Сенцов и сам увидел свет и порывисто поднял обе руки, словно вместо этого неверного, дрожащего сумеречного освещения появилось настоящее земное солнце.

Медленно они пересекли зал. Руки и ноги тонули в складках скафандров. Оба думали об одном и том же: раз есть свет – почему бы и дверям не оказаться в порядке?..

И действительно, дверь открылась легко, словно это и не она заставила их пережить нелегкие минуты. Сенцов бросил прощальный взгляд на чужую ракету.

– Ну, – сказал он ей, – пока…

Но, конечно, он не думал, что свидание состоится так скоро и таким образом. Иначе он, возможно, и не стал бы говорить «пока».

– В общем, я забыл, ребята, – повторил Сенцов. – Да что об этом… А вот что интересно: из ваших объяснений я понял, почему мы оказались взаперти. Но отчего механизмы снова начали действовать?

Коробов взглянул на Калве. Тот по-прежнему сидел с закрытыми глазами, нельзя было сказать – спит он или слушает разговор. Коробов потянул его за рукав. Тогда Калве медленно, как сквозь сон ответил:

– Что же удивительного? Машина такой мощности имеет возможность вместо неисправной подключить другую секцию… А может быть, это вещество регенерирует. Не разобравшись, трудно сказать.

– И все же так ли уж она мощна, эта машина? – усомнился Раин. – Ведь и мы теперь умеем в небольших объемах сосредотачивать миллиарды ячеек; и все же результаты…

– Дело не только в объеме, – откликнулся Калве, – и не только в количестве. Дело в том, что у нас пока еще каждая ячейка имеет только одну функцию, очень мало вариантов соединения. Если же у них здесь действительно подобие нервных клеток, то они обладают таким громадным количеством вариантов и функций, что у них каждая ячейка работает за сотню наших.

Вот когда сюда прилетят наши специалисты…

Он умолк, и все тут же подумали о специалистах, которые сюда все-таки прилетят.

– Да… – протянул Коробов. – Но каким образом ваш счетчик оказался в ангаре совсем в другой стороне? Он ведь и сбил нас с толку…

– Какой счетчик? – недоуменно спросил Сенцов.

– Да вот этот! – ответил Коробов, доставая злополучный приборчик из кармана.

– Мы не брали никакого счетчика, – сказал Раин. – Или, может, ты брал?

– Нет, я не брал. Постой-ка, постой… Ну конечно!

Он сжал счетчик в руке, выпрямился.

– Действительно, наш… Ленинградская марка… Но как он… А может быть, вы сами? А? Петро? Лаймон?

– Дай-ка… – сказал Раин. Взял счетчик, приблизив его к глазам. Осмотрел. Усмехнулся.

– Нет, не наш…

– По-твоему, марсиане пользуются земными счетчиками?

Вместо ответа Раин указал на чуть заметную метку на торце прибора.