Интим не предлагать - Татьяна Полякова

Квартира моей подруги располагалась на втором этаже. Хотя в доме насчитывалось всего три этажа, здесь имелся лифт, на нем я и поднялась, потому что самых необходимых вещей у меня набралось предостаточно. Иркина квартира, в отличие от описанной Андрюхой Коломейцевым, ничем особо не потрясала. Двухкомнатная, правда довольно просторная, с большим холлом и гостиной метров в двадцать пять. Кухня вызывала у меня легкую зависть, потому что, не в пример моей, могла вместить человек десять, и тесниться бы им не пришлось. Спальня небольшая, но уютная, застекленная лоджия больше напоминала веранду из-за большого количества вьющихся растений, именно за ними Ирка и просила меня присматривать, то есть раз в неделю обильно их поливать. Мебели в квартире был необходимый минимум, а в гостиной даже отсутствовали шторы на окнах. Квартиру мои друзья купили недавно и почти сразу после этого отбыли в Германию. В мои обязанности, помимо ухода за растениями, входила оплата коммунальных услуг, а главное — телефона, чтобы его не отключили, спаси господи. Подключить телефон в нашем городе дело практически невозможное, по крайней мере, местные чиновники все делают для этого. Итак, я вошла в квартиру, в которой была до этого раз сто, ощущая волнение, огляделась, прогулялась по комнатам, зачем-то проверила кран в ванной, открыла дверь в лоджию, должно быть, с надеждой быть услышанной, если придется вопить «караул», и принялась разбирать свои вещи. После этого я заварила кофе, выпила две чашки и затосковала. Собираясь сюда с намерением разоблачить всех городских убийц, я предполагала, что сильно рискую (о чем не преминула указать в прощальном письме), но как-то не подумала, каким образом собираюсь реализовать свой план. Я даже не знала, в какой квартире живет Турок. Предположим, это самая плевая проблема. Но как я собираюсь держать ее под наблюдением? Сидеть на лестничной клетке? Побегав немного по лоджии и обозвав себя идиоткой по меньшей мере раз пятнадцать, я вынуждена была признать, что план мой и не план вовсе. Я могу сидеть в Иркиной квартире до самого ее возвращения из Германии, толку от этого никакого. Едва не заревев от досады (на моей кухне план казался таким простым, как все гениальное), я отправилась в магазин. В конце концов, если Сенька в лагере, ничто не мешает мне немного пожить здесь и осмотреться

Я захлопнула входную дверь, вспомнила, что не выключила свет в холле, вставила ключ в замок и тут услышала шаги — кто-то шел от лифта в мою сторону; я повернулась и у двери напротив увидела молодого мужчину, по случаю жары облаченного в светлые брюки и футболку небесно-голубого цвета. — Привет, — сказал он, глядя на меня с любопытством, а я едва не присела от неожиданности: передо мной стоял Турок собственной персоной. Конечно, он здорово изменился, от высокого стройного парня, который сводил меня с ума в пятом и частично в шестом классах, и следа не осталось. В настоящий момент ширина его примерно равнялась длине, то есть росту. Некогда вьющиеся волосы до плеч поредели, поседели на висках и были коротко подстрижены, нос с красными прожилками выглядел не просто крупным, он казался огромным. Прежними остались только глаза: большие, темные, с невероятно длинными ресницами. Турок тоже меня разглядывал, причем в глазах его читался явный интерес. Мысленно ткнув себя в бок, чтобы придать себе бодрости и заставить винтики в голове шевелиться, я расцвела своей лучшей улыбкой, расправила плечи и ответила звенящим от счастья голосом:

— Здравствуйте.

— Ваша квартира? — кивнул он на дверь, возле которой я все еще стояла в полупрофиль к Турку, надеясь, что это позволит ему разглядеть мои достоинства в наиболее выгодном для них свете.

— Нет, — продолжая улыбаться, сказала я. — Здесь живет моя подруга, Ирина, может быть, вы знакомы? Она сейчас в Германии.

— А-а… Муж у нее в очках?

— Точно, — закивала я. — Я иногда захожу, поливаю цветы в лоджии, ну и присматриваю… на всякий случай. А теперь жить здесь буду, пока у меня в квартире ремонт.

— Вот оно что, — кивнул Турок, — тогда давай знакомиться. Меня Николаем зовут, а тебя? — На мгновение я пришла в замешательство: Турок старше меня на пять лет и вряд ли вспомнит белобрысую девчонку с косичками, с которой много лет назад отдыхал в спортивном лагере, но если все-таки вспомнит и окажется, что с именем я что-то напутала…

— Даша, — ответила я, выключила свет в холле и захлопнула дверь. Турок к этому моменту открыл свою дверь, но все еще стоял на пороге, с удовольствием поглядывая на меня. Я смущенно потупила глазки, хихикнула и прошмыгнула мимо.

— Пока, — кивнул Турок и весело мне подмигнул.

Точно на крыльях, я вылетела на улицу и, уже подходя к магазину, задала себе здравый вопрос: а чему я, собственно говоря, радуюсь? Ну встретились мы с Турком, ну живет он в квартире напротив (еще вопрос, один живет или с семьей), и что дальше? Если я начну ему мозолить глаза, он заподозрит неладное, а как я смогу за ним следить? Вряд ли он любит ходить пешком по своим делам, а у меня даже машины нет. Но, несмотря на эти здравые рассуждения, первая удача вызывала у меня бурный восторг.

Последующие два дня я провела возле смотрового «глазка» входной двери в тщетной надежде увидеть что-то, заслуживающее моего внимания. К Турку никто не приходил, и сам он не появлялся. В первую ночь я даже выскочила на улицу с намерением взглянуть на его окна. Ни в одном окне свет не горел. Впрочем, это не значило, что Турка непременно нет дома, время позднее, и он уже мог спать. С еще большим усердием я таращилась в «глазок» с самого раннего утра. Глаза слезились, а голова так разболелась, что пришлось принять таблетку. Турка не было, из его квартиры не доносилось ни звука, и вечером свет вновь не горел, из чего я заключила, что живет он один (по крайней мере, сейчас) и ночевать дома считает для себя необязательным. На третий день я вышла в магазин, а вернувшись, обнаружила у своей двери мордастого парня лет двадцати семи, с голой грудью с волосяным покровом необыкновенной пышности и очень сердитым выражением физиономии.

— Ты хозяйка? — кивнув на дверь, спросил он.

— Да, то есть нет. А что случилось? — забеспокоилась я.

— Кран в ванной закрыла? — посуровел он.

— Да, то есть я его не открывала. Только утром. А что?

— Ничего. Залила мне всю ванную, а у меня ремонт на тысячу баксов. Это не считая джакузи. Соображаешь?

— Ничего я вам не заливала, — возмутилась я. Тысяча баксов, как ни крути, тысяча баксов, а этот мордастый явно не из тех, кто любит решать дело миром.

— Открывай, — кивнул он на дверь.

Я послушно открыла и с некоторой опаской следом за ним прошла в ванную. К моему величайшему облегчению, кран был закрыт, а пол совершенно сух, и нигде ни капли воды. Я перевела дух и спросила строго:

— Видите?

— Вижу, — кивнул он, опустившись на корточки и заглядывая под ванну. — Чего ж за фигня такая? У меня по стене течет.

— Это не я…. Может, труба лопнула в стене? — выдвинула я предположение, вспомнив, что нечто подобное случилось у нас в душевой.

— Может, — невесело согласился парень. — Идем посмотрим.

— Куда?

— Ко мне.

— А зачем мне смотреть? — растерялась я, а он наставительно заметил:

— Это общая проблема. — И я пошла за ним, забыв закрыть входную дверь. Стена в его ванной действительно была подозрительно мокрой, я несколько минут смотрела на нее с большим усердием, а потом заявила:

— Если бы от меня текло, то в первую очередь пострадал бы потолок.

— А он у меня подвесной, — съязвил парень. — Может, и пострадал, только этого еще не видно.

— Думаю, вам надо вызвать слесаря, — пятясь из его шикарной ванной, пробормотала я. Парень мне ужасно не понравился и вообще выглядел опасно.

— Слесаря, — передразнил он. — Придет какая-нибудь пьянь, расковыряет мне стенку…

Тут я не выдержала и разозлилась:

— Чего вы от меня хотите? Вызывайте слесаря или любуйтесь на свою мокрую стену, мне-то что? — С этими словами я направилась к входной двери.

— За краном следи, — рявкнул он мне вдогонку, а я прошипела: «Дурак», правда, очень тихо, чтобы этот придурок не услышал.

Я поднялась к себе на второй этаж и замерла, навострив уши: из-за двери Турка были отчетливо слышны голоса — мужской и женский. Женский выговаривал на повышенных тонах где-то в глубине квартиры, и слов не разберешь, а мужской время от времени ворчливо отвечал:

— Ну достала ты меня.

Постояв, как цапля, на одной ноге (вторая так и зависла в воздухе, настолько меня потрясло появление Турка), я изо всех сил старалась расслышать, о чем шел разговор. Но вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд, посмотрела вниз, опершись на перила, и обнаружила соседа: задрав стриженую голову, он хмуро наблюдал за мной. В три секунды я достигла своей квартиры и торопливо захлопнула дверь. А если он приятель Турка и расскажет о том, что видел? А что он, собственно, видел? Ну, стояла возле двери… и стояла-то недолго, да и подслушивать было совершенно нечего: ясное дело, скандалили люди на личной почве, и к интересующему меня убийству это никакого отношения не имеет. Точно в подтверждение моих слов, дверь Турка с шумом распахнулась, а я прильнула к «глазку» и смогла наблюдать, как моя юношеская большая любовь (я имею в виду величину туши) выпихивает из квартиры девицу лет двадцати пяти в парике жемчужного цвета. Парик сбился на сторону, и барышня выглядела довольно забавно. Надо сказать, она активно сопротивлялась выдворению из жилища. Турок ухватил ее за руки, стараясь держаться на расстоянии от длинных ярко-красных ногтей, нацеленных на его физиономию, а «жемчужная» с энтузиазмом отвешивала ему пинки то с левой, то с правой ноги и при этом еще визжала, причем сопротивляться и отвешивать пинки у нее получалось много лучше, чем у Турка ее вышвыривать. Они уже минуты две топтались на пороге. Я прикинула их шансы и уже собралась поставить на девицу, но тут Турок, заработав болезненный удар (в какую область, мне стало ясно, когда физиономия его скривилась и он издал громкий вопль, вспомнил маму «жемчужной» и скороговоркой выпалил все бранные слова, которые пришли на ум), свирепея и рыча, как медведь, вытолкнул-таки девицу и захлопнул дверь.