Христианский Восток и Россия. Политическое и культурное взаимодействие в середине XVII века - Надежда Чеснокова

Как следует из источников, список с чудотворной Иверской иконы Портаитиссы был изготовлен на Афоне в 1648 г. по инициативе архимандрита Новоспасского монастыря Никона, поддержанной царем Алексеем Михайловичем[435].

Рис. 12. Богоматерь Иверская Портаитисса. Ямвлих Романов. 1648 г. Новодевичий монастырь.

Вместе с грамотами из Иверского монастыря, содержащими подробное описание ее создания, икона была доставлена в Москву[436], где сохраняется и поныне. Ее почитанию в России посвящено большое число исследований, и авторы очерка по истории Иверского образа в «Православной энциклопедии»[437] попытались подвести итоги многолетних изысканий, снять противоречия в существующей историографии. Однако нерешенных проблем осталось немало. Потенциал источников не исчерпан, о чем свидетельствует только что вышедшая монография В. Г. Ченцовой[438].

Оставляя подробный анализ сюжетов, связанных с Иверской иконой для будущей работы, сделаем несколько предварительных замечаний. Судя по документам, известие об иконе быстро достигло дворца[439]. 13 октября 1648 г. в Посольском приказе уже был составлен доклад о приезде ивиритов[440]. В это время молодая супруга царя готовилась к своему трудному часу. Через девять дней, 22 октября, у государыни родился первенец, царевич Дмитрий. Неудивительно, что царица, молившаяся о благополучном рождении наследника, захотела оставить чудотворный образ Вратарницы у себя. В этой ситуации Новоспасский архимандрит не посмел оспаривать решение Марии Ильиничны. Как пишет Павел Алеппский: «…царица взяла икону от Никона, а он заказал таким же образом другую»[441].

С этого момента первый список Иверской иконы стал семейной святыней[442], и мог находиться в одном из домовых храмов, например, в любимой царицами и царевнами церкви св. Екатерины. В октябре 1676 г. изографу Оружейной палаты Сергею Рожкову было поручено написать «в церковь великомученицы Екатерины к образу пресвятые Богородицы Иверския на деревянном киоте с лица и ниже подписи, и по столбцам образы святыя живоначальныя Троицы и дванадесятные празники, и святых разных»[443]. Вполне вероятно, что это и была Иверская икона Марии Ильиничны, не имевшая оклада и помещенная для сохранности в ковчег. Новые изображения иконописцу надлежало выполнить «с лица во главе и ниже подписи», т. е. известной греческой записи на иконе Ямвлиха Романова. Мастера Оружейной палаты также ставили на иконах авторские подписи, но о заказе им списка Портаитиссы для храма св. Екатерины ничего неизвестно. Можно предположить, что икона находилась в церкви св. Екатерины вплоть до пожара 1737 г. Возможно, что пожар и стал причиной ее перемещения из Кремля в Новодевичий монастырь. Судя по описи храма св. Екатерины, после бедствия уцелел местный образ пресвятой Богородицы с превечным младенцем[444]. Не исключено, что этой иконой оказался первый список Вратаницы. Названия икон в документах и их истинные названия иногда не совпадали, о чем далее скажем более подробно.

В 1676–1677 гг. для Верхоспасского собора, где причащались цари и крестили царевичей Ивана и Федора Алексеевичей, Георгий Зиновьев и Сергей Рожков создали новую копию иконы Иверской Богоматери, которая и размерами и надписями повторяла первый греческий список[445]. В настоящее время она находится в трапезной собора. Георгий Зиновьев автор еще нескольких копий иверского образа, в том числе написанного в 1678 г. для церкви Иоанна Предтечи в Старо-Конюшенном переулке[446]. Икона Портаитиссы 1648 г. не просто почиталась в царской семье, она стала образцом для многочисленных русских списков, выполненных прежде всего для членов семьи Алексея Михайловича, а также для разных храмов в Москве и за ее пределами[447].

Ссылаясь на сочинение Павла Алеппского, исследователи указывают еще на один список иконы, который Никон заказал для Иверского Валдайского монастыря, уже будучи патриархом. А. М. Евсеева и М. М. Шведова относят появление этой иконы в Москве к 1633 г.[448] Однако Павел Алеппский не уточняет, когда именно вторая Иверская оказалась у московского патриарха. Известно только, что в 1655 г. сирийские архиереи увидели прославленный образ. По нашему мнению, он появился в русской столице раньше. Вторая Портаитисса была привезена в 1652 г. В архивных материалах она значится как «образ пречистые Богородицы Одегитрия… на кипарисной деке, а на полях писаны дванадесят апостол на золоте»[449]. Эта икона, щедро украшенная золотом и драгоценными камнями, и описана в сочинении архидьякона Павла[450].

Кроме названных икон Иверской Богоматери А. М. Евсеева и М. М. Шведова упоминают еще две. Одна из них, с изображением чудес, принадлежала царевне Софье Алексеевне, другая, небольшая келейная икона, – царевне Евдокии Алексеевне[451]. Принадлежность икон определяется по их нахождению в надгробных иконостасах царевен в Новодевичьем монастыре. Происхождение же этих иконографических памятников авторы реконструируют благодаря косвенным свидетельствам. Так, по их мнению, икона Софьи Алексеевны могла быть заказана для нее патриархом Никоном одновременно со второй Иверской[452]. Царевна Софья родилась в 1657 г. Вторая Иверская появилась в Москве на пять лет раньше. В более поздней публикации появление икон царевен Софьи и Евдокии в Москве объясняется просто даром ивиритов царской семье[453].

Вместе с тем архивные материалы позволяют добавить к уже известным образам Портаитиссы еще несколько икон из афонского Иверского монастыря. В 1686 г. в московский греческий Никольский монастырь приехал иверский архимандрит Нектарий. Он сменил митрополита Леонтия, бывшего настоятелем монастыря предшествующие четыре года. На приеме в Кремле Нектарий преподнес царю Ивану Алексеевичу «образ пресвятые Богородицы Иверския да образ святаго Иоанна Предтечи писан на золоте на одной деке», государю Петру Алексеевичу – «образ пресвятые Богородицы Иверския, по сторонам ея два архангела, да образ святых апостол Петра и Павла писаны на одной деке на золоте»[454].

В тот же день в своих покоях афонских старцев приняла царевна Софья Алексеевна. Она получила в дар «образ пресвятые Богородицы Иверские, около ея два архангела да святые мученицы Софии и трех дщерей ея Веры, Любве, Надежды, писаны на одной деке золотом»[455]. По приведенному описанию названные иконы можно было бы принять за двусторонние выносные образа: Богоматерь Иверская с архангелами на полях (или без них, как в случае с иконой царя Ивана), а на обратной стороне – изображение святых патронов государей. С другой стороны, уточняющее определение «на одной деке» может означать, что в каждом случае речь идет об одной иконе, а не о двух, например, Иверской и Иоанна Предтечи. Подобное уточнение очень хорошо иллюстрирует скрупулезный характер приказного делопроизводства. Таким образом, к известным в России афонским спискам иконы Богоматери Иверской прибавляются еще три, один из которых бесспорно принадлежал царевне Софье Алексеевне.

Несмотря на то, что уже с XVI в. в Московском государстве были известны сказания, например, о чудотворных иконах Хиландарского[456] или Иверского[457] монастырей, интерес к христианским святыням формировался среди русской элиты под влиянием непосредственных контактов с представителями греческого клира. Так было с иконами Богоматери Портаитиссы, так случилось и с Крестом царя Константина, о котором при московском дворе узнают в 20-х гг. XVII в.

Животворящий крест Христов, а также ставротеки с частицами Честного Древа, найденного императрицей Еленой, были наиболее распространенными и чтимыми христианскими реликвиями. Особо почитался «крест царя Константина», под которым в историографии понимается целый ряд памятников, восходящих к нескольким крестам, согласно преданию, созданным по приказу Константина Великого. Они изображали крест, представший в дневном и ночном видении императору Востока накануне решающего сражения с императором Запада Максенцием. Крест мог быть вотивным, а мог включать в себя частицу Животворящего Древа Господня[458].

Культ Константинова Креста получил широкое распространение в Византии[459], после крестовых походов стал известен в Западной Европе[460] и у южных славян, а в XVII в. о нем узнали в России. На Афоне, откуда реликвию принесли ко двору царя Алексея Михайловича, Крест царя Константина был не единственным. Помимо Ватопеда Крестом обладал монастырь св. Павла. В. Григорович-Барский писал: «Тамо обретаесться крест великий, удивителный, весь сребром и златом удобренный, от святаго Константина соделанный, с живописанием ветхим и тонким, дванадесят господскых праздников в себе содержащий; имат же надписания латинская, древними буквамы лонгиварскимы и гофскимы»[461].