Невинная в гареме шейха - Маргерит Кэй

Силия снова застонала, заметалась по твердому бортику ванны. И вдруг заметила что-то на границе видимости. Она распахнула глаза и на миг подумала, что вызвала Рамиза магией. Он застыл в дверях в своем бледно-голубом одеянии, словно пораженный молнией. Его лицо казалось высеченным из камня.

— Я хотел поговорить с вами о планах на завтра. Я думал, вы ужинаете.

Его голос звучал резко, как будто он сердился. Силия слегка закашлялась, потом покачала головой и облизнула пересохшие губы. Она хотела выпрямиться, но вдруг вспомнила, что совершенно голая, и глубже погрузилась в воду.

Она походила на богиню любви Венеру. Прекрасные волосы разметались по краю ванной, влажные завитки липнут к коже. Раскрасневшиеся от возбуждения щеки, потемневшие от страсти глаза. Прекраснее зрелища он еще никогда не видел. Никогда не присутствовал при столь интимном действе. Никогда вид женщины его так не возбуждал.

Он знал, что должен был сразу уйти, но не мог оторваться. Он стоял и представлял картину совместного сладостного путешествия, совершить его вместе с ней, всего раз. Его руки, ласкающие ее плоть. Ее длинные тонкие пальцы касаются его кожи. Его рот накрывает ее губы. Горловые стоны удовольствия, повторяющие его имя, желающие его ласки.

Рамиз был не в силах сопротивляться. Он испытывал непреодолимую потребность обнять ее, испробовать на вкус, поднять к высотам страсти и воспарить вместе с ней. Он приблизился к ванне и опустился на колени на верхней ступеньке, не обращая внимания, что полы его шелкового одеяния тянутся по лужицам душистой воды. Какое-то долгое мгновение он просто смотрел на нее — влажная, кремово-розовая кожа, пламенеющие волосы и пылающий страстью взгляд. Сладостное дыхание касается щеки как шепот.

— Силия!

Он привлек ее к себе и скользнул ладонями по плечам, ощущая под нежной плотью тонкие косточки. Длинные рукава хатта потянулись за ним в воду.

— Рамиз, — пробормотала она заплетающимся от возбуждения языком.

Это слово спустилось на него, словно облако, руки Силии обхватили его шею, и он пропал.

Рамиз целовал ее с такой силой, что вода перехлестывала через край и собиралась на полу в большие лужи. Никаких прелюдий и медленной подготовки. Страсть взорвалась, словно спелый инжир — яростные поцелуи, лихорадочные ласки, облепляющий шелк его халата, губы и языки, словно единое целое.

Силии даже не пришло в голову его отвергнуть. Она так погрузилась в фантазии о любовных ласках, что просто не могла отказаться от ожившей мечты из плоти и крови. Они стояли мокрыми на плиточном полу ванной и страстно, лихорадочно целовались, водили языками по коже друг друга.

— Силия, Силия, Силия, — повторял он ее имя как заклинание.

Он покрывал поцелуями ее веки, целовал уши и шею, ласкал ладонями ее тело, превращая легкие ручейки ощущений в настоящие бурные реки. Его губы нашли ее грудь и жадно сомкнулись вокруг одного соска. Его посасывание вызвало такую мощную волну жара, что Силия застонала и выгнулась в его руках, подставляя грудь еще ближе. Губы Рамиза обхватили ее другой сосок. Она снова застонала и заметалась, без конца повторяя его имя, как мольбу о помощи, мольбу отчаянного желания и потребности.

Ее руки распахнули полы его шелкового халата, желая добраться до плоти. Потом она отчаянно сражалась с пуговицами на воротнике, испытывая неистовую потребность ощутить под руками его кожу. Ей хотелось прикасаться к нему. Видеть его. Наслаждаться им. Хотелось дать ему то, что он давал ей. Она с силой дернула ворот, так что оторванная пуговица высоко взлетела и со щелчком приземлилась на твердом полу.

Рамиз рассмеялся — этот тихий хрипловатый смех вызвал у нее мурашки. Силия зачарованно смотрела, как он быстро расстегивает остальные пуговицы. Потом он просто взялся за ткань, разорвал халат надвое и бросил на пол. И впервые предстал перед ней в своей наготе.

Слово «великолепное» не воздавало должное его телу. Силия взирала на него с благоговением — золотистая кожа туго обтягивала мускулистые плечи и грудь и спускается по лесенке живота словно пески подвластной ему пустыни. Блестящие капельки воды, цвета глазури, очерчивают все выпуклости и впадины. Там, где ее тело округло, его имеет четкие линии. Там, где ее плоть нежная и мягкая, его собственная…

Она неуверенно протянула руку. Рамиз взял ее за кисть, приглашая продолжить. Если кожа самой Силии напоминала мягкий кашемир, то кожа Рамиза больше походила на упругий шелк. Прикасаясь к ней, она чувствовала внутри крепкие мускулы. Рамиз притянул ее руку к себе и опустил ладонь на свою грудь. Ниже. Плоский живот. Ниже. Ее взгляд спускался вслед за рукой. Еще ниже. К длинной мощной мужественности, такой твердой и пугающе большой. Силия даже представить себе не могла, как… куда… это же наверняка очень больно?

— Рамиз, я…

— Коснись меня. Тебе нечего бояться.

— Я не боюсь.

Но она все равно почему-то трепетала, голос выдавал ее опасение. Она боялась собственного невежества. Боялась выдать себя. Боялась, что Рамизу она покажется холодной.

Он подхватил ее на руки, прижал к груди и нетерпеливыми шагами понес прочь из ванной. В покоях он пинками собрал на полу пару подушек и опустился на них вместе с Силией. Атлас, шелк и бархат — она чувствовала их спиной, ягодицами, бедрами. Точь-в-точь как губы Рамиза, когда он снова принялся за поцелуи.

— Прикосновение есть обучение, — прошептал Рамиз, поглаживая ее бедро.

Он склонился над ней, вслед за рукой прокладывая дорожку легких, как шепот, поцелуев. Силия чувствовала, как натягивается ее кожа, будто плоть распухает под его ласками. Рамиз поцеловал впадину ее бедра и подтянул Силию спиной к себе так, что они словно легли друг в друга, как два молодых месяца.

Рамиз опустил руку ей между ног и легонько погладил влажные складочки.

— Коснись меня, Силия. Коснись, как я касаюсь тебя. Дай мне испытать, что испытываешь сама. Вот так. — Он накрыл ее ладонью свое копье. Согнул ее пальцы, заставляя обхватить его, и мягко повел вдоль. Атлас, шелк и бархат.

Ее прикосновение было таким неопытным и таким восхитительным. Рамиз мимоходом подумал о ее так называемом муже — о мужчине, явно и не задумывавшемся над тем, чтобы доставить жене удовольствие, — но тут же прогнал эти мысли. Он не желал думать о Силии как о чьей-то жене. Как о женщине, которая принадлежала кому-то другому. Да он вообще не хотел ни о чем думать — это означало бы остановиться, а он не мог останавливаться. Не сейчас.

Он проник пальцами в горячую припухшую плоть и с удовольствием ощутил, как сомкнулись вокруг ее мышцы. Силия тихо ахнула от наслаждения.