Левиафан - Роберт Шеи

В тот самый момент, когда Нкрумах Фубар в Кении захлопнул книгу, бой барабанов в Ораби внезапно прекратился. Там был час ночи. Заезжий антрополог Индол Рингх тотчас же спросил, как танцоры узнали об окончании церемонии. «Опасность миновала, – терпеливо ответил ему старик из племени хопи, – разве ты не чувствуешь, как изменился воздух?» (Сол, Барни и Маркофф Чейни мчались во взятом напрокат «бронтозавре» по направлению к Лас-Вегасу, а Диллинджер неторопливо ехал обратно в Лос-Анджелес.) Когда в Гонолулу часы пробили девять часов предыдущего вечера, в голове Бакминстера Фуллера, торопливо бежавшего от одного самолета к другому, мелькнул образ новой геодезической структуры, целиком включавшей в себя всенаправленный ореол… К тому моменту как четырехчасовой перелет на восток подошел к концу и загорелись надписи «НЕ КУРИТЬ» и «ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ», а в Токио наступило «то же время», что и при его вылете из Гонолулу, подробный эскиз (в котором было нечто веерообразное) был закончен. (Благополучно добравшись до дома в Лос-Анджелесе, где было четыре часа утра, Диллинджер услышал стихающие автоматные очереди. Он решил, что, по-видимому, Президент приказал национальной гвардии отступить, по крайней мере частично.) И тут же, в восемь часов по нью-йоркскому времени, рядом с постелью Ребекки зазвонил телефон. Подняв трубку, она услышала возбужденный голос Молли Малдун: «Сола и Барни показывают по телевизору. Быстро включай – они спасли страну!»

Пока Сол, не сводя ласкового взгляда с телеведущего, отвечал на вопросы тоном ласкового семейного доктора, Барни щурился от яркого света юпитеров и глупо смотрел в камеру.

– Инспектор Гудман, не расскажете ли нашим телезрителям, почему вы искали пропавшего человека в пещерах Леман?

У ведущего был профессионально поставленный голос, и его интонации ничуть не изменились бы, спрашивай он: «Так почему вы считаете продукт наших спонсоров более удачным?» или «Что вы почувствовали, узнав, что у вас рак мозга?»

– Психология, – авторитетно произнес Сол. – Подозреваемый был сводником. Это определенный психологический тип людей. Медвежатники, грабители банков, растлители малолетних и полицейские тоже принадлежат к определенным психологическим типам. Я пытался думать и чувствовать как сводник. Что предпримет такой человек, когда на него охотится целое государство? Попытается ли он сбежать в Мексику или куда-нибудь еще? Никогда – так поступают только грабители банков. Сводники – не те люди, которые рискуют или играют ва-банк. Что сделает сводник? Он найдет нору, где можно спрятаться.

– Криминалисты из ФБР подтверждают, что найденный инспектором Гудманом человек по фамилии Кармел действительно оказался исчезнувшим переносчиком возбудителя чумы, – вставил ведущий (ему велели повторять это каждые две минуты). – Скажите, инспектор Гудман, а почему такой человек не мог спрятаться в заброшенном доме или в хижине в горах?

– Он не мог отправиться куда-то далеко, – объяснил Сол, – поскольку был настоящим параноиком. За каждым кустом ему мерещилась полиция. Кроме того, он сильно преувеличивал реальные возможности государства. В нашей стране на четыреста граждан приходится один сотрудник органов правопорядка, но он считал, что все обстоит как раз наоборот. Даже если бы ему удалось добраться до заброшенной хижины, у него не выдержали бы нервы. Ему чудились национальные гвардейцы и стражи порядка, прочесывающие каждый квадратный метр леса в Америке. Видите ли, по сравнению с закоренелыми преступниками, сводники – самые обычные люди. Они рассуждают как обыватели, которые не совершают преступлений, потому что переоценивают нас.

Сол говорил бесстрастно и монотонно. Сердце Ребекки в Нью-Йорке замерло от волнения: она видела нового Сола, который больше не был на стороне Закона и Порядка.

– Значит, вы просто спросили себя, где близ Лас-Вегаса находится нора подходящего размера?

– Да, именно так.

– Американский народ, безусловно, будет вам благодарен. Но как получилось, что вы подключились к этому делу? Вы ведь из полиции Нью-Йорка, не так ли?

«Как он ответит на этот вопрос?» – мелькнуло в голове Ребекки; в этот момент зазвонил телефон.

Выключив звук телевизора, она сняла трубку и сказала: «Алло?»

– Я слышу по твоему голосу, что ты относишься к тому типу женщин, которые полностью соответствуют моим представлениям, – произнес Августейший Персонаж. – Я хочу полизать твою попку и твою «киску» и чтобы ты на меня помочилась и…

– Что ж, это самая удивительная история, которую нам приходилось слышать, инспектор Гудман, – сказал журналист. Трип десятый, или Малкут прощается с Землей 

– Вот черт! – подумала Ребекка. Увидев, сколь невинно выражение лица Сола, она поняла, что он только что поведал миру одну из самых безумных и лживых историй.

Вновь зазвонил телефон. Ребекка схватила трубку и крикнула:

– Слушай, ублюдок, если ты еще раз сюда позвонишь…

– Нехорошо так разговаривать с человеком, который только что спас мир, – послышался в трубке мягкий голос Сола.

– Сол! Но ты же в прямом эфире…

– Они записали это интервью на видеокассету полчаса назад. Я сейчас в аэропорту Лас-Вегаса, жду рейса на Вашингтон. Меня вызвали к Президенту.

– О Боже! Что ты собираешься ему сказать?

– Ровно столько, – хмыкнул Сол, – сколько сможет понять такой придурок, как он.

(В Лос-Анджелесе доктор Вулкан Тролль смотрел на сейсмограф, стрелка которого качнулась к отметке 2 балла. Это по-прежнему не вызывало никаких опасений, однако на всякий случай он нацарапал записку своему сменщику-аспиранту: «Если подскочит до трех, обязательно мне позвони». Затем Вулкан Тролль поехал домой. Проезжая мимо бунгало Диллинджера, он весело насвистывал, радуясь, что беспорядки закончились и национальная гвардия ушла. Сменивший его аспирант не заметил, как стрелка сейсмографа благополучно миновала отметку 3 балла и подскочила до 4, поскольку читал книгу в мягкой обложке, которая называлась «Пиршество плоти».)

Дэнни Прайсфиксер, проснувшись в Ингольштадте, посмотрел на часы. «Боже», – подумал он; согласно его представлениям о добродетели, спать допоздна было главным грехом. Затем он стал вспоминать, как прошла ночь, и довольно улыбнулся. Повернувшись в постели, чтобы поцеловать Леди Велькор в шею, Дэнни узрел обнимавшую ее огромную черную руку. Вторая черная рука вяло держала ее за грудь. «Боже!» – воскликнул Дэнни, окончательно проснувшись. Разбуженный им Кларк Кент с трудом сел на постели и тупо уставился на него.

(В этот момент «Улыбчивый Джим» Трепомена брел по очень опасному перевалу в горах Северной Калифорнии. У него за спиной висела винтовка «ремингтон-700» шестимиллиметрового калибра со скользящим затвором, а также бушнелловский шестикратный телескоп. С одной стороны на ремне Трепомены болталась фляга с виски, а с другой – фляга с водой. Потеющий от напряжения, несмотря на высоту, Трепомена был одним из тех немногих счастливчиков в этой стране, которые в течение последних трех дней ни разу не слушали радио. И потому он понятия не имел об ажиотаже, охватившем Соединенные Штаты Америки в связи с утечкой чумы «антракс-лепра-пи», введением чрезвычайного положения, беспорядками и взрывами. Вырвавшись в отпуск из той вонючей клоаки, в которой он барахтался сорок девять недель в году, рискуя душой ради блага соотечественников, Трепомена дышал чистым воздухом и размышлял о вечном. Точнее говоря, завзятый охотник «Улыбчивый Джим», прочитав, что в живых остался всего один американский орел, вознамерился убить его, чтобы обессмертить свое имя в охотничьей литературе. Разумеется, Трепомена прекрасно понимал, как воспримут это экологи и активисты охраны природы, однако его не волновало их мнение. Он считал этих людишек сборищем педерастов, коммунистов и идиотов. И к тому же наверняка наркоманов. По его мнению, среди них не было ни одного нормального мужика. Взмокший от пота Трепомена поправил давившую ему на спину винтовку и продолжил подъем в гору.)

Мама Сутра смотрела на центральную карту Таро в раскладе «Древо Жизни»: это был Дурак.

– Прошу прощения, – сказало маленькое итальянское деревце.

– Это уже не смешно, – пробормотал Фишн Чипе. – Я не намерен провести остаток жизни, беседуя с деревьями.

– Со мной тебе как раз стоит побеседовать, – настаивало смуглое дерево с заколотыми в пучок волосами.

Чипе прищурился.

– Я знаю, кто ты, – наконец сказал он. – Ты наполовину дерево и наполовину женщина. Следовательно, дриада. Вот и польза от гуманитарного образования.

– Прекрасно, – сказала дриада. – Но когда ты перестанешь бредить, тебе придется вспомнить и Лондон, и свою работу. Тогда ты задумаешься, как объяснить начальству события прошедшего месяца.