Долгое ожидание - Микки Спиллейн

Эдди Пакман. Так звали того типа, которого испугалась Вера на вокзале, когда ее видел Джек.

Стойка бара была длиной почти в пятьдесят футов, и за ней суетилось с дюжину хорошо обученных официантов. Остальное помещение представляло собой громадное казино. Народу в нем набилось битком.

Коротышка сидел у стойки и потягивал пиво. Покончив с выпивкой, он отставил пустой стакан и стал протискиваться к задней двери. Когда он входил, я успел различить за ней лестницу, слабо освещенную откуда-то сверху. Я тоже заказал пива и стал ждать. Парень вернулся примерно через полчаса. Лицо у него было довольное, хотя и озабоченное. На сей раз он не стал ничего пить, а сразу направился к выходу. Так и не заметив меня, он забрался в свою машину и поехал. Он свернул за угол, потом еще раз направо и двинулся по направлению к автостраде. Улица, по которой мы ехали, была совершенно пуста, поэтому то, что коротышка остановился на красный свет, оказалось для меня полной неожиданностью. Я нажал на тормоза и резко взял в сторону, чтобы не врезаться в него, и в этот миг он увидел мое лицо. Его машина подпрыгнула, мотор взревел, и он помчался вперед. Теперь мы неслись в кромешной тьме под дождем. Мой более легкий "форд" заносило на поворотах, и он то и дело отрывался от меня, а я клял себя на чем свет стоит, что не сцапал его раньше. Наконец мы вылетели на прямую дорогу, ведшую под уклон, и я понял, что коротышка у меня в руках. Он тоже сообразил это и прибавил газу. Тогда все и произошло. Из-за поворота на расстоянии примерно мили мне в лицо сверкнули огни встречного грузовика. Я понял, что ничего больше не смогу сделать, и нажал на тормоза. Но коротышка, видимо, совершенно обезумел: решив, что ему удастся проскочить, он мчался навстречу огням. Через полминуты все было кончено. Громыхая, словно ржавая жестянка, машина коротышки, выброшенная страшным ударом за обочину дороги, отлетела в сторону, перевернулась и застыла колесами кверху. На расстоянии пятидесяти ярдов мне было видно, как бешено вращается единственное уцелевшее колесо.

Когда я подбежал к нему, от него осталась только половина, верхняя половина, торчавшая из окна машины; но эта половина еще жила и хрипела:

- Доктора.., доктора...

Я наклонился к нему и спросил:

- Кто послал тебя на охоту за мной? Послушай.., кто тебя послал? Доктор тебе все равно уже не поможет. Скажи - кто?

- Доктора.., мне нужен доктор... - прохрипел он в последний раз, изо рта хлынула кровь, и глаза его закатились.

Я расстегнул его пиджак и обнаружил плечевую кобуру с пистолетом. Кобуру я отшвырнул как можно дальше, а пистолет сунул себе в карман. В бумажнике у него оказалась тысяча долларов сотенными банкнотами и еще кое-какая мелочь. Тысячу я присоединил к пистолету, а бумажник с мелочевкой сунул ему обратно в карман.

Пусть теперь полиция разбирается с еще одним перебравшим водителем. Я же вернусь к Эдди Пакману и поинтересуюсь, за что он платит своим ребятам такие суммы.

Но в заведении с французским названием мистера Пакмана уже не было. Он уехал с компанией друзей в город минут за двадцать до моего появления, как объяснил мне услужливый официант.

Тихо выругавшись, я заказал пиво. Оно было отвратительным и неприятно булькало в животе, напоминая мне о том, что я сегодня весь день ничего не ел. Ну, этой-то беде, по крайней мере, можно было помочь. Я сел в машину, вырулил на шоссе и поехал в ресторанчик Луи Динеро. Пистолет оттягивал мне карман, и я засунул его под подушки сиденья.

Уэнди как раз подошла к микрофону и начала свой номер. Публика в зале восторженно охнула, и я сам не смог сдержать восхищенного стона. Она была неотразима, особенно полуобнаженная. Я сел за столик, заказал бифштекс и закурил, поглядывая на Уэнди. Она извивалась в замысловатом танце, и платье готово было соскользнуть с ее плеч. Я посмотрел вокруг - на эти безразличные рожи и исполненные похоти взгляды - и внезапно разозлился на Уэнди. Какого черта она показывает другим то, что прошлой ночью принадлежало мне одному? Но с другой стороны, она ведь просто потаскушка, может быть, чуть получше других. И если ей нравится жить так, кто я такой, чтобы ставить ей какие-то условия? Я без аппетита съел бифштекс, расплатился и заметил, что Луи машет мне рукой, приглашая меня зачем-то подойти.

У этого приятного парня оказалась замечательная память, и он радостно пожал мне руку. Я поинтересовался у него, нельзя ли мне повидать Уэнди, и он ответил, что, конечно, можно, показав мне ее комнатку. Я подошел к Двери с буквами "У.М.", повернул ручку и вошел. Мне, конечно, следовало бы постучаться.

Глава 8

Как раз в этот момент она выскользнула из своего платья. Свет лампочки над туалетным столиком выхватил из полутьмы нежные полукружья ее упругих грудей и мускулистый, совершенно плоский живот. Вот как ей следовало бы заканчивать свой номер, подумал я. И это было бы настоящим искусством. Заметив меня, она подхватила упавшее было платье и, держа его перед собой, точно щит, поспешно отскочила назад, не сводя с меня широко раскрытых глаз.

- Ты ведь еще не забыла меня? - усмехнулся я. Она облизнула пересохшие губы и нахмурилась.

- Господи, малышка, не пугайся. Я ведь видел тебя точно такой же, только при свете луны.

- Тебе надо было все-таки постучаться, Джонни. Ты.., испугал меня. К тому же свет луны и беспощадной лампы - не одно и то же. Будь джентльменом и отвернись на секунду.

Я пожал плечами и исполнил ее просьбу. До чего же бредовые идеи приходят иногда в голову женщинам!

- У тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер?

Судя по тону, каким она ответила "нет", Уэнди поняла меня не правильно. Можно было подумать, что я только что залепил ей пощечину.

- Я вовсе не то имел в виду. Я просто хотел спросить, что ты собираешься сейчас делать. Как насчет того, чтобы прокатиться со мной в город?

Уэнди не ответила. Она наклонилась к зеркалу с помадой в руке, и в безжалостном свете лампы было хорошо видно, что волосы у нее крашеные - ближе к корням просвечивала предательская чернота.

- Нет.., не сейчас, Джонни, - протянула она. - Я устала.

- Это очень важно.

Тюбик с помадой дрогнул в ее руке.

- Ну?

- Только что разбился последний из той троицы, которая хотела меня прикончить. - Она сделала протестующий жест, и в глазах ее отразился ужас. Нет, я здесь ни при чем, обыкновенный несчастный случай. Но у него в кармане была тысяча долларов, которые он получил от парня по имени Эдди Пакман. Мне надо найти его. Сегодня вечером.

- И ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

- Ага.

- Нет. - Уэнди опять повернулась к зеркалу. - Послушай, Джонни.., я все понимаю.., но ты пойми меня тоже. Я хочу жить, а твои игры очень опасны. Ты тут всего несколько дней, а уже погибло три человека.

- Это только начало, детка.

- Я.., я знаю. - Она опустила голову и отвернулась. Я пожал плечами:

- Понимаешь, человек может сделать больше, если он не один. Поэтому я и прошу тебя пойти со мной - ведь в половине этих проклятых забегаловок меня даже на порог не пустят, если при мне не будет девицы.

Уэнди убрала помаду в сумочку, потом медленно подняла глаза и посмотрела мне в лицо.

- Иногда... - начала она и запнулась.

- Ну?

- Иногда мне хочется сказать тебе, что лучше бы ты оставил все это дело, Джонни.

- Для кого лучше? Для банды грязных убийц?

- Я не о том.

Уэнди грустно покачала головой, взор ее затуманился. Я шагнул к ней и вдруг заметил, что в глазах ее стоят слезы. Она с трудом выдавила какую-то жалкую улыбку и дотронулась до моей руки.

- Наверное, я кажусь тебе совсем глупой, Джонни. Мне очень жаль. - - Вовсе ты не глупая.

Снаружи джаз-банд заиграл протяжную, влекущую мелодию, она просачивалась сквозь щели, как пар, и окутывала нас. По щекам Уэнди катились слезинки.

- Ты не глупая, - снова повторил я.

- Мне так спокойно жилось до того, как появился ты. А теперь... Десятки парней были бы счастливы заняться со мной любовью, но единственный, кто мне по-настоящему нужен, - это ты.

Я хотел что-то ответить, но не успел. Ее губы жадно слились с моими, и я явственно ощущал, как дрожит от страсти ее теплое, гибкое тело. Я запустил пальцы в ее волосы.

- Ты славная девочка, Уэнди, - улыбнулся я. Она не улыбнулась в ответ, только уголки губ чуть дрогнули.

- Славная? Ты же знаешь, какая я. Я была когда-то славной девочкой, а потом я выросла. К тому времени, как я поумнела, уже поздно было что-то менять. Я - потаскушка, Джонни; присмотрись ко мне повнимательней, и ты это увидишь. Теперь я добилась успеха, у меня есть дом, машина и друзья... Я была вполне довольна жизнью, пока не появился ты... Видишь, что ты натворил...

- И все равно ты славная. На этот раз Уэнди улыбнулась:

- Нет. Иначе разве я стала бы упрямиться и говорить тебе такие ужасные вещи, а после этого чуть ли не признаваться тебе в любви?

Я попытался возразить ей, но Уэнди не дала мне вставить ни слова.