Ушма - Алексей Наумов

Я вижу Анюту и бегу из последних сил, чтобы успеть на следующий раунд. Но что то идёт не так. Девочки вновь собираются в стайку и разбегаются когда я уже совсем близко. Их пятеро, включая Анюту. Чёрт! Теперь придётся ждать следующего круга. Но отдых мне не помешает. Я весь мокрый и меня слегка подташнивает. Даже сказать ничего не смогу толком.

Подхожу и сажусь на краю участка в узкой тени шиповника. Я видел где спряталась Анюта. Её голубое платье мелькнуло за большим кустом у самого леса. Там хорошее место. В лесу прятаться нельзя, но куст стоит отдельно, поэтому всё нормально.

Лично я предпочитаю кучу песка левее. Если спрятаться за ней, то потом можно проползти в траве к забору и там забиться в шиповник. Есть там одно местечко, вроде норы, между кустом и забором. Нужно только большую ветку отодвинуть. Колется конечно, изрядно, но потерпеть можно. Я как раз рядом сижу.

Водящий обычно не замечает и дальше проходит. Тут то и можно проскользнуть у него за спиной прямо к калитке, постучать по ней и «спастись». Я так несколько раз уже проделывал. Никто пока не догадался. Только Анюта знает, но не выдаёт. У неё свои секреты имеются, о которых я тоже молчу.

Слежу за игрой. Водит курносая дурнушка Варя. У неё рыбьи глаза, толстые щиколотки и очень сильные, мужицкие руки. Однажды, она на спор ущипнула меня за руку так, что кровь выступила. Спор то я выиграл, руку не отдёрнул, но синячище потом был ого-го-го. Но справится с ней нетрудно, если что: она почти всех насекомых поится, кроме мух и кузнечиков. А если ей паука показать, даже малюсенького, то она вопить начинает как полоумная. Я в прошлом году специально с собой носил сушёного паука в кармане. Чтоб не задавалась. Она тогда часто с нами играла, а потом перестала. Поссорилась с Анютой. Сейчас вот опять объявилась. Толстоножка…

Обмениваемся с Варей мерзкими взглядами. Она никак не решается далеко отойти от калитки, опасаясь, что кто то неожиданно выскочит из укрытия и добежит до неё первым. Это нетрудно сделать — бегает она хуже всех. Зато в вышибалах мяч у неё как ядро летает. И очень точно. Особенно она меня любит вышибать. Тут уж она старается на все сто. Пару раз мне крепко в голову прилетало. Хорошо хоть мяч не слишком твёрдый, а то сотрясение бы точно было. Только в меня попасть ой как не просто, а вот в неё словно в копну сена бросать можно — уворачиваться онасовсем не умеет. Стоит как корова, глаза пучит, а потом плачет… Некрасиво так плачет, почти без слёз. А может кинуться, если совсем рассердится. Как взвоет, как пальцы растопырит и вперёд. Тут то паук и выручает. Не драться же с девчонкой. Да её ещё поди одолей…

Со своего места я вижу движение за кустом где спряталась Анюта. Я даже угадываю её силуэт. Она сидит на корточках и смотрит на меня. Почему то у меня от этого взгляда мурашки бегут. Зелень странно меняет цвет её платья, так что оно кажется мне салатовым. Скорей бы они уже отыграли, а то время уходит!

Варя, наконец, решается отойти от «домика» и тут же, из-за соседнего столба отделяется хрупкая фигурка Алёнки и беззвучно проскальзывает у неё за спиной.

— Тут-тук! — звонко кричит она и радостно смеётся.

Я усмехаюсь. Алёнка самая младшая из подруг Анюты. Живёт на соседней улице. Мне она нравится. Не задаётся и куда не надо нос не суёт. Она такая маленькая и тоненькая, что может спрятаться где угодно. Однажды забралась в металлический пожарный ящик с песком, хотя там места совсем мало было, а крышку заклинило. Так она там как мышь сидела, пока мы её повсюду искали. Так перепугалась, что даже не звала нас. Хорошо не задохнулась.

Показываю ей большой палец. Молодец! Алёнка мило улыбается. Варино лицо идёт пунцовыми пятнами. За столб она заглянуть забыла, но теперь она на чеку. Как хорошая легавая, она медленно идёт по переулку, тщательно осматривая каждую травинку вокруг и делая стойку, готовая чуть-что броситься к калитке. Она кажется даже принюхивается по-собачьи.

Шумно вздыхаю. Это надолго. Пытаюсь её ускорить, но она только нечленораздельно огрызается в ответ. Я сдаюсь: если Толстоножка упёрлась, то её трактором не сдвинешь. Срываю травинку и сосредоточенно грызу. На куст стараюсь не смотреть, чтобы не выдать Анюту, но чувствую её взгляд. От него мне очень не по себе. Мне даже начинает казаться, что я слышу лёгкий шёпот воды исходящий оттуда. А может, это просто легкий ветерок подул и лес на болотах качнулся и тихонько зашелестел? Прислушиваюсь, забывая про всё вокруг. Нет, я не ошибся, вода действительно шепчет… Совсем тихо, не мне, но её голос ни с чем не спутать… Он как тончайшая паутинка, что ложится на лицо, когда бредёшь по лесу — не заметишь, пока не почувствуешь… Ты проводишь по лицу и снимаешь её, но через несколько шагов тебя ждёт новая, и новая, и новая… Тонкие, невидимые, ажурные касания иной жизни, созданные чтобы этой жизни лишать… Нет, здесь нам с Анютой толком не поговорить. Нужно будет куда-то пойти. Например, к пожарному щиту… Но как отделаться от остальных?.. Алёнку то можно просто попросить, по человечески, она поймёт. Катьку тоже, хоть она и вредная бывает. А что с Толстоножкой делать? А с Любой? Любка неплохая, но чуть-что плакать начинает и бежит бабушке рассказывать. А Каракатице, бабушка её, так та и рада прибежать по любому поводу. Хотя бы и просто нам лекцию почитать, как себя можно вести, а как нельзя. А то мы без неё не знаем… И стоит над душой и стоит, никакого спасу от неё нет. И не поиграешь, и не ответишь. Я раз сказал ей, вежливо, чтобы она нам играть не мешала, так она такой крик устроила, будто я её палкой огрел. Всё кричала, что у неё «давление 200», а ей хамлю, а у неё сердце слабое, а «давление 200», а она ветеран, а я хулиган и т. д. А когда мне надоело и я в лес ушёл, так она к родителям моим прибежала, сердечница эта, и им ещё целый час жаловалась. Отец её с той поры «двухсоткой» называет. Но не только из-за давления, а ещё потому что