Четвероевангелие - Юлия Серебрякова

В Евангелии от Матфея в одном месте собраны семь притч Христа о Царстве (Мф. 13): о сеятеле, о пшенице и плевелах, о неводе, о закваске, о зерне горчичном, о сокровище, зарытом в поле, и о жемчужине. В Евангелии от Марка приведена еще одна притча о Царстве – о невидимо растущем семени (Мк. 4: 26–29). Прежде чем сказать, какие черты Царства Божия раскрываются в этих притчах, учтем совет свт. Иоанна Златоуста: «В притчах не нужно все изъяснять по буквальному смыслу, но, узнав цель, для которой она сказана, обращать сие в свою пользу, и более ничего не испытывать»?[191] Если акцентировать детали приточной истории, можно лишить притчу всякого смысла, она «работает» только как цельный образ, – например, в притче о жемчужине Господь говорит, что Царство подобно купцу, ищущему хороших жемчужин, но очевидно, что конкретным образом Царства здесь является не купец, а жемчужина. Притча же в целом показывает, что Царство – это высшая ценность для человека и ради него надо оставить все, что было дорого прежде.

Притча о сокровище, зарытом на поле, близка притче о жемчужине: чтобы приобрести это поле, человек продает все, что имеет. Притча о сеятеле, как и притча о пшенице и плевелах, была объяснена Самим Спасителем (см.: Мф. 13: 18–23). Притча о сеятеле показывает, что Царство благовествуется всем (как сказал ап. Павел, Бог «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» – 1 Тим. 2: 4), но принимается различно, будет ли слово Божие «работать» в человеке, принесет ли плод, зависит от самого человека, от его желания стать «доброй землей». Спасение понимается в Церкви как синергия, соработничество Бога и человека. Бог, как известно, может все, кроме одного – спасти человека против его воли. Ближайший евангельский пример, показывающий эту притчу в действии, – противление иудеев проповеди Христа, отказ принять Его, что Сам Спаситель объяснял греховностью этих людей: «Ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас… Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи. А как Я истину говорю, то не верите Мне» (Ин. 8: 37, 44–45). Такое состояние сердца выражено в притче образами каменистой земли, придорожной почвы и земли, заросшей терниями.

Притчи о пшенице и плевелах и о неводе похожи: в обеих производится разбор, отделение плохого от хорошего. Обе притчи относятся к притчам эсхатологическим, то есть изображающим события в конце мира: «…сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; поле есть мир; доброе семя – это сыны Царствия, а плевелы – сыны лукавого; враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы…» (Мф. 13: 36–43); «Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 13: 47–50). Притча о плевелах, как и притча о сеятеле, показывает обращенность проповеди Евангелия ко всему миру, ко всем людям. Но и среди принявших проповедь Царства без устали трудится диавол. Образ появившихся плевел среди пшеницы и наличие плохих рыб среди хороших показывают, что в Церкви до Страшного Суда пребывают и грешники, и праведники.

Образ закваски (Мф. 13: 33) показывает, что сила Царства, слово Божие и благодать качественно меняют душу человека – как закваска меняет муку, в которую положена. По одному из толкований блж. Иеронима Стридонского, взятые женщиной три меры муки, приведенные в подлинное единство положенной в них закваской, символизируют три состава человеческой природы – дух, душу и тело, которые после грехопадения пришли в разногласие, но приводятся в цельность и согласие евангельским учением[192]. Мысль о духовном преображении человека заложена и в притчу о зерне горчичном, которое меньше всех семян, но вырастает в большое растение, так что на нем и птицы могут укрываться (Мф. 13: 31–32). Эти образы относятся ко многим явлениям духовной жизни. Для примера, житие прп. Антония Великого показывает, что одной фразы Евангелия достаточно для полной перемены жизни человека; история Церкви свидетельствует, что из малого зерна, «малого стада» (Лк. 12: 32) учеников Христовых Церковь Христова силой Божией распространилась по всему миру.

Притча о Царстве из Евангелия от Марка о невидимо растущем семени показывает, что никто не видит, как благодать Божия действует в душе человека, духовная жизнь христианина и всей Церкви сокрыта от мира, но, в конце концов, она обнаруживает себя отчасти даже в этой жизни, поэтому христиане становятся «светом миру» и уже «не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5: 14–16). Слава христианской Церкви будет обнаружена и в конце веков, при всеобщем воскресении, об этом пишет ап. Павел: «Жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе» (Кол. 3: 3–4).

В конце приточного учения Господь рассказал еще одну притчу, которая дает ключ к пониманию учения о Царстве: «Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое» (Мф. 13: 52). Ученики сравниваются с книжником, то есть человеком, сведущим в Писаниях, который по мере необходимости берет из сокровищницы слова Божия и старое сокровище, то есть уже известное ему ветхозаветное учение и обетования пророков, и новое учение – то, что получил во Христе. «Видишь ли, что Христос не исключает Ветхий Завет, но хвалит и превозносит, называя его сокровищем? Итак, несведующие в божественных писаниях не могут быть названы людьми домовитыми: они и сами у себя ничего не имеют, и от других не заимствуются, но, томясь голодом, нерадят о себе. Впрочем, не они только, но и еретики лишены этого блаженства, потому что из сокровища своего не выносят ни старого, ни нового. У них даже нет старого, а потому нет и нового. Равно не имеющие нового не имеют и старого, но лишены и того и другого, потому что новое и старое соединено и связано между собою. Итак, все мы, нерадящие о чтении писаний, послушаем, какой терпим от этого вред и какую скудность»[193].

2.2.4. Обличение фарисейства как искаженного пути в Царство Божие

Как мы уже отметили, главная тема бесед, притч и поучений Христа – благовестие Царства Небесного. Господь говорил о том, что должен делать человек, чтобы стать достойным Царства Божия, и что может помешать спасению. Но главное действие, которое требуется от человека, – это вера, то есть принятие Иисуса как Мессии и Сына Божия.

Многие беседы так или иначе были связаны с фарисеями и книжниками, которые действовали против Христа. Вопреки постоянным усилиям фарисеев и законников опорочить Иисуса и ограничить Его влияние к Христу стремились толпы людей («Между тем, когда собрались тысячи народа, так что теснили друг друга» – Лк. 12: 1). Но за восстанием старейшин против Христа стоит восстание против Бога (см.: «Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его» – Пс. 2: 2), вытеснение Бога из жизни и искажение идеи Царства Божия, поэтому Господь при народе неоднократно обличает фарисеев и книжников, воззрения которых опасны в силу их начальственного положения. Основные грехи, в которых они обличаются, – лицемерие и лукавство, тщеславие и превозношение над другими людьми (и народами), корысть. В Послании к римлянам ап. Павел скажет, что именно эти грехи против Закона, и соответственно против Бога, составляют сугубую вину иудеев (в сравнении с язычниками): «Вот, ты называешься Иудеем, и успокаиваешь себя законом, и хвалишься Богом, и знаешь волю [Его], и разумеешь лучшее, научаясь из закона, и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд, учитель младенцев, имеющий в законе образец ведения и истины: как же ты, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадешь? говоря: “не прелюбодействуй”, прелюбодействуешь? гнушаясь идолов, святотатствуешь? Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога? Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников» (Рим. 2: 18–22). Движение фарисеев, поставивших во главу угла обрядовое благочестие и дошедших в этом до «совершенства» (так что и свои грехи оправдывали законом, и, как показывает евангельская история, оправдание своему неверию Христу тоже находили в законе), – это движение богоборческое, в этом его опасность. Но в то же время фарисеи – лишь образ всякого грешника, прикрывающего свое противление Богу внешним благочестием, поэтому обличение фарисеев может быть отнесено к самой широкой аудитории.