В богатстве и в бедности… - Айрис Оллби

— Похоже, мне уже невыносимо. Но боюсь, что телевизор не поможет. Еще несколько дней, и я — пациент ближайшей психиатрической клиники…

— Господи, о чем вы говорите, Кристофер?!

Осушив рюмку вина, он как-то неуверенно улыбнулся.

— Элизабет, вы хотите сказать, что не понимаете, о чем я говорю? Честно не понимаете? Тогда придется сказать…

— Да, уж пожалуйста.

Горькая усмешка пробежала по его губам.

— Все очень просто — я не могу ни спать, ни писать.

Элизабет застыла в недоумении.

— Надеюсь, в этом нет моей вины?

— Нет, вы не виноваты. Но именно вы — причина постигшего меня несчастья.

— Не будете ли вы так любезны объяснить…

— Конечно, раз уж я зашел так далеко. — Крис сделал долгую паузу, собираясь с мыслями. — Когда не знаешь, как сказать и с чего начать, нужно сразу говорить самое главное. Так вот, главное в том, что когда я увидел вас вчера, мисс Батлер, со мной произошло нечто ужасное — вы меня очаровали.

— Я?! Очаровала вас?!. — Элизабет ошалело смотрела на него.

— Пожалуйста, не перебивайте. Я выразился неточно. Это слово не передает то чувство огненной страсти, которое вы вызвали во мне с первой минуты… Трудно поверить, правда? Ведь я был с вами так нелюбезен и груб.

Вот почему он так странно смотрел на нее, когда она вышла из машины! От неожиданности у Элизабет перехватило дыхание. Невероятно! Он хочет меня не меньше, чем я его! Возможно, даже больше. Его признание потрясло ее. Она хотела ответить ему, но не смогла, не находила слов.

— Представляю, как вы удивлены, — печально произнес он. — Поражаюсь, как у меня хватило смелости сказать вам об этом. Просто больше нет сил притворяться. Ни к чему хорошему это не приведет. Веду себя как полный идиот, невыносимый зануда и брюзга. Без причины посмеиваюсь над вами, говорю колкости… Теперь, когда вы все знаете, простите меня великодушно. Единственным оправданием мне может служить то, что я уже слишком давно живу в холостяках и, наверное, отвык от общения с женщинами. Особенно с такими… А теперь смейтесь, если хотите. Можете взять реванш. Моя жалкая речь окончена.

Но Элизабет было не до смеха. Она смотрела на мужчину своих грез. Никого никогда она так не желала, как этого длинноволосого красавца, сидевшего за столом напротив нее.

— Бога ради, Элизабет, не мучайте меня. — Кристофер снова нарушил напряженную тишину. — Думаю, вы уже привыкли, что мужчины сходят с ума от вашей красоты. И безумно вас хотят. Поэтому даже не пытайтесь разыграть оскорбленную невинность. Я просто оказался одним из этих несчастных…

В любой другой ситуации подобные слова она сочла бы оскорбительными, но не сейчас.

В ожидании ее реакции Крис сидел слегка сгорбившись, не отрывая глаз от тарелки, и бесцельно двигал по столу пустой стакан. На него было больно смотреть. Тонкие пальцы слегка вздрагивали. Тело было заметно напряжено, казалось, для того, чтобы в случае отказа с достоинством выдержать тяжесть удара.

Элизабет молчала. Но не потому, что хотела подольше насладиться минутами собственного торжества. Просто ей нужно было время, чтобы побороть волнение.

Ничто теперь не стояло между ним и ее тайными желаниями. Он меня не отвергает. Он пылко откроет объятия для любого моего порыва, ликовала она. Но в нем говорит только плоть. Обнаженная страсть. Он ведь не сказал, что влюбился. Да и нравлюсь ли я ему вообще? — сомневалась она.

— Как вы отнесетесь к тому, что, уповая на вашу милость, я попрошу вас унять мою нестерпимую боль?

— Боль?!

— Да, именно боль. Если бы вы знали, что это такое… Желать женщину с такой силой, что все тело пронизывает физическая боль. Хотели ли вы кого-нибудь до такой степени?

— Да, — сказала она. И подумала с горечью: «Тебя».

— Тогда вы должны знать, что это такое, Элизабет. Проявите же сострадание. Отдайтесь мне. Я хороший любовник. Я вас не разочарую.

Кровь застучала в ее висках. Сердце сжалось и затрепетало. Оставалось сказать «да», и Крис будет принадлежать ей. Но на пути к блаженству неожиданно выросли гордость и чувство собственного достоинства.

Для нее было очень важно не уронить достоинства. Она была уверена — именно недостаток гордости и достоинства был причиной того, что ее мать сошла в могилу жалкой пьяницей. Сама она старалась избегать секса ради секса, а отношения, основанные на трезвом расчете, ей были абсолютно не знакомы.

Первый раз она познала близость с мужчиной только в двадцать два года, и после этого ложилась в постель лишь с теми, к кому, как ей казалось, испытывала сильные чувства.

— Но я не люблю вас! — воскликнула она, внутренне возмущаясь тому, что чуть было слепо, без оглядки не бросилась в эту плотскую авантюру.

Рот Кристофера слегка растянулся в кривой усмешке.

— Я же не прошу любить меня, Лиззи, я прошу вас заняться со мной любовью. Трудно поверить, что такая умная и современная девушка считает, что секс и любовь как близнецы-братья всегда неразлучны. Вы никогда не спали с мужчиной, в которого не были влюблены?

— Никогда!

Нескрываемое удивление было написано на его лице. Глаза сначала расширились от удивления, затем недоверчиво сузились.

— Не верю!

Лицо девушки покрыл такой яркий румянец, что его можно было разглядеть даже в вечернем полумраке.

— Я… всегда… по крайней мере, думала, что влюблена.

— Хм. Интересно… Любовь жестока. От нее многого ждешь, ради нее многим жертвуешь, но и не меньше требуешь взамен. А рано или поздно тебя неизбежно ждет разочарование. Сексу это не грозит, ведь от него получаешь то, чего ждешь, — удовольствие, и только. Но разве этого мало…

Кристофер смотрел на нее, не отрываясь, смотрел прямо в глаза с такой гипнотической силой, что она не противилась неожиданному допросу. Какой бы вопрос ни сорвался с его уст, она ответит правду.

— Лиззи, вам ведь не нравился ваш сексуальный опыт, правда? — с обезоруживающей мягкостью в голосе спросил он.

— Вы правы… в основном… — смущенно ответила она, глядя в свою чашку.

— Только в основном? — настаивал Кристофер.

Глаза Элизабет раздраженно сверкнули.

— А можно обойтись без подробностей?

— Нет, Элизабет, нельзя. Мне кажется, это вселенская несправедливость, что такая необыкновенная девушка, как вы, не получает удовлетворения от своей сексуальной жизни. Для меня это еще и загадка. Вы даже не догадываетесь, какая от вас исходит чувственность. От ваших глаз, от всего тела. С первой секунды вашего появления в этом доме я не мог найти себе места именно потому, что мое мужское естество мгновенно оказалось в плену вашего обольстительного, возбуждающего очарования. Не надо быть слишком проницательным, чтобы почувствовать, как многое в вас еще скрыто. Скрыто только лишь потому, что вам чертовски не везло с любовниками!