Персональный апокалипсис - Татьяна Коган

Он вышел из зала посреди чьего-то скучного выступления, чтобы перевести дух и поразмыслить о дальнейших планах. Мимо сновали толпы людей, многих он знал и без конца отвечал на приветствия. Озабоченные, радостные, нахмуренные, скучные лица. Ради чего живут эти люди? К чему стремятся? К успеху? Удовлетворенному самолюбию? Они ведь прекрасно осознают, что глобального, всепоглощающего смысла не существует, и, чтобы не сдохнуть от безысходности, нужно ставить перед собой маленькие фальшивые цели. Так делают спринтеры, выходя на старт. Разминают мышцы, настраиваются на дистанцию. Они знают, что забег вряд ли кардинально изменит их жизнь, но пока бежишь, получаешь возможность не думать – а это уже немало. Все эти крошечные индивидуальные смыслы жизни – таблетки, подавляющие симптомы, но не устраняющие причину болезни. Самопальная замена истинного лекарства, еще не разработанного учеными.

– Резюмируя ваш доклад, перспективы отрасли управления активами в Российской Федерации весьма радужные. Вам стоит верить?

Андрей оглянулся. Мужчина в строгом сером костюме стоял напротив и ждал ответа.

– Брокер из меня получился плохой, сам обанкротился, клиентов обанкротил, пришлось стать финансовым аналитиком. Решайте сами, верить мне или нет.

– Ты в своем репертуаре, Немов, – собеседник рассмеялся и протянул для приветствия руку. – Давно не виделись. Как сам?

Николай был одним из немногих людей, с кем Андрей общался, не напрягаясь. Пересекались они редко, деловые вопросы решали быстро, закадычными друзьями не прикидывались.

– Я в порядке. А у тебя что?

– Занят все тем же, – охотно откликнулся Николай. – Контролируем и оптимизируем. А из интересного – открываю новую точку общепита. Подыскиваю декоратора, чтоб делегировать ему полномочия по сотворению мечты для поклонника блюза. «Come on, Oh baby don't you wanna go», – густо пропел приятель.

– Come on,Oh baby don't you wanna goBack to that same old place,Sweet home Chicago[1], —

в тон ему подтянул Немов известную композицию. Не сказать, чтоб он являлся любителем блюза, но некоторые импровизации Би Би Кинга слушал с удовольствием.

– Да ты знаток.

– Больше прикидываюсь, – Андрей задумался. – Кстати, про дизайнера. У меня есть кое-кто на примете. Опыта у нее мало, но вкус оригинальный. Необычные идеи она тебе точно предоставит. И обойдется сильно дешевле.

– Венчурные проекты не моя специфика, – с сомнением протянул Николай. – Ты ее работы видел?

– Видел кое-что. Потому и советую…

Жаль, что ему самому никто и ничего не мог посоветовать…

В дайвинг-центре было пусто. В прошлом году Андрей получил международный сертификат «Advanced Open Water Diver»[2], позволявший погружаться в открытом море на глубину до тридцати метров. В клуб он приезжал раз в месяц, чтобы поддерживать навыки и просто побыть в тишине. Рассматривать в хлорированном бассейне кафельный пол – забава сомнительная, поэтому обычно он закрывал глаза и отрабатывал технику нейтральной плавучести, вспоминая что-нибудь особенное. Например, недавнее дайвинг-сафари в Египте. Тогда он семь суток практически не выползал на берег и чуть не погиб.

Утро выдалось ветреным. Восходящее солнце осторожно высунуло луч из-за холмистого горизонта. Он достиг корабля, коснулся кормы, пробежался по палубе и направился дальше, к пляжам Шарм-эль-Шейха.

Андрей проснулся рано, попутчики дайверы еще спали. Он бы с радостью нырял один, без группы, если б это не противоречило разумным нормам безопасности. Снял футболку и спортивные штаны, прыгнул в розовое рассветное море и долго плавал, нагуливая аппетит. Когда поднялся на корабль, парни уже готовились к предстоящему погружению.

Гид Хосе на прекрасном английском инструктировал команду, уточнял технику взаимодействия партнеров, очередность входа в воду, максимальную глубину. Андрей надел гидрокостюм, кивнул напарнику-итальянцу. На вид пареньку было не больше двадцати лет, вел он себя экспрессивно, постоянно пытался завести диалог. Имя Ромео органично вписывалось в его облик. Юноша с энтузиазмом лепетал о красоте местного пейзажа и активно навязывался в друзья.

Шестеро аквалангистов собрались у якорной веревки. Инструктор начал погружение, остальные последовали за ним. На глубине четырнадцати метров остановились, проверили крепление снаряжения и его элементов, разбились на пары и поплыли по маршруту Temple-рифа. Андрей продул уши и огляделся. Остроконечные башни рифов возвышались над белым песчаным дном.

Гравитация утратила свою беспощадность; трехмерное пространство послушно принимало человека, позволяя свободно двигаться в своем гигантском лоне. Невесомость завораживала, оплетала прозрачной сетью. Коралловые рыбки мельтешили разноцветными пятнами. Неподалеку парил медлительный скат. В каменных цветках дрейфовал ярко-красный моллюск, дрожавший, как рюши на платье Кармен.

«Испанский танцор», – догадался Немов.

Две полосатые рыбки с желтыми боками и синими обводами вокруг глаз бабочками кружились над бурым полипом.

Андрей перевернулся на спину. Вода была чистой; где-то вверху, на поверхности, искрились в волнах солнечные блики.

Надоедливый напарник загородил обзор, сомкнул в окружность большой и указательный пальцы. «У тебя все отлично, бадди? Я бесконечно рад за тебя!» – рассвирепел Андрей и ответил тем же жестом. Ромео не унимался, изобразил просьбу поторапливаться. Инструктор показал «Всплытие». Неужели пора? На глубине исчезает понятие времени.

Пузырьки углекислого газа взметнулись вверх. Андрей едва удержался, чтобы не опередить их, – рекомендуемая скорость подъема около десяти метров в минуту, то есть не быстрее воздуха. Организм должен успеть привыкнуть к очередной смене среды.

Солнце застыло в зените. Сейчас по графику – плотный перекус и отдых. Ближе к вечеру – второе погружение.

Каждый новый день дарил новые впечатления, но хотелось чего-то большего. На шестые сутки сафари Андрей проснулся посреди ночи. Корабль покачивало на волнах у рифов Рос Моххамеда. Место опасное, с сильным течением. Дайвинг-прогулка намечалась на восемь утра. Хосе велел хорошо выспаться: маршрут предстоял сложный.

Андрей мерил каюту нервными шагами. В иллюминаторе темным бархатом переливалась морская гладь. Он вытащил из шкафа сумку, достал компас, фонарик. Взял снаряжение и, стараясь ступать тихо, вышел на палубу. Море волновалось, пронизывающий ветер насквозь продувал ткань легкой куртки, Андрей собрался с духом, сел на дощатый пол, облачился в плотный синий комбинезон. Минуту помедлил и прыгнул.

Египетская ночь смешала две стихии – воздушную и водную – в одну угольно-черную. Свет фонаря вонзался в нее робко и неуверенно, как скальпель студента-медика в лягушачью тушку. Андрей плыл не спеша, контролируя сердцебиение. Нервничать нельзя. Внизу тысячеметровая бездна, готовая поглотить тебя при любой оплошности. Поток подхватил, понес куда-то вперед, едва не впечатав жертву в стену кораллов. Он с трудом славировал в сторону, чудом избежав столкновения. Неожиданная опасность только распалила.

Он греб в глубину, пока не устали мышцы. Преодолел рубеж в пятнадцать метров, двадцать, тридцать, после чего поплыл горизонтально, наслаждаясь покоем и мертвой тишиной – на этом участке течение почти не ощущалось.

Он парил в вакууме, выпав из привычной реальности, и вдруг внезапно понял, что совсем перестал следить за временем. Он дернулся проверить манометр и похолодел: кислородные баллоны практически опустели!

Чтобы безопасно всплыть с этой глубины, ему понадобится несколько минут. Он резко рванул вверх и почти сразу же попал в стремительный поток, несший его прямо на острые края рифов. Кровь прилила к глазам и к носу. В уши вонзились тысячи иголок.

Дышать становилось все сложнее, воздух стремительно заканчивался, и Андрей с усилием подавил паническое желание отстегнуть грузовой пояс и сделать аварийное всплытие, пулей вылетев на поверхность.

«Нельзя, ни в коем случае нельзя! На такой глубине это самоубийство! Легкие просто разорвет на ошметки!» – мысленно убеждал себя Андрей, призывая всю свою волю, чтобы немного успокоиться. Сильное течение усложняло всплытие, напряженные мышцы сводило судорогой, каждый вдох давался все труднее. На глубине пятнадцать метров он сделал последний глоток воздуха из жилета-компенсатора плавучести, расстегнул пряжку пояса и заработал ластами, на выдохе устремляясь вверх.

Он сдернул маску, с хрипом наполняя легкие обжигающим свежим воздухом, и зашелся кашлем. Голова гудела, сердце бешено колотилось. Он погреб к кораблю, яростно раздувая ноздри и постепенно осознавая свою чудовищную тупость. Что это было вообще? Минутное помешательство? Даже профессионалы избегают ночных одиночных погружений! Хотел проверить себя на прочность? Убедиться в том, что еще рано умирать? Ведь смерть не заберет прежде, чем ты успеешь исполнить свое предназначение?