Сволочей тоже жалко (сборник) - Виктория Токарева

Мальчики перестают драться и с шумом устремляются к тетке.

Азиза вытаскивает из машины подарки: два маленьких трехколесных велосипеда и машину с педальным управлением. Машина – старшему. Но маленькие налетают и отбирают у него машину. Старший не сопротивляется, только грустнеет.

Из дома вышла Зейнаб – мать Азизы.

Азиза целует ее, отдает ей атлас, купленный у Нодиры.

– Перестаньте! – кричит Зейнаб своим внукам. – Дерутся, как тараканы.

– Мы не тараканы, мы дети, – строго отвечает средний.

Зейнаб и Азиза проходят в дом.

Зейнаб тут же накрывает на стол.

– Как Гульнара?

– Учится.

– А Тимур?

– В командировку уехал. В Сибирь.

– Надолго?

– На неделю…

– А как… эта… твоя…

– Секретарша?

– Да нет, твоя наука, забыла, как называется.

– Нейрофизиология. Жизнь головы.

– Я слышала, вы режете собак. А это грех.

– Я изучаю, отчего человек бывает счастлив.

– Отчего?

– От познания. Молекула радости синтезируется в мозгу, когда человек что-то познает: тело, душу, новую пищу.

– А зачем это изучать? И так ясно.

– Если знать жизнь головы, то можно сделать счастливым все человечество.

– Пусть каждый сделает счастливым хоть одного человека. А ты родила всего одну дочку. Пускаешь в жизнь ее одну, ни брата, ни сестры.

В дом вошли три мальчика.

– Купи мне машину! – строго приказал средний.

– Пусть Шухрат поиграет, потом ты у него возьмешь, – сказала Азиза.

– Купи машину – я сказал! – велел средний.

– Настоящий басмач, – заметила Зейнаб.

Маленький разогнался и укусил Азизу, вцепился в нее хваткими годовалыми челюстями. При этом он с любопытством засматривал ей в самые зрачки своими черными глазенками.

– Ты что делаешь?

– У него зубы чешутся, – объяснила Зейнаб. – Все кусает.

Зейнаб поставила на стол дымящийся плов. Все уселись за стол. Маленькие тут же стали вытаскивать у Шухрата из тарелки лучшие куски. Шухрат только погрустнел, но смирился.

– Шухрат, ты почему себя не защищаешь? – спросила Азиза.

– Мне нельзя. Они младшие, – объяснил Шухрат.

– Придется мне его забрать, – сказала Азиза. – Это какая-то дискриминация.

– Научится уступать, хорошим человеком станет, – сказала Зейнаб. – А тебе еще не поздно. Можешь себе родить. Сделай счастливым своего мужа. Он на тебя всю жизнь работает.

– Интересно… Кто на кого работает?

Во дворе залаяла собака.

– Фарид пришел, – увидела в окно Зейнаб.

Вошел тридцатилетний брат Азизы. Он был в костюме и меховой шапке. Брюки заправлены в сапоги.

– Сестренка! – обрадовался Фарид.

Они обнялись. Азиза припала к брату. Он обхватил ее своими могучими руками.

– Какой ты сильный…

– А ему и надо быть сильным, – заметила Зейнаб. – Все на нем. Нагрузили, как ишака, он и везет.

– Мама…

– Что «мама», – не унималась Зейнаб. – Ну ладно, парники, от них доход колхозу. Но клубом мог бы и не заниматься.

– А кто будет заниматься?

– Вот я об этом и говорю. А ты думал, я о чем?

Фарид сел к столу. Ест. Дети облепили отца.

– Так же не бывает, что палец болит, а голове нет дела, – сказал Фарид.

Младшие пытались влезть отцу на шею. Шухрат стоял в некотором отдалении.

– Дайте отцу поесть. – Азиза оттащила маленьких. Они взвыли.

– Лучше бы семье побольше времени уделял, – ворчала Зейнаб. – С женой совсем не видишься. Дети – как беспризорные. А заболеешь, никто спасибо не скажет.

– Скажут, – вмешалась Азиза. – Скажут: «Спасибо, Фарид». А он ответит: «Пожалуйста».

Фарид поднялся из-за стола.

– У меня к тебе просьба, – обратился он к сестре. – У нас будет вечер встречи с выпускниками нашей школы. Среди выпускников есть знаменитый спортсмен и артист. А вот ученый – только ты.

– А что я им скажу? – спросила Азиза.

– Скажешь, как ты дошла до жизни такой. Дашь пример подрастающему поколению.

– Ерунда все это. Если бы дети стали такими, какими их хотят видеть родители, мир стал бы совершенен. А он как стоял несовершенным, так и стоит. У каждого должны быть свои ошибки.

– У каждого должны быть свои идеалы, – с убеждением сказал Фарид.

– Я на роль идеала не подхожу.

– А ты этого не знаешь. Может быть, ты и есть идеал: умная, красивая, трудолюбивая пчелка…

– Спасибо, Фарид.

Азиза припала к брату, как бы загораживаясь им от жизненных сквозняков.

– Какой ты сильный…

Дети спали во дворе, разметавшись во сне. И даже во сне средний положил свою руку на лицо Шухрата.

Над детьми раскинулось небо со звездами.

Азиза и Зейнаб сидели под небом. Молчали. Слушали тишину.

Послышалась песня.

– Это Абдухамид, сын Шарафа. Идет от невесты, – сообщила Зейнаб. – Все слышат, что ему хорошо.

– А вы с отцом были счастливы? – спросила Азиза.

– Я работала по дому и рожала детей. А какое еще счастье…

Снова помолчали.

Маленький заплакал во сне. Азиза подошла, успокоила.

– Я лягу на крыше, – сказала Азиза и стала собирать постель.

– Ты надолго приехала? – спросила Зейнаб.

– У меня ремонт. Вредные испарения, – сказала Азиза, не глядя на мать.

– Но ты должна быть дома… Вдруг Тимур вернется из командировки раньше? Что он подумает?

– Он не вернется. Он ушел к другой.

Долгое молчание. Вдалеке простучал поезд. Светящиеся окна поезда были похожи на перфорацию пленки.

– А вдруг он захочет вернуться? – спросила Зейнаб.

– Что вы говорите, мама? У него другая женщина. Он от меня ушел. Понимаете? Вы что, не слышите?

– Я слышу и понимаю. Но между душами людей – мост. И когда кто-то уходит, не надо жечь за собой мосты, потому что по ним же можно вернуться обратно. Ты должна его ждать. И тогда он вернется.

– Обратно… – с обидой повторила Азиза. – А зачем он мне такой… Он мне не нужен такой.

– Это зависит от того, кого ты больше любишь. Его или себя. Если любишь его, то простишь. А если себя – значит, у тебя маленькая душа.

– Но разве вы бы отцу простили?

– Я бы простила.

– Вы так говорите, потому что не знаете, что это такое, когда предают. Как будто землю из-под ног выбивают. Отец любил вас, вы всю жизнь прожили, как один радостный день.

– А ты думаешь, Фарид – это мой сын? Это его сын.

Азиза долго молчала.

– Как?.. – наконец выговорила она.

– Твой отец после войны ушел от меня, – просто сказала Зейнаб. – Война многих мужчин разбаловала. А я все равно ждала. Я не могла по-другому. И он вернулся. И сына своего с собой забрал. Не захотел той оставить. Мне принес, в одеяльце завернутого… – Зейнаб замолчала, унеслась в воспоминаниях. Потом добавила: – Видишь, какой хороший мальчик вырос…

Азиза сидела под звездами на крыше. У нее было такое лицо, как будто ее мозги взболтали большой ложкой.

Вдалеке стучал поезд.

Маляр и Гульнара клеили обои. Маляр возвышался на стремянке, а Гульнара подавала ему снизу полотна обоев.

Азиза вошла в дом.

– Здравствуйте, – поздоровался маляр. – Я сдал свою кровь, теперь имею право на два дня отгула. Я эти два дня могу работать у вас с утра до вечера.

– Мама! Как интересно! – с восхищением заявила Гульнара. – Я теперь тоже пойду в ПТУ и всему научусь. Надо работать не головой, а руками.

– Мне никто не звонил? – спросила Азиза.

– По-моему, никто.

– А если точно?

– Никто.

Раздался звонок в дверь.

Азиза открыла. В дверях стояла Нодира.

– Ну как ты? – спросила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, вообще…

– В Бельгии безработица. А час назад произошла стыковка грузового корабля.

– Где?

– В космосе.

– А ты откуда знаешь?

– В газете прочитала. Ты газеты получаешь?

– При чем тут космос? Ты-то как?

– А что тебя интересует? – делает наивные глаза Азиза.

– Ну так… в принципе. Хотя что я расспрашиваю! Я и так все про тебя знаю.

Нодира поворачивается и уходит. Азиза смотрит ей в спину.

– Подожди.

Нодира остановилась, смотрит с непонимающим видом. Власть переменилась. Теперь Нодира заняла более сильную позицию.

– Что ты знаешь? – не выдержала Азиза.

– Ты скоро замуж выйдешь.

– За кого?

– За короля.

– Из Африки?

– Почему из Африки?

– Короли же в основном там.

– Ничего подобного. И в Англии тоже король.

– Там королева.

– За крестового! – сообщила Нодира. – Я на тебя гадала. С дальней дороги крестовый интерес. Пойдем, сама посмотришь.

Нодира решительно идет в квартиру Азизы. Азиза растерянно следует за ней. Нодира шагает прямо по обоям, разложенным на полу.

– Э! Осторожно! – крикнул со стремянки маляр.

– Ладно тебе, осторожно… Тут судьба решается.

Нодира присаживается к столу. Раскидывает карты.

– Вот ты. Червовая… – показывает Нодира.

– Я же не блондинка, – робко возражает Азиза.

– Червовая – это замужняя.

– Я же не замужняя.