Сумерки героя - Дэвид Геммел

— Не убивай меня, — взмолился он.

Нездешний, глядя в испуганные голубые глаза, ощутил великую печаль.

— Поздно, — сказал он со вздохом, и клинок вонзился в яремную жилу. Кровь хлынула наружу, юноша повалился на спину, судорожно дергая ногами. Нездешний выронил меч, преодолел еще несколько ступеней и пришел к своему флигелю.

Там, сидя, скрестив ноги, на земле, поджидал его другой человек в бледно-сером долгополом кафтане. Длинный чиадзийский меч в ножнах лежал у него на коленях. Человек был маленький, узкоплечий, с тонким лицом. Когда Нездешний подошел, он поднял глаза.

— Ты суров, — сказал он.

— Так говорят, — холодно ответил Нездешний. — Чего тебе надобно?

Чиадзе встал и заткнул меч за черный кушак.

— Мадзе Чау скоро вернется домой, я же хочу остаться в Кайдоре. Он сказал, что тебе может пригодиться раджни, но теперь я вижу, что это не так.

— Зачем ты хочешь остаться? Разве для тебя в Чиадзе недостаточно работы?

— Здесь есть тайна, которую я должен разгадать.

— Оставайся сколько тебе будет угодно, — пожал плечами Нездешний. — Если ты приехал с Мадзе Чау, жилье тебе уже дали, но работы для воина у меня нет.

— Ты очень любезен, Серый Человек. — Раджни вздохнул. — Но я должен признаться тебе, что у меня есть... обуза.

В этот миг на тропинке позади них кто-то вскрикнул от страха и удивления. Нездешний обернулся и увидел бегущего к нему коренастого бородатого чиадзе с длинным кривым мечом, в грубо скроенном волчьем кожухе.

— Там мертвец! — пискляво прокричал он. — На дорожке, с перерезанным горлом. — Он обвел взглядом окружающую растительность. — Убийцы могут прятаться где угодно. Надо войти в дом и позвать стражу.

— Вот это и есть моя обуза — Ю-ю Лиань, — сказал раджни.

— Мы вместе сражались с демонами, — ввернул Ю-ю.

— С демонами? — повторил Нездешний.

— Это часть тайны, о которой я говорил, — кивнул раджни.

— Входите. — Нездешний прошел мимо них и открыл дверь в свое жилище.

Немного погодя они разместились у камина, при свете огня и ламп. Ю-ю сидел на ковре, Нездешний и раджни заняли единственные в комнате два стула.

— Владелец дворца мог бы предложить тебе комнаты получше, — сказал Нездешнему Ю-ю. — Я прошелся по дворцу — сплошь золото, серебро, шелк и бархат. Поскупился, должно быть, — богатей все такие.

— Это и есть владелец дворца, — сообщил раджни по-чиадзийски.

Ю-ю с ухмылкой оглядел голые стены.

— А я властелин мира.

— Вы упомянули о демонах, — сказал Нездешний.

Раджни вкратце, ничего не приукрашивая, рассказал ему о тумане и о странных существах, таившихся в его глубине. Нездешний слушал очень внимательно.

— Про лапу, про лапу расскажи! — напомнил Ю-ю.

— Я отсек одному из чудовищ лапу или, скорее, руку с бледной, серовато-белой кожей. На солнце она начала дымиться и через несколько мгновений исчезла бесследно.

— В Кайдоре я о таких созданиях не слыхал ни разу, — сказал Нездешний, — и о том, чтобы они нападали на кого-нибудь, тоже. О мечах, излучающих свет, я где-то читал — не помню где, но эта книга находится в северной библиотеке. Завтра поищу ее. — Он посмотрел в темные глаза раджни. — Как зовут тебя, воин?

— Кисуму.

— Я слышал о тебе. Здесь ты желанный гость.

Кисуму молча поклонился.

— Я видел недавно такой туман, о котором ты рассказываешь. И почувствовал, что в нем таится зло. Мы еще поговорим об этом, когда я разыщу в библиотеке ту самую книгу.

Кисуму встал. Ю-ю, тоже поднявшись с ковра, дернул его за полу.

— А как же убийцы?

— Убитый сам был убийцей.

— А-а.

Кисуму вздохнул и еще раз поклонился Нездешнему.

— Я пошлю твоих стражников убрать труп. Нездешний кивнул и ушел в заднюю комнату.

Глава 5

Мадзе Чау спал без сновидений и проснулся свежим и подкрепленным. Предоставленные ему покои были отделаны с отменным вкусом, стены радовали глаз гармонией лимонных и бледно-розовых тонов. Их украшали картины наиболее знаменитых и ценимых чиадзийских мастеров. Расписанные вручную шелковые занавески позволяли чувствительным глазам Мадзе наслаждаться прелестью утра, не страдая от яркого света.

Мебель блистала изящной позолотой. Мадзе лежал на широкой кровати под шелковым балдахином, с плотным матрасом. Даже горшок, которым он за ночь воспользовался трижды, был разрисован золотом. Эта роскошь в некоторой степени возмещала тяготы долгого путешествия. Мадзе позвонил в золотой колокольчик у изголовья, и в комнату вошел молодой слуга, состоявший у него в штате два последних года — Мадзе не помнил его имени.

Он подал хозяину кубок с холодной водой, но Мадзе отстранил его. Тогда слуга вышел и вернулся с тазиком теплой душистой воды. Мадзе Чау сел. Слуга, откинув одеяло, помог ему снять ночную рубашку и колпак. Пока парень обтирал его губкой и легонько промокал кожу полотенцем, Мадзе позволил себе расслабиться и думал о самых разных вещах. Слуга открыл баночку с ароматическим кремом.

— Не переусердствуй, — предупредил Мадзе Чау.

Слуга не ответил, ибо хозяин никому не разрешал вступать с собой в разговор в столь раннее время, и принялся осторожно втирать крем в сухую кожу на спине и руках купца. Затем он вынул длинные костяные шпильки из волос Мадзе Чау, заново умастил голову маслом и мастерски стянул волосы в тугой узел на макушке, закрепив его шпильками.

Вошел второй слуга с подносом, где стояли маленький серебряный чайник и глиняная чашка. Поставив поднос у кровати, он достал из платяного шкафа халат из тяжелого желтого шелка, искусно вышитый золотыми и синими певчими птицами. Мадзе Чау встал и вытянул руки. Слуга ловко надел на него халат и застегнул сзади: сверху на пуговицы, внизу на костяные крючки. Опоясав хозяина золотым кушаком, слуга с поклоном отступил.

— Я выпью чай на балконе, — сказал Мадзе Чау.

Первый слуга тут же раздвинул шторы, второй взял из шкафа широкополую, искусно сплетенную соломенную шляпу.

Мадзе Чау вышел на балкон и сел на закругленную скамейку. Спину подпирала большая вышитая подушка. Свежий воздух отдавал солью, но слишком яркий свет резал глаза. Мадзе сделал знак второму слуге. Тот немедленно надел шляпу на голову хозяина так, чтобы она затеняла лицо, и осторожно завязал ее у подбородка.

Камень балкона холодил купцу ноги. Он пошевелил пальцами, и слуга без промедления обул его в меховые домашние туфли.

Мадзе Чау попробовал чай и решил, что в мире этим прекрасным утром все обстоит благополучно. Махнув рукой, он отпустил слуг. Утреннее солнце пригревало как раз в меру, дул прохладный бриз, над головой простиралось безоблачное небо.