В ее постели - Дебора Макгилливрей

Печально улыбнувшись, она погладила его щеку дрожащим пальцем, чувствуя, как любовь – сожаление, что любви никогда не может быть, – поднимается в ней.

– Прости меня, Деймиан.

Она впервые произнесла его имя вслух. Вместо того чтобы попытаться освободить волосы из его хватки, Эйтин наклонилась вперед и коснулась его губ своими. Твердо сжатый рот не был отзывчивым, но это ее не отпугнуло. Проведя языком по его нижней губе, она попробовала бальзам Уны со сладким привкусом яблока. Его магическая сила растеклась по ней и согрела кровь, волшебство поразило сердце, делая его открытым и беззащитным перед этим воином.

Буря эмоций поднялась в ней. Щемящая боль желания принадлежать этому воину обожгла сердце, наполняя жаждой его любви – любви к ней, а не к ее более красивой кузине. Горячей жаждой, чтобы его семя пустило корни в ее теле, чтобы она могла сохранить эту маленькую частичку его – ребенка, которого она могла бы обнимать и лелеять.

Эйтин задрожала, едва не раздавленная этой своей нуждой в нем, стыдясь того, что использовала его в своих целях. Самым болезненным из всего было сожаление, что они не встретились в другом месте и в другое время, когда-нибудь до того, как он влюбился в Тамлин. Если бы она считала, что есть шанс выжечь Тамлин из его души, она бы даже рискнула навлечь ярость его ужасного кузена, даже бросила бы вызов английскому королю. Сент-Джайлз особенный. Никто и никогда не сравнится с ним.

Магия затронула и его, и, вместо того чтобы сопротивляться, он ответил на поцелуй со всем пылом, которое зелье пробуждало в нем. Какая-то часть ее сознания отчаянно цеплялась за мысль, что в этой колдовской силе есть что-то и от любви, что, целуя, он видит в ней не копию ее кузины, а ее. Только ее. В этот крошечный отрезок времени Эйтин хотелось вкусить его, насладиться страстью, пылающей между ними. На мгновение поверить, что он принадлежит ей.

Льюис слева от нее хмыкнул. Потом Хью справа перегнулся через нее, чтобы стукнуть брата. Испугавшись, что может начаться еще одна потасовка, Эйтин сделала знак Уне, затем щелкнула пальцами Дьюарду и показала на голову Сент-Джайлза.

Положив руку ему на скулу, она прервала поцелуй, задержавшись, чтобы погладить отросшую щетину. В отличие от большинства мужчин он ходил с чисто выбритым лицом, по-нормандски. Ей это нравилось. Нравилось любоваться сильными линиями лица, которое было слишком прекрасным, чтобы назвать его красивым.

Сердце шептало: «Помни меня», хотя она знала, что колдовство Уны и зелье сотрут из его памяти все воспоминания об этих днях и о ней. Эйтин печально улыбнулась:

– Иногда, милорд, жизнь оборачивается слишком несправедливо.

Деймиан открыл рот, чтобы ответить, но Эйтин так и не услышала слов. Она кивнула Дьюарду. Подчинившись, тот схватил Сент-Джайлза за волосы. В тот же миг остальные со всей силы навалились на него, чтобы удержать.

– Зажми ему нос, девочка, – велела Уна.

Прежде чем Деймиан успел запротестовать, Эйтин зажала ему ноздри, вынуждая дышать ртом. Когда он наконец открыл рот, чтобы глотнуть воздуха, Уна быстро влила жидкость между губ, затем Эйтин зажала ему рот ладонью, чтобы не выплюнул.

Колдовские глаза метали молнии ярости, безмолвно приказывая освободить его и обещая возмездие. Затаив дыхание, Эйтин ждала до тех пор, пока мышцы его горла не задвигались, неся в желудок зелье, которое выжжет из его памяти все воспоминания о ней. Слезы вскипали, пока она наблюдала за этими незабываемыми зелеными глазами, видела, как сопротивление уменьшается по мере того, как отвар разливается по телу и мгновенно начинает действовать.

Эйтин отпустила его нос. Она ожидала взрыва ярости и потока угроз. Вместо этого Деймиан просто смотрел на нее, и вскоре она поняла причину. Во время борьбы она передвинулась и больше не сидела спиной к свету, льющемуся через бойницу. Теперь свет был направлен ей в лицо, и Деймиан отчетливо видел ее.

Он попытался поднять руку, но Льюис по-прежнему держал ее. Эйтин кивком приказала брату отпустить Рейвенхока, хотя и боялась, что он может снова вцепиться ей в волосы. Его ладонь, мозолистая и сильная, поднялась к ее лицу. Не в силах удержаться, Эйтин прижалась к его руке, наслаждаясь этим последним прикосновением.

Большим пальцем он стер слезинку, катящуюся по ее щеке.

– Ты плачешь, призрачная принцесса? Интересно, у призрачных слез другой вкус? Если я попробую одну, не пропадет ли моя бессмертная душа?

Эйтин часто заморгала. Ее потрясенный рассудок кричал, что Деймиан уже произносил эти слова раньше. Но он не должен помнить их. Зелье и колдовство Уны должно стереть все его воспоминания. И снова Эйтин задалась вопросом, не течет ли в его жилах кровь кельтских чародеев, делая Деймиана более устойчивым к эликсиру? Крайне необходимо, чтобы он полностью забыл это время с ней. Трепет страха пробежал по позвоночнику. Однако слова, которые он прошептал, развеяли опасения.

– Я заплачу и эту цену – с радостью. Я люблю тебя. Всегда любил. Всегда буду любить.

Острые зубы до боли впились в нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся наружу всхлип. Дьюард отпустил волосы Деймиана.

– Сестра… ты что, не слышала? Под действием мандрагоры человек говорит только правду.

Эйтин видела, как затрепетали густые ресницы Деймиана, когда отвар начал действовать, почувствовала, как расслабились мускулы руки. Она поймала его руку в свою ладонь, прижала еще раз к своему лицу и молча заплакала.

Почти не замечая, как поднимаются другие, она смотрела, как он медленно погружается в сон, медленно ускользает от нее, из ее жизни.

Эйнар скрестил руки и упрямо выпятил грудь.

– Удержите его, принцесса. Он ваш, он связан с вами великим обрядом Белтейна. Если будет на то воля Одина, вы понесете его ребенка. Ребенку нужен отец. Этот воин любит вас. Вы слышали его слова.

Сквозь слезы она выдавила:

– Нет, он считает, что я Тамлин. Он любит ее. Просто он думает, что я – это она.

Не в силах вынести боль, она вскочила на ноги, посмотрев на Уну. Та тоже плакала. С мучительным стоном Эйтин выбежала из комнаты.

На краю леса перед Гленроа Эйтин натянула поводья своей лошади и подождала, пока Хью поможет ей спешиться. Она почти не замечала ничего вокруг, не сводя глаз с Эйнара. Великан поднял лорда Рейвенхока со спины своего тяжеловоза, словно Деймиан весил не больше маленького ребенка. Поскольку время было дорого, им пришлось скакать всю ночь, чтобы достичь Гленроа до рассвета. О том, чтобы везти Рейвенхока в повозке, не могло быть и речи. К счастью, Эйнар был достаточно силен, чтобы держать Деймиана перед собой. Добрый великан с легкостью управлялся с крупным рыцарем.