Короли рая - Ричард Нелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мгновение он искал и не находил причин бежать. Вне закона он непременно умрет в одиночестве где-то в глуши, либо его выследят и убьют забавы ради, за вознагражденье или по приказу Кунлы. Он ничему не научится, ни за что не отомстит и будет страдать до самой смерти. Я тебя подвел, Бэйла; ты старалась мне объяснить, но я не слушал. Я уже проиграл.
Казалось, его последние слова остались без внимания. Законовещатель выкликнула имена участников следующей тяжбы, охранники замерли, и «судопроизводство» продолжилось.
Кончай скулить и вставай. Ты отбросишь эту слабость и вспомнишь, чему я тебя учила.
Рока задрожал и вытер щеки, затем едва не рассмеялся, подумав, как хорошо, что Бэйла не может его сейчас видеть.
Ты обещал мне, напомнила бы она ему. Ты обещал «до конца своих дней», и ты не мертв. Так что вставай.
Он поднялся на ноги. Дотронулся до кармана полушубка, где лежала прядь волос Бэйлы, и понял: его цель превосходит страдания и неудачи. Будучи вне закона, он все-таки сможет отомстить. Даже если для этого потребуются годы и потеря всех пальцев на руках и ногах, он все равно сумеет выжить и познать мир людей, а затем сжечь его дотла.
– Законовещатель!
На сей раз его голос звучал твердо, и все в пределах слышимости обернулись посмотреть.
– Запомни мое лицо. – Он старательно рычал, как тот демон, которым все они его считали. – Назови своей слепой придурочной богине мое имя. Скажи ей, что Рока идет.
Старуха посмотрела на него, прямо ему в глаза. Она улыбнулась. Рока увидел, как повернулась Кунла и придвинулась ближе, на ее лице играло неподдельное удовольствие. Мужики шагнули вперед с обнаженными мечами.
Рока развернулся и бросился бежать. Он бил зрителей кулаками и плечами и рявкал на них, удирая. Он вырвался из толпы и круга камней, промчался мимо фактории и купеческих лавок, торгующих всем тем, чего Рока никогда не имел. Ни разу не оглянувшись, он пробежал весь путь до конюшен, понятия не имея, как ездить верхом, но рассудив, что лошадь – его единственный шанс ускользнуть.
Внутри какой-то мальчуган постарше подметал сено, разговаривая с животными. Когда Рока, тяжело дыша, ввалился в стойло, парень стиснул метлу как оружие и уставился изнуренными глазами. Он замедлит меня, подумал Рока, он попробует меня остановить и, может, даже успешно, а я облажаюсь. Времени нет.
– Что это ты…
Рока схватил со стола у входа молоток для подков и ударил парнишку в лицо. Раздался хруст кости – будто дерево раскололось топором, – смешанный с влажным хлюпом, когда кровь забрызгала стойло позади него.
Он мертв, подумал Рока, изумленный силой удара, не проверяй, не смотри на него.
Заметив, что одна лошадь почти подготовлена к выезду, он бросился к ее боку и, неуклюже перекинув ногу, оседлал. Раздув ноздри, в панике выпучив глаза, лошадь затопала и заржала.
Но по ее размерам он понял: это верховая, а не боевая лошадь, и значит, она будет менее агрессивна и не столь умна. В любой передряге эта животина вела себя одинаковым образом: бросалась вскачь.
Вскинув голову, она вырвалась из конюшни вместе с перепуганным Рокой, вцепившимся ей в спину. Погарцевав, лошадь набрала темп и вылетела с пастбищ, из временного городка, за пределы досягаемости дюжины пыхтящих стражей, едва не поймавших Року у ворот, а затем из долины, со скоростью стрелы.
За это убийство его, несомненно, казнят – ну, если поймают. Но ведь он и так уже вне закона, и ему ни за что не дадут слова, что бы там ни говорили. Продажные жрицы вершили лишь такую справедливость, которую им хотелось.
Мать его мертва. Отец тоже. Ему больше нечего терять. У него есть лишь возмездие и темный поступок и место в каком-нибудь аду, который вряд ли существует, или забвенье.
В своей Роще он выточил из нескольких бревен копья и мечи, предоставив телу держаться в седле, низко опустив голову, чтоб избежать холодного ветра. Мама была права, погреб может подождать, решил он. Ему понадобятся все его время и энергия для практики, для мести. Он должен выжить и стать воином, охотником. Чудовищем из книги. Его тело и чувства поддержат в нем жизнь, а разум приступит к работе.
Казалось, охваченное паникой животное под ним скакало несколько дней, хотя солнце почти не сдвинулось. В конце концов Рока сумел замедлить лошадиный бег и выпрямиться в седле, уставившись на незнакомую землю и думая о мальчике, которого убил. Мир жесток, подумал он, изгоняя все следы вины, так сказала мама.
У него не было места для жалости или стыда там, куда забросила его судьба. Этот мальчик задержал бы меня, и я был бы мертв.
В истинном мире существовала только эта правда, ничего больше, но в своей Роще он соорудил для паренька могилу.
Он закопал немного древесной коры и, быть может, позднее оставит несколько цветов, когда сад его матери вырастет. Он разгладил и примял грунт ладонями, затем оставил столбик с вырезанным рунами именем: «Пацан Конюший в Алвереле». Затем он поднял взгляд.
Перед ним, возле свежей черной земли, стоял мальчик с изуродованным лицом и челюстью, слишком искалеченной, чтоб говорить. Высокий, ростом никак не ниже Роки, с глазами пытливыми и ясными как день, он был облачен в ту же грязную одежду, что и при жизни.
Я что, воссоздал его?
Он так не думал.
Мне и правда нужны такие напоминания? И разве не будет он ненавидеть меня сейчас, даже в этом месте?
– Прости, – сказал он, дотронувшись до собственной челюсти. Мальчик пожал плечами.
– Но… раз уж теперь ты мертв и здесь, что ж… Мне бы не помешал напарник для боев.
Мальчик ничего не сказал. Он наклонился и поднял деревянную палку, сосредоточенно прищурившись, когда принял широкую стойку, держа «меч» как метлу из конюшни.
Было бы неплохо иметь компанию, помыслил Рока, принимая похожую стойку, хотя и решил, что, наверное, мог бы улучшить ее.
Разрушить мир будет сложно, и каждая мелочь помогает.
Он покрутил шеей, готовясь к атаке в своем сознании, думая, что бы произошло, если бы он увернулся от молотка или проткнул меня метлой.
Мысль стала действием, и дважды мальчик защищался и отражал выпады Роки.
– Ты мог бы жить, – сказал он, и мальчуган кивнул
