Становление (СИ) - Янтарный Дмитрий

Аяри вздохнула. Спорить с Дитрихом было бесполезно. Да и потом, она ведь тоже скучала. Без его беспокойного и одновременно сдержанного Янтаря в замке было скучновато. Она наклонилась и взяла братца на руки. Дитрих тотчас довольно замурлыкал, убаюкиваемый нежными руками. Никто не прерывал их — все знали, как редко Аяри позволяет себе подобную нежность, и какой болью она, носительница Пурпура и Янтаря, потом за неё расплачивается.

Больше десяти минут она укачивала Дитриха. Тот даже задремал у неё на руках. Вокруг них начала распространяться лёгкая золотистая аура — так рады эти двое были друг друга видеть. Внезапно Аяри застыла, словно громом поражённая.

— Доченька, что случилось? Больно, да? — сочувственно спросила Ланире.

— Нет, — глухо ответила Аяри.

— Тогда в чём дело? — спросила Лиала.

— В том и дело, — так же глухо сказала Аяри, продолжая смотреть в пустоту, — Золото пришло. Но… мне не больно.

— Что?! — спросил Уталак, подходя к ним. Затем всмотрелся в своих детей драконьим зрением. В самом деле, золотистое сияние уже долгое время окутывало Аяри и Дитриха, но ни тот, ни другая совершенно не чувствовали по этому поводу никаких неудобств.

— Дай-ка мне его, — попросил Уталак. Бережно взяв одной рукой спящего драконёнка, он воздел другую вверх и зашептал:

— Серебро хладнокровное, крепкий хребет, вместилище всяких богатств…

По его руке заструилась светло-серая энергия: это Серебро отзывалось на призыв дракона. Уталак ждал постоянной в таком случае вспышки боли… Но её не было. Это казалось чем-то нереальным. Боль, вечный спутник драконов за силу и эмоции, противоречащие их естеству… отсутствовала! Как будто и не было этих шести сотен лет. Как будто никогда не терзала драконов эта боль. Как будто драконы, высиживая каждое новое яйцо, не испытывали вместе с великой радостью одновременно и великую печаль, зная, на какие мучения они обрекают своих детей.

— Если вам не больно — я тоже так хочу, — заявила тем временем Лиала. Она аккуратно взяла Дитриха на руки и зашептала:

— Лазурь грозная, выступающая как меч, приносящая смерть…

— Не надо призывать Лазурь в моём замке, — сердито сказал Уталак, забирая у Лиалы Дитриха, после чего продолжил, — нет, о таком молчать нельзя. Я должен известить остальные драконьи кланы. Немедленно. А вы — даже думать не смейте с этим играть. Это всех касается! Мы не знаем, как это работает, нам неизвестно, какие у этого могут быть последствия. Может быть, это всего лишь отсроченный эффект, который единовременно обрушится на вас после.

Отослав всё семейство ужинать, Уталак поднялся в свой кабинет. Закрывшись, он сотворил перед собой поток Пурпурной энергии, который принял вид зеркала. Пурпур — это Цвет, который был дружественен каждому драконьему Хозяину, и подобный вызов мгновенно позволял установить связь между остальными старшими драконами.

Не прошло и минуты, как на связи были все. Мизраел смотрел немного раздражённо: он не любил, когда его отрывали от семейного ужина. Тарган, чьё сочетание Пурпура и Изумруда даровало ему поистине воинскую выдержку, смотрел с понимающим равнодушием: мол, раз такой резкий вызов, значит, тому есть веская причина. Геярр же, чей Пурпур сочетался с Золотом, как всегда, был сама доброжелательность.

— Чем обязаны столь бурному вызову, дружище? — Геярр же и начал разговор, — последний раз мы таким пользовались, дай Белый Дракон памяти, больше сотни лет назад.

— Потому что всё это время у нас не было общего интереса, который бы позволил нам обсудить всё вместе, — сдержанно ответил Уталак, подготавливая собеседников к тому, что им предстояло услышать, — каждый из нас устал и искал хоть какой-нибудь способ освободиться от проклятия.

— То есть сейчас случилось что-то, что изменило ситуацию? И ты готов бескорыстно поделиться с нами этим? Уталак, ты хоть понимаешь, как это на тебя не похоже? — хмыкнул Мизраел.

— У тебя, конечно, есть основания так говорить, — кивнул Уталак, — но то, что случилось, касается всех драконов, — и Хозяин Сиреневого замка коротко пересказал о том, что же, собственно, случилось. По окончании пересказа у остальных Хозяев глаза стали размером с золотую монету.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Завтра собираемся у тебя, — хрипло сказал Тарган, — мы должны убедиться…

— Никаких экспериментов над Дитрихом я вам ставить не дам, — тут же заявил Уталак, — вам ли не знать, как быстро он растёт. Да, это явное благословление Цветов, но ему ещё столько предстоит выучить.

— Мы, конечно, приложим все усилия, чтобы не допустить Дитриха к запретным знаниям. Но пойми и ты… Нам нужно это ощутить. Чтобы мы сами почувствовали это. Чтобы мы могли рассказать об этом нашим семьям. Мы тебе, конечно, верим, но для них твоих слов может оказаться недостаточно, — умиротворяюще сказал Геярр.

— А там, как знать, может, и мы на своём уровне что-то почувствуем или узнаем, — продолжал Тарган, — эта была главная наша ошибка: мы слишком долго боролись с проклятием по отдельности. Пора, наконец, осознать, что оно бьёт по всем драконам, значит, и спасать от него надо всех драконов…

* * *

На следующий день состоялся совет. Вернее, совет состоялся следующей ночью — Уталак наотрез отказался опаивать Дитриха снотворным. Пришлось ждать, пока дракончик уснёт естественным образом. Ну а чтобы он не проснулся, в этот раз одновременно с ним легла спать Лиала, которая унесла разум Дитриха далеко-далеко, в мир радужных сновидений. Хозяева тем временем собрались в кабинете Хозяина Сиреневого замка. Здесь же, к большому удивлению и неудовольствию Уталака, стояла и Меридия.

— Зачем? — устало спросил он Мизраела, — ну зачем ты взял её с собой? Она же только лишний раз душу себе растравит.

— Я не смог отказать ей, — прямо ответил Мизраел, — слишком сильна моя вина перед дочерью в прошлом.

— Отвечаешь на вопрос прямо? — хмыкнул Уталак, — раньше ты лишь со скорбным видом опускал голову. Кажется, ты тоже меняешься, Мизраел. Пурпур начинает вытеснять Изумруд?

— Сейчас важно не это, — Мизраел обернулся на дочь, — Меридия нам мешать не будет. Она тихонько сядет в уголке и будет спокойно сидеть там. Не так ли? — с нажимом добавил он. Принцесса, вполне отдающая себе отчёт в том, как далеко она зашла, покорно заняла указанное место и сложила руки на коленях.

— Итак, господа, — сцепив руки, спросил Уталак, — вы жаждали экспериментов? Прошу.

Первым к корзинке со спящим Дитрихом подошёл Тарган. Вскинув руку, он зашептал:

— Серебро хладнокровное… крепкий хребет… вместилище всяких богатств…

Серебряная энергия с готовностью заструилась вокруг руки Пурпурного дракона. Тот закрыл глаза и стал внимательно вслушиваться.

— Я не думаю, что ты услышишь голос Серебра, — печально сказал Уталак, — с нами говорят лишь наши Доминанты. Не узнаем мы ничего нового.

Следующим к корзине подошёл Мизраел. Вскинув руку, он начал было говорить:

— Сирень чистая… — но, посмотрев на Уталака, замолчал. Читать молитву враждебному Цвету в замке драконов этого самого Цвета он не рисковал даже сейчас.

— Янтарь веселящий, дикий, бурю буйства несущий, кости дробящий, захлебнувшийся в хохоте, оседлавший смерч…

Тёмно-желтая энергия обвила Мизраела. Тот едва заметно поморщился.

— Не больно, — коротко сказал он, — но Янтарь совсем истосковался по своим драконам. На каждый призыв реагирует с таким бешенством, будто его призывают в последний раз. С другой стороны, зная природу Янтаря, сложно ожидать иного.

Последним к сиреневому драконёнку подошёл Геярр.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Зелень тягучая, — тихонько запел он, — вязкая, словно смола. Обволакивающий покров, непроницаемый щит, Изумруд, равняющий чаши всяких весов…

Зелёная энергия обвила Геярра. Тот тоже закрыл глаза, внимательно вслушиваясь, но ничего. Ни малейшей реакции.

— Да, боли, в самом деле, нет, — сказал он, отходя к окну, — ну что ж, это уже что-то. Но, я так понимаю, действует это только здесь. И как нам распространить этот эффект на всех?