Не верь мне (СИ) - Ковалевская Алиса

Снова развернулась и, отворив дверь, уверенно вышла за территорию. Увидев меня, таксист нехотя выбрался из теплого салона и, поежившись, забрал чемодан. Погрузил в багажник.

— Спасибо, — поблагодарила и нырнула на заднее сиденье.

— Не за что, — вновь усаживаясь за руль, прокряхтел мужчина. — Куда едем?

А правда, куда мы едем?

— Довезите меня до города, — доставая телефон из кармана пуховика, попросила я. — Я найду адрес и скажу, куда дальше.

Таксист покачал головой, но ничего не ответил. Завел автомобиль и тронул его с места. Я даже не позволила себе обернуться на удаляющийся дом Громова. Хлюпнув, вытерла слезы и разблокировала телефон. Денег у меня не много, но все же есть, благодаря «премии», выданной Олегом. На такси придется раскошелиться, но на проживании я могу сэкономить. Много мне не надо — нормальная кровать и санузел в номере. Вполне возможно, мне удастся найти что-то недорогое, и я смогу продержаться оставшийся месяц, а после сниму комнату в коммуналке, пока мамина квартира будет продаваться.

Искала хостелы, мини-отели поближе к университету, изо всех сил пытаясь сосредоточиться и не дать себе вновь зареветь. Слабачка. Если бы сейчас я точно знала, куда мне надо, было бы, наверное, ещё хуже. Пока я хоть что-то делала — могла гнать о себя мысли о мужчине, давшем мне кров, возможность зарабатывать и… лишившем при этом главного — моего же собственного сердца. А в том, что оно осталось зажатым у Громова в кулаке, будто маленькая трепещущая птичка, теперь я была уверена. Пусть даже то, что билось внутри меня, тоже напоминало сердце, это было не оно — это была всего лишь его тень.

Глава 21

Алина

— Лин, может, перестанешь уже? — Инка нагнала меня у выхода из университета. Обернувшись, я поймала недовольный взгляд подруги и качнула головой.

— Закрыли тему, Инна, — процедила я недовольно и толкнула тяжелую массивную дверь. Вышла на улицу и вдохнула свежего воздуха. На парах мне было нехорошо, и я понятия не имела, от чего конкретно. То ли от резкого потепления, то ли от духоты в аудитории, то ли от бессонных ночей в хостеле, в который возвращаться мне не хотелось от слова совсем. Но Инке в этом я признаваться не собиралась. Комната, которую я сняла, была крошечная. Односпальная кровать, столик с приставленным к нему стулом и узкий шкаф: вот и всё, что в ней помещалось. Но большего мне было и не нужно. Разве что отдельная уборная, пусть совсем простенькая, с маленькой душевой кабиной и квадратным зеркальцем над раковиной, зато находящаяся только в моем распоряжении.

— Ты можешь жить у меня и не тратить кучу бабок на это дерьмо! — на ходу подпоясывая шубу, шла за мной Свиридова.

— Зато это дерьмо, как ты выразилась, в десяти минутах ходьбы от универа, — глянула недовольно, мечтая о том, чтобы Инна отстала и поехала по своим делам.

Но либо дел у неё не было, либо она решила меня достать окончательно. Ухватив за рукав, подруга заставила меня остановиться и развернула к себе лицом.

— Миронова, перестань. Мало того, что молчишь как партизан, так, когда я тебе помочь хочу, открещиваешься, будто я тебе сделку с дьяволом предлагаю, — затараторила Инна. — Ты не в том положении, чтобы от помощи отказываться. Если ты ушла из дома Громова, значит, нужно рассказать о твоем положении Ва…

— Только попробуй! — прошипела я, смахивая её руки с плеч. Только Козельского в моей жизненной драме сейчас и не хватало! — Не смей лезть в мою жизнь, Инна, — процедила гневно. Слова прозвучали грубее, чем стоило, но я была совсем не в том настроении, чтобы деликатничать. В конце концов, Инна сама виновата. Сколько можно?! — Я сама со всем справлюсь, я… — внезапно выражение лица Инны заставило меня осечься. Она смотрела куда-то за мою спину, я тоже резко повернулась, предчувствуя неладное. Под неладным я подразумевала либо Козельского, либо…

— Черт, — выругалась тихонько, увидев подъезжающий автомобиль. Чёрный, до тошноты чистый Мерседес почти бесшумно остановился прямо перед нами. Задняя дверца открылась, и следом из салона появился Громов.

Сердце против воли учащённо заколотилось, а сама я, сжав руки в кулаки, снова повернулась на Инку и скомандовала:

— Пошли со мной.

Затем ухватила её под руку и потянула прочь от тротуара обратно к универу. Сама не знаю, чего я ждала. Что он не пойдет за нами, что мне удастся отсидеться в столовой или, еще лучше, прямо в холле? Или, наоборот, что он остановит? Единственное, о чем я думала — что нужно побыстрее убраться подальше от него. Куда угодно, только бы не видеть, не смотреть ему в глаза и не вдыхать запах его одеколона.

— Алина! — услышала я зычный голос Олега и на мгновение затормозила. Всего мгновение, которого ему было достаточно для того, чтобы нагнать меня.

— Алина, выслушай меня. — Прозвучало буквально за спиной. Он не просил — говорил спокойно, ровно, без какого-либо намека на нервозность. Как будто даже не сомневался, что я стану его слушать. Хотя, о чем я?! Он действительно не сомневался.

Я отпустила руку Инны и медленно развернулась, намереваясь высказать Громову все, что о нем думаю, припечатать его словами так, чтобы он забыл о моем существовании, чтобы… Но едва взгляды наши столкнулись, слова застряли в горле, и вместо гневной речи я выдавила лишь:

— Нет.

Что его совершенно не убедило. Сделав ещё один шаг ко мне, он вновь погрузил меня в себя, заставил вспомнить его запах, и без того намертво въевшийся мне под кожу, его руки, его губы, его слова.

Шавка. Бездомная шавка. Три дня, коря себя на чём свет стоит, я пыталась найти оправдание его поведению, но не находила. Три дня, несмотря ни на что, я ждала, что он отыщет меня и найдет нужные слова, чтобы я его простила. Каждый из этих трех бесконечных проклятых дней я ждала. Ждала каждый час, каждую минуту. Но ничего не происходило. Только горечь становилась сильнее, а к ней примешивалось ощущение собственной ненужности. Сколько бы ни заверяла я себя в том, что не одна, что у меня есть Инна, есть становящаяся все больше Горошинка внутри меня, ничего не помогало. С каждой секундой ожидания горечь усиливалась. Я и правда безмозглая наивная дура, которую лишь пальчиком помани, и она свернётся у ног своего хозяина. Влюблённая по уши дура…

— Алина…

— Я не хочу с тобой разговаривать!

— Тебя никто не спрашивает, чего ты хочешь, — резко, так, что я и опомниться не успела, Громов ухватил меня за предплечье и рванул на себя. — Ты выслушаешь меня.

— А твоё желание — закон. Да?! — я попыталась вырваться, но добилась лишь того, что Олег крепче стиснул мою руку.

— Она идёт со мной, — это Олег бросил уже притихшей Инке.

— Хорошо, — услышала я покорное и порывисто обернулась на подругу. Та, поймав мой яростный взгляд, лишь виновато улыбнулась и пожала плечами. Вот же зараза! Если это она тоже называет помощью, то наши представления об этой самой помощи с ней крайне разнятся.

— Я буду кричать, Громов, — прошипела, когда Олег, вырвав у меня сумку, потащил меня к своей машине.

— Кричи, — равнодушно отозвался он. — Только, поверь, никто и пальцем не пошевелит, чтобы тебя спасти.

— Это ещё почему? — процедила зло.

— Потому что, — он остановился, развернул к себе и с едва заметным раздражением выговорил мне в лицо: — Потому что всем плевать на тебя, Алина.

В яблочко. Он прав. Даже Свиридова… Я снова посмотрела туда, где только что стояла Инка, но её уже не было. Ну я ей устрою!..

— Твоя подруга желает тебе добра, — будто прочитав мои мысли, сказал Олег.

Я вновь устремила на него злой взгляд, поджала губы.

— Моя подруга — предательница! Отстань от меня, Громов! Я не вернусь в твой дом!

— А мы не едем домой, — на этот раз губы Олега искривила самодовольная ухмылка, чтоб его!

Он потащил меня к Мерседесу, до которого оставался десяток шагов. Открыл заднюю дверцу:

— Садись в машину.

— Нет, — помотала головой.