Не верь мне (СИ) - Ковалевская Алиса

— Ты хочешь быть с ним, — не вопрос — утверждение.

Я снова вздохнула. Прижала телефон плотнее и, понизив голос, будто кто-то в этом пустом доме мог меня услышать.

— Я не знаю. Он притягивает меня к себе, Инн. Притягивает так, что я теряю волю, и все мои убеждения катятся к чертям собачьим. А потом тут же отталкивает с такой силой, что я не могу удержаться и лечу в пропасть.

— Тебе книжки писать, Алин, — помолчав, все же ответила Инна. — Будь проще. Тебе нравится мужик — возьми, да завоюй. Сделай так, чтобы дышать без тебя не мог, чтобы даже не вспоминал о своей жене.

— Я не уверена, что хочу этого, — покачала я головой, как будто подруга могла видеть меня. Действительно, какая может быть уверенность, если я сама не до конца понимаю, какие чувства испытываю к Олегу. Влечение? Физическую тягу? Или это нечто большее. Куда большее, то, о чём мне говорить просто страшно?

— А ты подумай хорошенько, — отозвалась Инна. — Пока его женушка прохлаждается в Европе, ты можешь занять её место, — говорила она серьезно, я чувствовала это. И от этих слов все внутри меня отзывалось странным согласием. Еще несколько недель назад я резко ответила бы «нет», а сейчас… Сейчас я уже не знала.

— Знаешь, если бы я не была беременна, я бы сейчас предложила тебе поехать в бар и напиться.

— Ну, можно ограничиться домашними посиделками и мороженкой, — хмыкнула Инна. — Но я не могу, Алин.

— Ты с Козельским?

— Жду его. Приготовила праздничный ужин, — в голосе её сквозила улыбка.

Я тоже улыбнулась.

Должно быть, грустно, но искренне и светло, потому что действительно была рада за Инну. И всем сердцем желала, чтобы её история любви имела продолжение. Доброе, сильное, похожее на сказку продолжение. — Тогда хорошего вам вечера. Я, пожалуй, пойду спать.

— Подумай над моими словами, Алина.

— Подумаю, — вопреки самой себе, ответила я. — Обещаю, что подумаю.

Отложив телефон, я завела руки за спину и принялась расстегивать пуговички, чтобы снять ставшее ненавистным платье. Ненавистным, по крайней мере, на этот вечер. Напоминание о том, кто я для Олега. О том, что право выбора принадлежит ему и только ему.

С огромным трудом и не сразу, но все же мне удалось расстегнуть все пуговицы до единой. Если удалось застегнуть, то уж расстегнуть… Стянула через голову и небрежно бросила платье на пол. Оставшись в нижнем белье, сдёрнула с дивана плед и, завернувшись в него, направилась в кухню.

Горячий чай с медом и лимоном, вот что мне сейчас было нужно, чтобы успокоить разбушевавшиеся внутри негодование, злость и разочарование. Хотелось заплакать, но я не дала себе окончательно разнюниться. Громов поступил скверно, я в ответ могу тоже что-нибудь предпринять. Например, уволиться.

Сама над своими мыслями потешалась. Даже засмеялась — сдавленно и совсем невесело. Смех мой наполнил кухню и утих, из груди вырвался судорожный, пропитанный так и не появившимися на глазах слезами обиды выдох. Уволиться. Ха-ха. Мы все давно поняли, что этим хуже я сделаю только себе.

Усевшись на стул в ожидании, пока закипит чайник, держа обеими руками края теплого мягкого пледа, я осмотрелась. Жена Олега… Анна. Нужно узнать об этой таинственной женщине больше. Ждать, пока Олег сам мне о ней что-нибудь расскажет, я могла до скончания веков. Какие отношения между ними? Любит ли он её?.. И если да, то почему не рядом с ней, если она больна. Почему на его рисунке вместо неё изображена я, почему он смотрит на меня иногда так, что я соглашаюсь на любое его требование, приказ или просьбу…

Одновременно со щелчком закипевшего чайника, я услышала, как ворота у дома поползли вверх, а следом яркий свет от фар скользнул сквозь кухонное окно по моей ноге. Если это вернулся Олег, то слишком рано, может быть, Антон все же приехал забрать меня? Мало ли, что могло произойти. Накрутила себя раньше времени. Гормоны. Всё эти дурацкие гормоны!

Я подскочила и, крепче сжав плед, бросилась в гостиную. Подняла платье, испытывая одновременно радость и гнев. Во мне в равной мере смешались оба этих чувства, ощущала я себя очень странно. В итоге так и осталась стоять на месте, сжимая платье в ожидании, когда в дом войдёт Громов или хотя бы Антон.

Услышала, как хлопнула входная дверь, а следом гневное:

— Отпусти, я сам дойду! Отпусти, я сказал! Свободен! — Громов практически рычал.

Я все же прошла в прихожую и остановилась у самой стены.

— Олег Константинович, вам не следовало… — вторым действительно был Антон. Пытаясь придержать не твердо стоящего на ногах Громова, он поймал мой встревоженный взгляд и едва заметно качнул головой. Что он этим хотел мне сказать, я понятия не имела и снова посмотрела на Олега. Опустившись на банкетку, он стягивал с себя шарф. Был он не совсем трезв. Скорее, совсем не трезв.

— Вон пошел, — зло кинул он Антону.

— Спокойной ночи, Олег Константинович, — перед тем как уйти, водитель снова глянул на меня. Во взгляде его мелькнуло беспокойство.

Когда дверь за ним закрылась, я, отложив платье на так кстати подвернувшийся пуф, вышла из своего убежища на свет.

— Что случилось? — спросила прямо, остановившись у стены напротив Громова. Нас разделяло как минимум два метра. Но я чувствовала его даже на расстоянии.

Заметив меня, Олег поднял голову. Медленно осмотрел меня, начав откуда-то с бедер и закончив лицом. В коридоре стоял полумрак, в котором выражение его глаз, все его черты казались угрожающими. Почти такими же угрожающими, как и в кабинете, когда он застал меня с рисунком. Нет, ещё хуже — борьбы светлого и темного теперь не было. Только тьма. Снова прошелся по мне взглядом — теперь уже вниз, к босым стопам. На мне были лишь тонкие телесные чулки.

— Ты странно выглядишь, — снова мне в глаза.

— Ты тоже, — ответила я. — Что случилось, Олег? — злость куда-то исчезла, оставив вместо себя усталость и пустоту, дырой зияющую в душе. — Почему ты не приехал?

— А ты ждала? — спросил хрипло, не отрывая от меня взгляда, будто пригвождая им к стене.

Поднялся, пальто соскользнуло с его плеч на пол, но он не обратил на это внимание. Не обратил, потому что всё его внимание было приковано лишь ко мне. Я вжалась в стену, еще сильнее стиснула плед на груди. А он приближался. Будто хищный зверь, неспешно, зная, что его добыча уже никуда не денется, растягивая удовольствие, питаясь страхом.

— Так ждала? — подойдя вплотную, повторил вопрос Громов.

От него пахло дорогим алкоголем и едва заметно — шоколадом.

— Ждала, — решила, что врать не имеет смысла. — Ждала! — громче, ему в лицо.

Он ухмыльнулся. Недобро. Криво. Отнял мои руки от груди и припечатал к стене своими. Полы пледа распахнулись, я шумно втянула воздух, не понимая, почему не сопротивляюсь.

— Зря, Алина, — склонился и провел губами по моей шее. — Зря ты согласилась на мои условия, — языком оставил влажную дорожку к мочке. Поцеловал. — Это ошибка. Ошибка, Алина.

Я дернулась, но Громов не дал мне даже выдохнуть — в следующее мгновение сжав запястья, буквально впечатал меня в себя.

Губы его оказались на моих. Заставив меня разомкнуть их, дерзко, настойчиво, он проник языком между моих зубов и принялся заигрывать с моим.

— Олег, — я отвернулась. Шумно дышала, чувствуя, как колотится сердце. Отголоски разума все же еще остались. — Остановись, — попыталась оттолкнуть его от себя, но он покачал головой, снова обнимая.

— Хочешь знать, почему я не приехал за тобой?! — жарко в губы.

Я кивнула, не найдя в себе сил сказать хоть что-то.

— Потому что это неправильно, Алина, — прорычал и снова впился в мои губы, прикусил нижнюю, а после провел языком так нежно, что я не удержала стон. Усмехнулся, отпустил мои руки и, обхватив ладонями мое лицо, заставил посмотреть на него.

— Это неправильно то, что я чувствую к тебе, — заговорил, сипя. — Неправильно, Алина! И хотеть тебя тоже неправильно. Ты другая! Другая, черт возьми! — закричал и ударил кулаком о стену в каких-то сантиметрах от моей головы.