Моя любимая заучка - Ника Черри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слишком быстро, неожиданно и резко, он ворвался в её рот. Насиловал горячим языком, прикусывая и сминая губы слишком настойчиво, требовательно, жадно. Он исследовал глубины рта так тщательно, что показалось, будто он там что-то искал.
Чувствовался каждый мускул, выступающий из-под одежды, а в низ живота упёрлось что-то твёрдое, чего несколько секунд назад не было и в помине.
Лицо пылало, а сердце грозилось выскочить из груди, расшвыривая кровавые сгустки по земле.
Он терзал её губы и крепко вдавливал в стену. Ледяное прикосновение к горячей коже заставило миллионы мурашек пробежаться по телу.
Громов одной рукой нагло забрался под кофточку, мучительно медленно двигаясь вверх, круговыми движениями пальцев пробираясь под лифчик. Лиза испустила рваный вздох наглому парню прямо в рот, нежная кожа горела там, куда прикасались его холодные руки.
Обхватив грудь ладонью и нежно сминая, он пальцем ласкал затвердевший сосок, отчего внизу живота запылал пожар. Он разлил горючую смесь и поджёг, раскатываясь дьявольским смехом. Наплевал на все личные границы и просто взял. Взял, облапал, искусал и останавливаться явно не собирался.
Когда она почувствовала прикосновение к бедру, начала инстинктивно ещё яростнее вырываться. Но ничего не поменялось, он не отодвинулся ни на миллиметр и продолжал путешествие по девичьему телу, совершенно ничего не стесняясь.
А щёки загорелись ещё ярче, если это вообще возможно, когда она почувствовала прикосновение между стиснутых ног. Он гладил, надавливал на пульсирующую точку, точно зная, что ей это нравится. Не отрывался от её рта, где выводил яростные круги жгучим языком по нёбу. Вылизывая так, что дрожали колени.
Он видимо решил, что джинсы мешают, и запустил руку прямо в трусы. Дернул ширинку так, что отлетела пуговица. Она услышала мимолётный глухой звон о пол, и свой невольно вырвавшийся наружу жалобный стон.
Прохладное прикосновение к её плоти вызвало взрывную волну, отправляя по телу постыдные импульсы жгучего наслаждения. Она стала слишком мокрой. Было настолько стыдно, что хотелось убежать в лес, сколотить там хижину и жить отшельницей до конца своих дней.
Стыд смешивался со сладкой истомой, впуская Лизу в незнакомый мир. Проводил экскурсию по тем ощущениям, которые до сих пор ей были недоступны.
— Я сейчас тебя трахну, Ромашка.
Громов лишь на долю секунды оставил её рот в покое и впился снова, рыча как зверь. Просто констатация факта, спасибо.
Она лишь безвольно принимала всё то, что он вытворял. Не было уже сил сопротивляться, да и смысла тоже.
А возбуждение нарастало. Выбивало дух, заваливало на землю и пинало ногами. Не давало спуску. Только нарастало, накрывая с головой.
И вот он уже подхватил её бедра. Оторвал Лизу от пола, словно пушинку, отчего ее ноги оказались за широкой спиной, безвольно зависнув в пространстве.
Нарастающий ужас окутал с головой. Пролетели минуты, а казалось, что целая вечность. Время будто сбавило ход, издевательски насмехаясь над ней.
Она не заметила, как он стянул с неё джинсы, отчего грубая ткань перетянула ляжки. Звук расстегивающейся молнии был последним, что уловил слух.
Громов вошёл в неё резко. Жгучая боль пронзила низ живота, и сдавленный крик вырвался наружу. Она кричала и мычала, но Громов не отступал. Он проглатывал все её крики, двигаясь медленно, лихорадочно облизывая истерзанные губы.
Вцепился ей в волосы и потянул чуть в бок, прикасаясь к нежной шее, покусывая и рыча, продолжая вбивать её в стену плавными движениями бёдер.
Лиза вцепилась в широкие плечи и уткнулась головой в ключицу. Почувствовала, как отпускает боль, сменяясь на приятные покалывания внутри лона, отчего каждый толчок его члена она чувствовала очень остро. Так ярко и чётко, что захотелось орать. Орать во все горло, абсолютно наплевав на все приличия. Но из груди вырывались лишь жалкие стоны и всхлипы. Они смешивались между собой, ударяясь друг о друга, сливаясь с низким гортанным рыком.
Она боялась посмотреть ему в глаза и только крепче цеплялась за плечи, зажмурившись так сильно, что мелькали яркие пятна. А внизу полыхало так, что трудно было дышать.
Сладкая истома усилилась, а член чувствовался еще больше. Внутренности сжались, а сладость сковала на миг и разлилась невероятным кайфом, наполняя судорогами удовольствия.
Не получилось сдержать стон, он вырвался сам, не спрашивая разрешения. Она кончила первый раз в своей жизни. Она кончила от Максима Громова!
Громов замедлился через секунду, его затрясло и он, шумно вздохнув, замер на месте. Его грудь часто вздымалась, а руки дрожали. То ли от того, что он кончил, то ли от напряжения, ведь всё это время он держал девушку на весу.
Он наполнил её и тяжело дышал. Говорить не хотелось. Сладость ещё пульсировала внизу живота. Да что уж там внизу. Внутри, да, прям там, где находится её влагалище, ведь она только что трахалась с Максимом Громовым. И ей понравилось!
С тем самым, которого ненавидела всей душой и это было взаимно. Ведь такое бывает иногда, что получаешь лютейший кайф, принимая в себя твёрдый, как камень, член врага.
Лиза оттолкнула Максима и натянула джинсы, стараясь не смотреть на него вообще.
Громов застегнул ширинку и встал в нерешительности, увидев капли на полу. Это была её кровь. Которая ждала своего часа выйти наружу.
Почесал затылок и, круто развернувшись, бросился прочь по коридору. Она только и увидела кусок его ботинка, скрывающегося за поворотом.
Лиза поспешила убрать этот позор с пола бумажной салфеткой.
На душе стало погано и хотелось принять горячую ванну. И после этого утопиться.
Глава 17
Дикий хохот разрывал спальню. Боря с Тёмой провожали взглядом импульсивное тело, мечущееся из одного угла в другой. Оба сидели, подобрав руки и наблюдали за тем, как Громов истерично сходил с ума.
Когда Боря зашёл в спальню, то застал Максима, выдергивающего сигарету из рук Тёмы. Он затянулся, хотя никогда не курил, и после этого побежал к окну. Он блевал дальше, чем видел. И затем ржал, как конь. Хотя повода для смеха даже на горизонте не виднелось. Делает пару шагов, останавливается, ржёт, запускает руки в волосы и сгибается пополам, разгибается и всё начинается по новой.
— Тёма, он что, стащил у тебя косяк? — Боря провожал взглядом безумного Максима и даже не знал, что ещё можно было предположить.
— Я не знаю, когда я
