Близнец Бешеного - Виктор Доценко

Да, для них самой большой мукой было расставаться до следующей встречи.

Эти дни были для Серафима самыми незабываемыми и счастливыми в его жизни.

И вдруг, как гром с ясного неба: повестка из военкомата…

Казалось, все женские слезы мира потоком хлынули из зелёных глаз Валентины.

— Как же все несправедливо! — причитала она. — В кои-то веки встретился настоящий парень, которого я безумно полюбила, а его тут же отбирает у меня армия!

— Не плачь, милая, это всего лишь на два года, — пытался успокоить её Серафим.

— На целых два года! — с болью возразила девушка. — Представляешь? Два года!!! — она вновь всхлипнула.

— А раньше на три года забирали, а в Морфлот — на четыре! — снова попытался успокоить он.

— Какое мне дело до того, что было раньше? — Валентина надула губы и тут же с горячностью воскликнула, — Ты не думай, что я упрекаю тебя: мне просто обидно вдруг стало! Даже не могу себе представить, как я буду жить без тебя!.. Но ты не думай, милый, я тебя обязательно дождусь! Ты веришь мне? Дождусь и никто, слышишь, никто и никогда не прикоснётся ко мне, кроме тебя, мой милый Сема! Веришь?

— Верю, Валечка, верю…

В этот же день, по настоянию Валентины, Серафим перенёс свои нехитрые пожитки из общежития к ней домой. Её мать, Марина Геннадьевна, с первой же встречи благосклонно принявшая Серафима в качестве будущего зятя, не возражала против того, чтобы эту последнюю ночь перед разлукой они провели вместе, тем не менее, уединившись с Серафимом в столовой, женщина прямо сказала:

— Надеюсь, молодой человек, на вашу порядочность в сегодняшнюю ночь, — после чего торжественно произнесла, — И даю вам слово, Серафим, если по возвращению из армии ваша любовь не остынет, сыграем достойную свадьбу! Я уже и с мужем говорила: он не возражает…

— Дорогая Марина Геннадиевна, вам никогда не придётся жалеть о том, что поверили в меня и приняли, как родного сына! Я очень ценю это! — с пафосом Произнёс Серафим и в конце его голос дрогнул, — А за дочку можете не волноваться: даю слово, что я не притронусь к ней до тех пор, пока мы официально не станем мужем и женой…

Всю ночь перед отправкой в армию они бродили по городу, наслаждаясь друг другом и неожиданно обрывая робкие поцелуи, когда приходила мысль, что эти поцелуи могут подтолкнуть к чему-то большему. И Серафим никогда не забудет того удивительного ощущения, когда Валентина, распалившись от его неожиданно жаркого и страстного поцелуя, вдруг бесстыдно распахнула кофточку и прижала его лицо к своей груди. Его губы прикоснулись к её сосочкам, которые мгновенно затвердели.

Это длилось несколько мгновений, но и этих мгновений хватило с избытком на то, чтобы по всему телу девушки пробежал какой-то ток. Ощущение было столь сильным, что она резко оттолкнула Серафима, быстро запахнула кофточку и стыдливо отвернулась, жадно хватая раскрытым ртом воздух и пытаясь справиться с охватившем её волнением.

— Прости, милая, прости! — шептал он в её ушко.

Все его тело, прижимавшееся сзади к телу Валентины, дрожало от неизведанного ранее чувства, когда действительно хочется свернуть горы.

Не в силах сдерживаться, Валентина резко повернулась, впилась губами в его губы, затем, схватив его правую руку, лежащую на груди, стала медленно двигать её вниз по своему животу. Все её тело нервно дрожало от чего-то странного, неведомого и загадочного. Казалось, ещё мгновение и Валентина совсем потеряет голову.

Её дрожь и волнение передались и Серафиму. Его пальцы, двигаясь по её телу, в буквальном смысле, обжигались от её энергетики и страсти. Даже через материю юбки и тончайшие шёлковые трусики его пальцы ощутили влагу в её пышущей жарой промежности.

В первый момент, ощутив эту влагу, Серафим замер от неожиданности, после чего неожиданно отдёрнул руку и резко отстранился от её тела.

— Что с тобой, милый? — недоуменно спросила Валентина.

— Я же не железный, девочка моя! — мгновенно пересохшим от волнения ртом ответил Серафим.

— Боже, какая же глупая! — растерянно воскликнула Валентина. — Только о себе думаю… Глупая, глупая! — она капризно топнула ножкой. — Прости меня!

— Это ты меня прости! — с грустью улыбнулся он.

— А ты знаешь, — она до шёпота снизила свой голос, — когда ты прикоснулся ТАМ, это оказалось так здорово! Было такое ощущение, словно ток пробежал по всему телу! — и вдруг счастливо воскликнула, — Такими волнами, волнами двигался этот ток, что я едва не потеряла сознание… — неожиданно Валентина раскинула руки в стороны, закружилась.

— Люблю тебя, Валечка! — тихо прошептал Серафим.

— А уж как я тебя люблю! Один Бог знает! — Валентина стала вальсировать, звонким голосом подхватив ритм вальса Штрауса, — тарам, тарам, тарам, та-та, тарам, тарам, тарам, та-та! — после чего громко, на весь парк, закричала: — Я — счастлива, милый мой Семушка! Счастлива!..

Глава 10

ВОЙНА

На комиссии военкомата Серафима безоговорочно определили в спецназ. Тренер-наставник учебной роты по боевым единоборствам, куда он был направлен, буквально после нескольких же занятий, проверив подготовку Серафима, обратился к начальству с рапортом, в котором охарактеризовал способности курсанта Понайотова с таким пиететом, что его впору было сразу представлять к ордену.

Тем не менее вскоре пришёл приказ о направлении Серафима в специальную разведывательную группу, отправляющуюся в длительную командировку на спецзадание командования.

Никто из их группы даже не предполагал, что длительная командировка может быть отправкой в Афганистан.

Во время войны в Афганистане таких спецгрупп боевой разведки было много, и они достойно воевали на чужой территории, исполняя свой интернациональный долг, но и потерь у них было намного больше, чем в других подразделениях. Почему? Да потому, что именно они всегда были первыми. Именно эти, небольшие, мобильные группы, подготавливали проходы для батальона, дивизии, а порой и армии.

Тем не менее когда Серафим, получив звание сержанта, прицепил на гимнастёрку орден боевого Красного Знамени и медаль «За боевые заслуги», присвоенные ему за выполнения важных боевых заданий, он занял место погибшего командира их спецтруппы. Здесь необходимо обязательно отметить тот факт, что со дня назначения Серафима командиром этой спецгруппы и до самого своего ранения вверенные ему солдаты не потеряли ни одного бойца.

Командование поражалось тому, как молодой сержант умело обходил все ловушки и не только уничтожал все засады, расставленные душманами именно на его группу, но и умудрялся эти же ловушки использовать против самих же душманов. Недаром их спецгруппу душманы нарекли «Неуловимыми псами», а Серафиму дали прозвище «Пёс-Призрак», а командование душманов объявило на него настоящую охоту, назначив приличное вознаграждение за голову живого или мёртвого «Пса-Призрака».

Именно там, на войне, более всего и пригодились навыки и знания, переданные ему старым японцем Такеши. Именно в Афганистане Серафим понял напутствие своего учителя по поводу предстоящих испытаний, после которых у него будут появляться все новые и новые способности.

И конечно же, его неоднократно выручало сердце, к которому он постоянно обращался в тупиковые моменты. И только однажды, не захотев прислушаться к тому, о чём оно предупреждало, Серафим доверился слезам десятилетнего пацанёнка-афганца, захваченного его бойцами. Паренька пленили во время подачи им световых сигналов душманам.

Заламывая руки, паренёк клялся и призывал в свидетели самого Аллаха, что он сигналил своей маленькой сестрёнке, которая пасла овечек их семьи, а он сигналил ей, чтобы позвать её на ужин. И Серафим, хоть и не очень поверил в его россказни, тем не менее всё-таки пожалел пацана и принял решение отпустить его. А неблагодарный паренёк, отойдя метров на пятьдесят, неожиданно дал очередь из израильского «Узи»: оказалось, что его даже не обыскали во время задержания.

К счастью, никто из спецгруппы Серафима не погиб от очереди этого коварного маленького афганца…

Очутившись в Афганистане, Серафим быстро пришёл к выводу, что так называемый интернациональный долг — своеобразная ширма для политиков. Придуманный ими миф, чтобы оправдать вторжение советских войск в Афганистан. Красивое оправдание для мирового сообщества и для собственных солдат.

Ради чего гибли молодые советские парни на этой войне? Кого или что они защищали? Против кого боролись? Какая разница для простого гражданина страны Советов, кто будет стоять во главе соседнего государства?

О какой к чёрту интернациональной дружбе можно говорить, когда руководство СССР, стоявшее у руля в то время, досконально не разобравшись в ситуации, приказали расправиться с тогдашним правителем Афганистана — Амином, которого в своё время сами и возвели на «трон»? Выходит, сначала дружба на век, а потом — «давайте дружить против своих же»! Так, что ли? В то время руководство Советского Союза придерживалось той тактики, в которой сейчас обвиняются американцы: тактики двойных стандартов.