Близнец Бешеного - Виктор Доценко

Данилка не соглашался до тех пор, пока не услышал совет Серафима:

— Данилка, ты же ничем не рискуешь, если согласишься: съезди, осмотрись как следует, а если не понравится, всегда можешь вернуться… А не вернёшься, значит, буду знать, что у тебя все хорошо сложилось… Главное, запомни, ты, Данька, навсегда останешься моим другом, нет, братом! — Серафим вытащил из кармана перочинный ножик, открыл его, чиркнул по своей левой ладони и протянул Данилке.

Не раздумывая не секунды, Данилка проделал то же самое. После этого они сложили свои порезы и почти одновременно произнесли:

— Клянусь, брат!..

Поначалу они часто писали друг другу: по три-четыре письма в месяц, но однажды одно из писем вдруг вернулось назад. Ничего не понимающий Серафим снова написал письмо, чётко отобразив на нём адрес, и отослал его. Но и оно вернулось, но на этот раз на конверте стоял почтовый штамп: «Адресат выбыл». Куда писать, чтобы разыскать своего друга, Серафим не знал, а потому решил, что если Данилка захочет, то сам он сам его отыщет…

И вот сейчас они вдруг встретились. Они стояли и долго смотрели друг на друга, веря и не веря своим глазам.

— Что случилось, братишка? — спросил, наконец, Серафим. — Одно моё письмо вернулось, потом другое послал: тоже вернулось, причём с пометкой «Адресат выбыл»… Ты мне можешь объяснить, что это за хрень такая?

— А-а… — Данилка вздохнул и с грустью улыбнулся. — Представляешь, приехал к тётке, та обрадовалась, встретила приветливо, как говорится, со всей любовью, а вскоре и слегла: у неё оказался рак груди в последней стадии… — он махнул рукой. — Вскоре похоронил достойно, устроился на работу, а через пару месяцев заявляется её сын из заключения: у него срок закончился… Прикинь, братишка, срок мотал за свою мать: как-то по пьяни ножом её полоснул по животу… Еле выжила. Когда я приехал и мы стали жить вместе, она часто повторяла, что когда её не станет, все достанется мне… — Данилка скривил губы.

— И что, обманула, что ли?

Да нет, когда она умерла, оказалось, что завещание она не оставила… Так вот, в тот день он заявился весь вдрабадан пьяный, едва на ногах стоит, и своё требует, а меня на улицу гонит… Я и не стерпел: дал в лоб… Он к врачу, потом заяву настрочил в ментовскую… Короче, полтора года навесили на уши… Когда освободился, куда ехать? Потянуло в детство… Конечно же, вернулся сюда, устроился на завод… Жил у знакомых, пока, вот, общагу не дали…

— Так что же ты мне-то не писал, братишка? — сердито спросил Серафим.

— Стыдно было…

— Хорошо, тогда стыдно было, а сейчас, когда вернулся? — настойчиво донимал Серафим.

— Думал, чуть раскручусь и сразу к тебе… Поверь, на следующей неделе уже собирался…

— Да, дела… — протянул Серафим. — А со мной, если, конечно, тебе интересно послушать…

— О тебе я все знаю, — прервал его Данилка. — Думаешь, я случайно к тебе в комнату распределился?

— А что же не узнал?

— Да ты так здорово изменился, что я подумал, что кто-то пришёл тебя навестить…

— Понятно.

— Слушай, братишка, ты не прочь отметить нашу встречу и моё новоселье?

— Спрашиваешь?

— А как ты смотришь на то, чтобы девочек пригласить? — Данилка хитро прищурился.

— Каких девочек? — не понял Серафим.

— Нормальных, сговорчивых… — подмигнул Данилка. »

— Но я как-то… — неуверенно промямлил Серафим, а его лицо мгновенно стало пунцовым.

— Ты что, братишка, до сих пор ни-ни? — он выразительно покачал кулаком ниже пояса.

— Да… как-то… времени не было… — совсем смутился Серафим. — Я даже не знаю…

— Не боись, братишка! Всё будет сделано по высшему разряду! Доверься своему брату… Иди, купи закуси, винца литра три, — он протянул Серафиму деньги.

— Три литра, зачем так много? — ужаснулся Серафим.

— Вина много не бывает, — подмигнул Данилка.

— Вы что, столько выпьете?

— Вы? А ты что? — удивился Данилка.

— Мне нельзя, — решительно возразил Серафим. — Мне завтра на тренировку.

— Ты это всерьёз? — удивился приятель.

— Более чем.

— Ладно, потом разберёмся: иди в магазин, а я девочками займусь… Долго не шляйся: через час жду!..

Неожиданная, и в то же время столь долгожданная встреча со своим потерянным другом настолько разволновала Серафима, что он, нисколько не задумываясь, согласился отметить это событие. Но когда остался в одиночестве и отправился за покупками, он вдруг осознал, что на вечеринке будут присутствовать девушки. Это осознание его вдруг взволновало: он абсолютно не знал, как вести себя с женским полом. До этого дня он ни разу не сближался с прекрасной половиной человечества.

Нет, не потому, что боялся общаться с ними, а потому, что у него совершенно не было на них времени.

Он нравился девочкам, и не раз, и не два они едва ли не в открытую заигрывали с ним, предлагали дружбу, приглашали в кино или на танцы, а то и на вечеринки, но получалось так, что всякий раз что-либо мешало этим контактам. И постепенно о нём стали говорить, как о нелюдимом мальчике, который боится девочек, хотя это и было далеко от истины.

Поначалу эти слухи задевали его самолюбие, и однажды даже учитель заметил его удручённое настроение.

Внимательно посмотрев на него, Такеши сказал:

— СЫН МОЙ, Я ЗНАЮ, ПОЧЕМУ ТЫ ГРУСТИШЬ…

— Я не грущу, учитель, просто у меня плохое настроение, — попытался возразить Серафим.

— ТЫ СИЛЬНО ПОВЗРОСЛЕЛ ЗА ПОСЛЕДНЕЕ БРЕМЯ, СЫН МОЙ, — не обращая внимание на его слова, продолжил Такеши, — ПРИРОДА БЕРЕТ СБОЕ! ПОВЕРЬ, ТЫ НОРМАЛЬНЫЙ ПАРЕНЬ И СОВСЕМ СКОРО СТАНЕШЬ НОРМАЛЬНЫМ МУЖЧИНОЙ. НЕ ОБРАЩАЙ ВНИМАНИЕ НА ТО, ЧТО О ТЕБЕ ГОВОРЯТ… ВАЖНЕЕ ТО, ЧТО ТЫ САМ ДУМАЕШЬ О СЕБЕ!

— Но они говорят, что я боюсь девочек, а я их нисколечко не боюсь! — с горечью воскликнул Серафим.

— КОНЕЧНО, НЕ БОИШЬСЯ, — согласился японец, — А ТЫ НЕ ПОДУМАЛ О ТОМ, ЧТО ТЕБЯ СПЕЦИАЛЬНО ПРОВОЦИРУЮТ, ВЫДУМЫВАЮТ НЕБЫЛИЦЫ, ГОВОРЯТ ОБИДНЫЕ ВЕЩИ, ЧТОБЫ ПРИВЛЕЧЬ ТВОЁ ВНИМАНИЕ?

— Не подумал, — растерянно ответил Серафим, вдруг широко улыбнулся и весело заметил: — Какой же вы мудрый, учитель! Но что мне делать?

— ЖИТЬ! — заметил Такеши. — ПРОСТО ЖИТЬ. А ДЕВОЧКИ… ПРИДЁТ БРЕМЯ, И БСЕ ВСТАНЕТ НА СБОИ МЕСТА, А ПРИРОДА ВОЗЬМЁТ СБОЕ!

— Каким образом? Уже даже мальчишки смеются надо мною… — нахмурился Серафим.

— СМЕЮТСЯ? — удивился учитель. — НАД ЧЕМ?

— Над тем, что я до сих пор не стал мужчиной, — ответил он и смущённо опустил глаза.

— ПОВЕРЬ, СЫН МОЙ, ТЕ, КТО ХВАСТАЕТ СБОИМИ ПОБЕДАМИ, НАБЕРНЯКА САМ ЕЩЁ НЕ СТАЛ МУЖЧИНОЙ, А МОЖЕТ, ДАЖЕ НЕ ЦЕЛОВАЛСЯ! ЗНАЕШЬ, ЕСТЬ ТАКАЯ МУДРАЯ ПРИТЧА КАК РАЗ ДЛЯ ДАННОГО СЛУЧАЯ… ПРИХОДИТ КАК-ТО СЫН К СВОЕМУ ОТЦУ И ГОВОРИТ: «ПАПА, ВСЕ МОИ СВЕРСТНИКИ РАССКАЗЫАЮТ О СВОИХ ПОБЕДАХ НА СЕКСУАЛЬНОМ ФРОНТЕ…» «И ЧТО, СЫН МОЙ?» — СПРОСИЛ ЕГО ОТЕЦ. «А Я, ПАПА, ДО СИХ ПОР ОСТАЮСЬ ДЕВСТВЕННЫМ И У МЕНЯ НЕ БЫЛО БЛИЗОСТИ ЕЩЁ НИ С ОДНОЙ ДЕВУШКОЙ!» «ГОСПОДИ, СЫН МОЙ, КАКИЕ ПУСТЯКИ! И ТЫ РАССКАЗЫВАЙ ИМ О СВОИХ ПОДВИГАХ!» ТЫ ВСЁ ПОНЯЛ, СЫН МОЙ? — усмехнулся старый учитель и хитро прищурился.

— Но зачем этот обман? — удивился Серафим.

— ДЛЯ САМОУТВЕРЖДЕНИЯ Б ГЛАЗАХ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ. К СОЖАЛЕНИЮ, ТАКИЕ ЛЮДИ НЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО ЭТО ЛОЖНОЕ САМОУТВЕРЖДЕНИЕ. А ЛОЖВ Б МАЛОМ — Б БУДУЩЕМ РОЖДАЕТ БОЛЬШУЮ ЛОЖЬ! ПРИДЁТ ТВОЁ БРЕМЯ, И ТЫ СТАНЕШЬ МУЖЧИНОЙ, НО ПОМНИ, ПРОСТОЕ ОБЛАДАНИЕ ЖЕНЩИНОЙ И ЛЮБОВЬ НЕ ВСЕГДА ШАГАЮТ РУКА ОБ РУКУ…

С того разговора с учителем утекло много времени, и Серафим перестал обращать внимание на разговоры за его спиной и насмешки. Заметив, что это перестало его задевать, Серафима постепенно оставили в покое.

И вот сейчас его давний приятель открыто намекнул на возможную близость с прекрасным полом. Серафим никак не мог понять… Как это так? Придёт совершенно незнакомая девушка, и ему придётся не только с ней общаться, но и, как намекнул Данилка, физически пойти на контакт с ней?!. А вдруг она ему не понравится? Или он не понравится ей? Почему-то второй вариант его устраивал больше.

Ладно, будь что будет, решил Серафим…

Когда он вернулся из магазина, в комнате находились две девушки. Они были примерно одного возраста: лет по двадцать, не больше. Одна рыженькая, шустрая, улыбчивая, другая — брюнетка с карими глазами: молчаливая, застенчивая.

— О, какой мальчик! — воскликнула рыжая, сама подскочила к Серафиму, помогла ему освободиться от покупок, после чего протянула руку. — Меня Надеждой зовут, а подругу — Настей. А тебя Серафим, не так ли?

— Можно просто Сема, — отвечая на её рукопожатие и бесстыдное рассматривание, Серафим смутился, не знал, как себя вести, куда глаза девать.

— А ты чо, Настька, сидишь, как бедная родственница? Подойди, познакомься с мальчиком.

Настя встала, подошла и не глядя на Серафима протянула ему руку:

— Настя, — тихо проговорила она и в смущении не могла поднять на него глаз.

— Боже ж ты мой, — всплеснула руками рыжая, — Настя глазки потупила, как целочка. Да поцелуй парня, а то он невесть что подумает и сбежит.