Камень Шамбалы, или Золотой век - Александр Саверский

Не хочу быть такой, это - не я, это - не мое. Хочу быть мудрой и уравновешенной. Однако отражению явно не нравятся мои мысли. Оно делает кислую физиономию и разводит руками: "Что ж ты, мол, опростоволосилась".

И тогда до меня доходит: ведь и такая, и эдакая - все это тоже я. И нет никакой возможности вот так просто отбросить часть самой себя. Природа не терпит пустоты, и то, что я опустошу в себе грубо и бездарно, заполнится, может быть, даже худшими чертами, чем я имею теперь.

И я улыбаюсь. Улыбаюсь своему отражению, когда оно корчит мне рожи, улыбаюсь, когда кричит и бранится, улыбаюсь, когда недовольно чем-то... Тогда оно сначала недоверчиво, а потом все более открыто тоже начинает улыбаться мне, и, наконец, протягивает мне руки, позволяя мне пройти невидимую границу самопознания.

Теперь у меня есть шанс все, чем я недовольна в себе, не выбросить, но изменить своей любовью и мудростью. Теперь я знаю, что "Я есмь то". Верблюд, которого я взяла утром в Номе, ждет меня за зеркалом, как ни в чем не бывало. Я еду без проводника, поскольку не было времени его искать. Единственный мой путеводитель - карта. Но впереди ночь, и я устраиваюсь на отдых.

***

Зеркало начало мне надоедать. Уже битых два часа я смотрю на то, как мое отражение что-то пытается мне объяснить, но то ли у него это плохо получается, то ли я окончательно поглупел. В конце концов, я кидаю в зеркало ножом. Итог плачевный: нож теперь в другом мире. Это злит еще больше.

Я подбегаю к зеркалу и начинаю колотить его. Кого я бью в итоге, понять трудно, поскольку мои кулаки начинают основательно болеть, в то время как зеркало ничем не выдает своих ощущений. Зато отражение, кажется, рехнулось окончательно, превратившись в подобие радующейся, скачущей обезьяны, в глазах которой полыхает безумный огонь. Выплеснув свои эмоции, я замечаю, как моя обезьяна кроит еще одну рожу, означающую что-то вроде: "Вот так, мол, мы и живем".

Я плюю в ее сторону, чем вызываю ее полное удовольствие.

После этого в течение часа сижу, глядя на луну, восходящую с другой стороны зеркала. Этот пейзаж умиротворяет. Я понимаю, что попал под действие своего самомнения, которое органически не воспринимает, когда на моем пути кто-то намеренно ставит препятствия. Мысль об этом настолько вспенивает это самое самомнение, что когда я поворачиваюсь к зеркалу, отражение застывает в ужасе. Моя воля концентрирует всю свою мощь на самой сущности этого зеркала, и двойник убегает вдаль, схватившись за голову, и зеркало взрывается, позволяя мне пройти невидимую границу, за которой меня ждут мой попутчик, верблюды и нож. И мне радостно оттого, что "Я есмь".

21.

Зарывшись в магических талисманах, книгах, таблицах и справочниках по физике, Вадим сидел перед компьютером, пытаясь сложить воедино картину логоического пентакля Сатурна.

Сначала, хотя рисунок и показался ему сложным, он надеялся на быструю расшифровку его компонентов, что позволило бы составить звукосочетание - код вызова Силы.

Однако уже на этом этапе возникли трудности. И связаны они были с тем, что символика пентакля была не земная. Пришлось привлекать труды по инопланетным криптограммам и искать аналоги. Хорошо еще, что большая часть этих работ была сведена в один архив, которым можно было пользоваться как программой. Программа помогла Вадиму обнаружить некие приоритеты в сходстве имеющегося пентакля и прочих криптограмм, но их значения порой оказывались прямо противоположны.

Например, крест с окружностью наверху в одних случаях означал подчинение бесконечности "о" разуму "Т" (огню), то есть эмоции. С другой стороны, были правы и те толкователи, которые утверждали, что из беспредельности хаоса "о" возник разум "Т", что и есть безусловное достижение планеты.

Этот символ, кстати, почему-то входил в пентакль Сатурна, хотя и являлся издревле знаком Земли, что само по себе заставляло Вадима думать о близкой взаимосвязи этих планет.

При расшифровке пентакля очень важно было не ошибиться в трактовке символов, поскольку такая ошибка могла стоить Вадиму, как минимум, частичного безумия, оставляя вызываемой Силе возможность для маневра и ответной атаки.

Если бы не Джой, Вадим бы никогда не пошел на допуски, которые ему пришлось совершать во время анализа рисунка. Он понимал, что жена попала в чрезвычайную ситуацию, и с ее характером ни за что не остановится на полпути. Вадиму очень хотелось ей помочь, когда это будет действительно нужно.

Было еще, конечно, и любопытство ученого-исследователя, но его-то можно было приглушить голосом рассудка, вопиющего о возможной опасности.

Исчерпав все источники информации, которые были вообще доступны на Земле, Вадим выяснил, что Сила, пентакль которой он держал в руках, является все же не самим Логосом Сатурна, а его персонифицированным прототипом, живущим в тонком теле. Вадим пожурил себя за то, что не понял этого сразу, ибо Логос планеты не может непосредственно управляться одним человеком - человеческие звуки и символы не видимы и не слышимы для целой планеты, поскольку находятся в других диапазонах.

Нужна была промежуточная ступень - модуляция, позволяющая адаптировать язык одного уровня до языка другого. Символ именно такого посредника, представляющего интересы Сатурна в сферах разума, находился теперь у Вадима.

Оставалось немногое, но очень важное: по изображениям и смысловой их нагрузке, как он ее определил, обнаружить частоту колебаний и продолжительность звуков, которые необходимо произнести для вызова Силы. Проще говоря, нужно было выяснить заклинание, зашифрованное в пентакле. С этой работой компьютер справился быстро, даже пробормотав механическим голосом нечленораздельный набор букв.

Тщательно выслушав его ритм, интонацию, тональность, Вадим налил себе кофе и сел в мягкое кресло в другой комнате.

Ему было ясно, что сила, которую он может вызвать, опасна не только для него, но и для всей Земли. В ней была сосредоточена вся сумма эгоизма, которую лишь недавно начали изгонять с планеты. Основой тому служили неудовлетворенные желания в материальной и чувственной сфере. Разум в этой сфере играл всего лишь роль послушного слуги, составляющего алгоритмы исполнения желаний для своих хозяев. Это и был скрытый эгоизм, ибо обладатель разума тщательно вуалировал мотивы своих поступков, что невыгодно отличало его действия от неразумных, но естественных поступков животных.

Взгляд и мощь Силы представлялись Вадиму холодными и яростными. Мудрость и теплота в непродолжительной схватке вряд ли могли ему помочь против агрессивного противника.

Ко всему прочему примешивалось еще и то, что ученый не знал истинных целей этой Силы. То, что сообщила ему Джой о желании Валентайна разрушить цивилизацию Земли, было абстракцией. При столкновении с Силой он должен был знать истинные мотивы ее поведения. Жена что-то говорила о мести Земле за переход на Сатурн эпохи разделения. А теперь этот же принцип разделения, рассудок, лезет назад, чтобы хлопнуть дверью.