Приглашение на эшафот. Покрась в черное-2 - Михаил Март

Наташа тем временем сделала обыск в квартире Левона. Там она нашла загранпаспорт, а еще записную книжку, где были записаны не только телефоны женщин, но и их адреса, приметы и кто где и кем работает. Явно у парня нелады с памятью. Такая записная книжица ценнее всякого допроса.

Если ее и могли сфотографировать, то лишь у дома Волкова. Было ясно, казнь на квартире Волкова устраивать нельзя. И она приняла другое решение.

После работы Наташа ездила на своей машине по Москве, пытаясь определить, следят за ней или нет. Слежки она не обнаружила. Вернулась в прокуратуру, прошлась по кабинетам, поболтала с коллегами в женской курилке и ушла, оставив Машину на стоянке. К месту она добралась своим ходом. Это был ресторан «Оливье», где Волков ужинал после работы. Как правило, он просиживал там до полуночи и возвращался домой под хмельком не раньше часа ночи. В это время движение на улицах замирало, да и гаишники приостанавливали свою охоту, собрав дневную выручку.

Наташе пришлось очень долго ждать Левона, устроившись на заднем сиденье его машины. Он вышел из ресторана без пятнадцати час. Наташа легла на пол и затаилась. На сей раз никакого запаха духов сыщики не учуют. Разве что найдут пару волос, прилепившихся к обивке, да и те с парика. Левон был в хорошем настроении, пел песни, свистел и что-то бурчал себе под нос.

Его гараж находился в глубине двора. Под деревьями выстроились в ряд еще несколько похожих. Левон развернулся, вышел из машины, открыл ворота и въехал в гараж задом. Как только он затормозил и выключил зажигание, на шею ему накинули удавку. В гараже было темно, он успел заметить в зеркале заднего вида лишь силуэт. Веревка сдавила горло. Убийца уперся коленями в сиденье водителя, Левон это чувствовал, но сделать ничего не мог. Перед глазами поплыли красные крути, потом промелькнули лица женщин и детей, а в конце — пылающая пасть бесконечной бездны.

Так оборвалась жизнь еще одного искателя наживы.

Наташа вышла из машины. На ногах у нее были кроссовки сорок первого размера. Она достала из сумки и выложила на капот розетки, поставила в них свечи и зажгла. Девять свечей горели, как на именинном торте.

Ушла она тихо. Ее никто не видел. На дворе стояла ночь. Ворота гаража остались открытыми настежь. Труп обнаружат только утром: сосед по гаражу увидит распахнутые ворота и обязательно заглянет внутрь.

Два следователя высокого ранга на одном месте происшествия — это уже перебор.

Трифонов стоял у ворот гаража, держа руки в карманах, в своей знаменитой кепочке. Он даже порога не переступил, задумчиво глядя на огарки свечей. Из гаража вынесли на носилках труп, погрузили в машину. Врач снял резиновые перчатки и остановился возле полковника.

— Я поеду с ними на вскрытие.

— Конечно, конечно.

— Парня задушили между часом и двумя ночи. Это пока все, что я могу сказать.

— После вскрытия зайдите к нам. Обратите внимание, есть ли на трупе следы от укола. Возможно, убитому сделали инъекцию перед расправой.

— Учту.

Врач направился к машине.

Из гаража вышли Задорина и криминалист. Они выглядели так, словно вылезли на свежий воздух из канализационного люка.

— Убийцы меняют тактику, — сказала Задорина. — Вот паспорта и вырезанный из газеты снимок. — Она передала паспорта Трифонову. — Пальчиков на них нет. Стерли. Скорее всего, паспорта подложили в карман уже после экзекуции.

Трифонов пролистал паспорта и рассмотрел вырезку.

— Судя по всему, та же газета. Зиновий Давидович Шейнин. Убит Левон Волков? Загранпаспорт на имя Шейнина выписан три года назад. Значит, надо искать газеты трехлетней давности.

— И тоже частый гость Иордании. Девять ходок сделал, — добавила Задорина. — Теперь мотив преступлений нам понятен.

— Не спорю. И этому есть еще одно подтверждение. — Трифонов указал на капот машины, где стояли розетки с огарками свечей. — Посмотрите. Девять свечей равны количеству выездов Волкова в Иорданию. Вчера на кладбище, где похоронен Ткачук, вы, Игнат Всеволодович, насчитали четырнадцать свечей, что совпадает с количеством выездов Ткачука в Иорданию. Обряд по усопшим. Значит, палач знает, что все, вывезенные в арабские страны, погибли.

— Если она сама прошла через эту карусель, а потом каким-то чудом сумела вырваться из рабства и вернуться в Россию, у нее нет сомнений в гибели женщин. Но я не думаю, что она была свидетельницей их смерти, — уверенно заявила Задорина.

— Позвольте замечание, господа философы, — вмешался Дегтярев. — Преступник оставил следы от обуви. Те же самые кроссовки сорок первого размера, что обнаружены на подоконнике комнаты Ткачука и на чердаке. Вряд ли женщина может носить такой размер.

— Женщина есть. На нее может работать какой-то киллер. Исполнитель. Только женская сентиментальность может привести к идее со свечами, — наставительно заметила Задорина.

— А запаха духов в машине нет? — спросил Трифонов.

— И быть не могло, — категорично вставил Дегтярев. — Не могу утверждать, что в машине находился мужчина. На коврике перед задними сиденьями я нашел несколько длинных светлых волос. — Он потряс целлофановым пакетиком. — Судя по длине, женские волосы. Это говорит о том, что женщина долгое время лежала на полу. Так просто волосы на пол не сыпятся.

— Интересный факт. — Ксения Михайловна задумалась. — Значит, она приехала вместе с ним, а не поджидала в гараже, как я думала. Подсела в его машину и залегла, а когда они приехали на точку, накинула ему удавку на шею. Вполне реально.

— Похоже на правду, — согласился Трифонов. — Но в этой версии есть одна небольшая брешь. Женщина, которую мы считаем палачом, действует открыто. В случае с Зибировым она заманила свою жертву в чужую квартиру на Фонтанке и там, обезвредив ее инъекцией сильного паралитического средства, провела ритуал казни. В машине Зибирова остался запах духов. Значит, они приехали вместе. С Рамазановым произошло нечто подобное. Тот же запах духов. Почему она изменила своим традициям?

— Объяснение я вижу в том, что Волков ее знал, предположила Задорина. — Возможно, это не первая ее попытка расправиться с ним. Однажды она уже попыталась его убить, но сорвалось. Женщина его спугнула. И если он ее боялся, то вряд ли посадил бы в свою машину. Ясно и другое. Она или ее сообщник уже побывали в его доме. Хотя бы для того, чтобы найти загранпаспорт.

— Могу подтвердить эту версию, — кивнул Дегтярев и достал из сумки второй пакетик — с ключами. — Обратите внимание. Ключи совсем новые. Четыре штуки, и все чистенькие, без царапин. Возможно, погибший хранил связку запасных ключей где-то в гараже. Свои потерял, или их украли.

— А как он в гараж попал? — спросил Трифонов.

— Ключ от гаража на автомобильной связке, которая торчит в замке зажигания.

— Ограбление произошло в машине? — поинтересовалась Задорина. — В принципе возможно.

— Не обязательно. Он мог остановиться возле табачного киоска и выйти на минуту.

— Ну да, а тут к нему подлетает блондинка с ножом и вытряхивает карманы, — усмехнулся Трифонов. — В общем, это не принципиальный вопрос. Погибший жил в доме напротив. Пожалуй, я посмотрю на его жилище, тем более что у нас есть ключи. Если вы здесь закончили, Игнат Всеволодович, вам не помешает глянуть на квартиру Волкова. Может, остались следы.

— Очень хорошо, — засуетилась Задорина. — А я займусь вырезкой из газеты. Попытаюсь установить, кто такой Шейнин.

Девушка нервничала. Трифонов сам распределял работу, хотя этим должна была заниматься она. Значит, они займутся делом, а ей придется в библиотеке юбку протирать.

Трифонов подозвал стоящего в сторонке участкового:

— Послушай, капитан…

Крепкий парень в милицейской форме тут же подошел к высокому начальству.

— Я думаю, что в данных обстоятельствах мы обойдемся без санкции на обыск. Надо бы осмотреть квартиру убитого. Ключи у нас есть. Сейчас опечатаем гараж и подойдем, а вы найдите понятых и организуйте опрос жильцов. Пусть попытаются вспомнить, кого из посторонних они видели в последние дни. Включая молодых женщин.

— Понял. Разрешите идти?

— Да. Пожалуйста.

Неподалеку на скамеечке сидел Егор Власов с газетой в руках и наблюдал за происходящим. Как только ворота гаража закрыли, сыщик встал и ушел. Он успел сделать несколько снимков, в том числе запечатлел момент, когда труп Волкова, покрытого простыней, загружали в машину.

Теперь у него было полное представление о том, во что он вляпался. Правда, ситуация его ничуть не смущала. Он знал, что ему надо делать.

Опять новый адрес. Теперь Власов не сомневался, что здесь произойдет убийство. Не сегодня, так через день или два. Обычный глухой двор в центре Москвы. В подъезд дома вошла Катя. Как обычно, он ждал ее час, потом она вышла, взяла такси и поехала к себе на Сретенку. Ничего нового. Разумеется, он продолжал делать свою работу и посылать отчеты. Вместе с фотографиями он отсылал их на адрес абонентского ящика Московского телеграфа и знал, кто забирает его корреспонденцию. Копии отчетов переправлял в свое сыскное бюро. Власов был человеком обязательным, дисциплинированным и дело свое знал туго. Но помимо официального задания, за которое ему платили деньги, он вел свое расследование, и оно стало для сыщика самым интересным, важным и, можно сказать, судьбоносным. В нем проснулся азарт, чувство ему еще не знакомое при однообразии его деятельности. Существовала тайна, сулившая серьезные доходы, если правильно подойти к ситуации и не напортачить сгоряча. Так появилось второе досье, о котором никто не знал, кроме него. Оно и станет в нужный момент козырным тузом в игре, которую он решил затеять. Однако без поддержки и страховки партнера ему не обойтись. В конечном итоге партнером можно пожертвовать и стать единственным обладателем крупного куша.