За час до рассвета - Иван Колос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Феликс продолжал свою речь:
— Вы видите, друзья, все мы настоящие немцы. Но мы не хотим проливать кровь за фюрера и потому перешли на сторону советских партизан. Гитлер принес несчастье многим народам, в том числе и нашему народу, он покрыл позором Германию. Вот я спрашиваю вас: зачем сопротивляться? Не лучше ли сложить оружие и тем самым ускорить падение гитлеровской диктатуры?
— Где мы находимся? — спросил кто-то из солдат.
— Вы находитесь в безопасном месте, — вместо Феликса пояснил Хуго. — Находитесь у партизан, и я, бывший солдат, гарантирую вам полную неприкосновенность.
— Да, друзья, вам ничто не угрожает, — подтвердил Феликс, — складывайте оружие!
В это время из укрытия вышли партизанские отряды. Солдаты было всполошились, но, убедившись, что «страшные русские» настроены миролюбиво, успокоились, начали складывать автоматы, гранаты, ручные пулеметы. Тут же Хуго, Карл и остальные немецкие антифашисты начали раздавать солдатам листовки.
Без единой капли крови сдалось 400 человек. Гитлеровское командование вынуждено было зачеркнуть в своих документах почти целую армейскую часть. Весть о сдаче полка дошла до Платона. Он тотчас же вызвал хозяйственников и приказал накормить солдат и найти место для лагеря.
Тотчас же в этом лагере был создан комитет, который возглавили Феликс и Хуго. А через несколько дней «население» лагеря стало быстро увеличиваться.
В начале лета после теплых майских дождей в Налибокской пуще поднялась густая трава и распустилось столько цветов, что территория лагеря казалась застланной ярчайшим ковром.
В тот день, когда на очередную операцию по распространению листовок должен был отправиться Хуго Барс, в нашей землянке выступали чтецы-декламаторы. Сперва выступил Карл Ринагель, довольно хорошо читавший стихи Гейне. Потом его место занял высокий, красивый партизан с густой темной шевелюрой. Он отчетливо и выразительно декламировал:
Достаточно познал я этот свет,А в мир другой для нас дороги нет.Слепец, кто гордо носится с мечтами,Кто ищет равных нам за облаками!Стань твердо здесь — и вкруг следи за всем:Для мудрого и этот мир не нем.Что пользы в вечность воспарять мечтою!Что знаем мы, то можно взять рукою,И так мудрец весь век свой проведет.Грозитесь, духи! Он себе пойдет,Пойдет вперед, средь счастья и мученья,Не проводя в довольстве ни мгновенья!
Это был один из монологов Фауста. Читал его партизанский разведчик Анатолий Кузьмич Мягких.[9] Когда он умолк, Феликс подошел к Анатолию Кузьмичу и, положив на плечо ему свою огромную руку, с чувством сказал:
— Великолепно! Великолепно!
А через два часа Хенчке и Барс, нагрузившись листовками, в сопровождении разведчиков отправились в Койданово (так немцы называли город Дзержинск) и Воложин. Я тоже участвовал в этой операции.
В пути мы остановились на опушке леса, недалеко от небольшого хутора.
Решили на хуторе подождать наступления темноты, но едва мы приблизились к дому, раздались выстрелы и над нашими головами засвистели пули.
— Ложись! — крикнул я.
Рядом со мной упал Феликс Шеффлер. У него с головы сбило автоматной очередью фуражку.
— Два сантиметра пониже, и — капут, — рассматривая фуражку, взволнованно проговорил он. — Глупая была бы смерть.
Подполз Анатолий Мягких.
— Товарищ капитан, — обратился он ко мне, — предлагаю по одному пробраться к дому и оттуда бить подлецов.
Мое минутное молчание он, видимо, принял за согласие и стремительно пополз.
— Назад, Анатолий, нельзя!
В самом деле, а если гитлеровцев или полицаев много, они сразу же окружат дом. «Продолжать перестрелку до наступления темноты, а потом отойти в лес», — думал я. И тут произошло непредвиденное. Шеффлер, одетый в форму лейтенанта гитлеровской армии, встал во весь рост и на немецком языке гневно закричал:
— В кого стреляете, сволочи? Прекратите огонь!
Поднялись Хуго и Карл. Они тоже были в немецкой форме.
Стрельба на минуту прекратилась. Но все мы сильно волновались за судьбу наших немецких товарищей. Вдруг фашисты не поверят, что перед ними какое-то гитлеровское подразделение, тоже выслеживающее партизан?
— Кто командир? — сурово окликнул Шеффлер. — Ко мне!..
И вот из-за кустов поднялась одна, потом другая, третья… фигуры, и мы поняли, что это не немцы, а полицаи. Их было не менее двадцати.
— Огонь! — подал я команду.
Полицаи растерялись, а нам только этого и надо было. Четко заработали автоматы.
— Ур-ра!.. — громовым голосом закричал Анатолий Мягких. Стреляя, он первым побежал вперед.
Полицаи припустились бежать. Мы видели, как поспешно они удирали. И все же нам удалось многих уничтожить.
Когда все стихло, мы поблагодарили Шеффлера за находчивость и смелость. Он вытянулся, взял под козырек и с гордостью отчеканил:
— Спасибо вам, друзья!
Инспектор фюрера
В конце июня 1944 года наша группа разведчиков, в которую входил и Хуго Барс, перебазировалась в лагерь партизанского кавалерийского отряда, которым командовал Дмитрий Денисенко. Вместе с нами сюда приехал и командир разведки Столбцовского соединения партизан Михаил Новицкий. Надо было направить Хуго в Любчу на разведку полицейского гарнизона.
— Пробраться в местечко очень трудно, — говорил Новицкий. — С северной стороны Любчи протекает Неман. С южной и западной — поле. Есть сравнительно удобный подход — с востока, через графское имение, примыкающее к местечку, но там заставы гитлеровцев. Сделаем так: наши ребята переправят Хуго через Неман в пяти километрах выше по реке, а оттуда он сам пойдет.
Хуго надел лейтенантский мундир и, посмотрев в осколок зеркала, рассмеялся:
— Настоящий инспектор, от самого фюрера!
— Может, и не от фюрера, но из Барановичского управления полиции, это точно, — вставил Денисенко.
Переправа прошла удачно. Барс сначала пробирался вдоль берега, прячась в кустах, затем повернул на запад к графскому имению. К Любче он подошел в двенадцать часов ночи. Обогнув восточную часть местечка, Барс вышел на узкоколейную железную дорогу, связывавшую Любчу с городом Новогрудком. В пути его обогнал маленький паровоз, тянувший несколько вагонов.
В небольшом тесном помещении вокзала сидели несколько оборванных, обросших крестьян. Когда Барс вошел, они встали.
— Где начальник? — спросил он на немецком языке.