За час до рассвета - Иван Колос

Новички-немцы скоро освоились в нашем лагере и часто благодарили Феликса.

— Ты открыл нам глаза, Феликс, — говорили они. — Мы прозрели. Попроси разрешения у командира, пусть пошлет нас в Барановичи, мы приведем своих товарищей.

— Не торопитесь, — отвечал Феликс.

Я тогда еще не знал, какие отчаянные планы зрели в его голове.

Через день после возвращения Феликса мы снарядили в дорогу Карла. Ему предстояло совершить не менее трудное путешествие в Молодечно. Риск для Карла был, пожалуй, даже большим, потому что за последние две недели наши партизаны почти во всех крупных населенных пунктах вокруг Молодечно сильно потрепали немецкие гарнизоны, уничтожили многих сельских старост и полицаев.

Карл вернулся на пятые сутки. Ему удалось проникнуть в казармы гарнизона и с помощью вновь обретенных друзей положить листовки под подушки солдат. Листовки появились даже в комендатуре и в самом управлении гестапо.

Командир соединения Платон поблагодарил немецких товарищей за смелые действия. С тех пор листовки и воззвания распространялись регулярно, а партизаны все чаще и чаще приводили в лагерь перешедших на нашу сторону немецких солдат.

Регулировщик

В июне 1944 года началась операция «Багратион»,[8] разведчики не раз приносили данные о том, что немцы эвакуируют из близлежащих городов различные гражданские учреждения. В это время партизаны взрывали мосты, железные дороги, пускали под откос эшелоны с боеприпасами, нападали на вражеские гарнизоны, уничтожали технику.

Наша группа готовила очередную листовку. Погода стояла отличная, и мы расположились около землянки. Лес давно оделся в зеленый наряд, пели птицы, пахло цветами и смолой. Хенчке, Шеффлер и Барс писали текст листовки, а Карл возился со станком. Надо сказать, что, несмотря на успехи Советской Армии, в настроении наших немецких друзей нет-нет да и проскальзывала глубокая грусть. Я понимал ее причины: гибли сотни, тысячи соотечественников, а во имя чего? И, может быть, Карл чаще обычного стал балагурить именно оттого, что ему тяжело было от сознания, что он не может сложить оружие. Вот и теперь он завел очередной рассказ о своих любовных похождениях.

Послышался смех, но не такой дружный, как хотелось бы Карлу. Хуго заметил:

— У тебя, Карл, всё шуточки на уме.

— Ничего. Никто не скажет: Карл не способен на серьезное. Правда, товарищ капитан? — обратился он ко мне, явно намекая на удачные операции по распространению листовок.

— Все хорошо, Карл, — ответил я.

— Кто поверит в наши листовки, останется жив, — добавил Феликс.

Подошли Козлов и Галина. Они только что вернулись из штаба. Были получены важные сообщения: немцы эвакуируют тыл. Феликс даже подскочил на месте, глаза его заблестели.

— Товарищ командир, — обратился он к Козлову, — разрешите завтра пойти на задание? Приведу целый полк солдат.

В последние дни я замечал, что Феликс стал молчалив и задумчив; иногда подходил к карте и старательно изучал ее, водя пальцем по дорогам. Своих мыслей он никому не высказывал, считая, вероятно, что еще не подошло время.

— Слушаю, — сказал Козлов.

— Я об этом долго думал, — ответил Феликс. — Возьму на себя роль регулировщика и буду направлять проходящие части прямо к партизанам.

— А ведь это мысль! — воскликнул Герберт Хенчке. — Войсковые части разбиты, солдаты пали духом, они вконец измучены. Это — мысль!

Козлову да и всем нам пришлось по душе предложение Феликса. Почему бы не попытаться? Мы тут же согласовали план Феликса с начальником штаба соединения и сообща разработали детали задуманной операции. Было решено, что Феликс выедет на шоссе и установит свой пост на перекрестке дорог Мир — Несвиж и Минск — Барановичи. Сопровождать его будет вся наша группа и два партизанских отряда, которые останутся в засаде. Мало ли что может случиться: вдруг немцы нападут на Феликса?.. Было решено также, что механизированные части регулировщик задерживать не станет.

Когда мы уточнили все самые мелкие подробности, я направился к Платону, чтобы доложить о наших замыслах. Платон одобрил план, дал ценные советы.

На следующий день к вечеру подготовка была закончена, а в одиннадцать часов наша группа уже достигла перекрестка. Два отряда замаскировались в кустах, недалеко от дороги, а Феликс занял пост регулировщика. Его фигура четко вырисовывалась на фоне темного неба.

О чем в эти томительные часы ожидания думал Феликс? Может быть, о доме, о своих близких, а может быть, о том, что вот он, немец, ждет своих соотечественников, чтобы указать им путь, который спасет их от неминуемой гибели.

Около двух часов ночи послышался треск мотоциклов. Их тусклые маскировочные огни быстро приближались к перекрестку. Еще минута — и Феликс жезлом остановил их. Затем о чем-то поговорил с мотоциклистами, и те стремительно помчались дальше. Потом Феликс рассказывал нам, что мотоциклисты были очень довольны, встретив регулировщика. Еще через полчаса мы услышали поступь кованых сапог, а некоторое время спустя — немецкую речь. Приближалась пехота.

Когда к перекрестку подошла походная застава, Феликс поднял руку и представился.

— Регулировщик такой-то! Где командир?

— Командир сзади, с полком. Майор…

Вскоре подошел и сам командир. Полк, в котором осталось не более 400 солдат, остановился. Феликс четко отдал честь, доложил обстановку.

— Путь перерезан крупными силами противника, — слегка волнуясь, проговорил он, — указание командования — следовать в обход вот по этой дороге…

— Проклятье! — выругался майор.

Среди немцев послышались тревожные возгласы: «Рус партизан! Рус партизан!..»

Немцы свернули на проселочную дорогу и направились в зону, единственными хозяевами которой были партизаны. Наши отряды продвигались параллельно немецкому полку, ничем не выдавая своего соседства. Когда полк углубился в лес километра на два, впереди колонны появился Феликс. Он поднял руку и громко проговорил:

— Дорогие соотечественники, друзья! Прошу выслушать меня спокойно, без паники. Я пришел к вам для того, чтобы спасти вас от неминуемой гибели, я хочу сохранить ваши жизни для ваших отцов и матерей, для жен и детей, для нашего народа, обманутого Гитлером…

Опешивший вначале майор схватился за пистолет, но был остановлен своими же солдатами.

— Расстреляю! — закричал майор, но, увидев, что к регулировщику подошли в немецкой форме Карл, Хуго и Герберт, умолк.

А Феликс продолжал свою речь:

— Вы видите, друзья, все мы настоящие немцы. Но мы не хотим проливать кровь за фюрера и потому перешли на сторону советских партизан. Гитлер принес несчастье многим народам, в том числе и нашему народу, он покрыл позором Германию. Вот я спрашиваю вас: зачем сопротивляться? Не лучше ли сложить оружие и тем самым ускорить падение гитлеровской диктатуры?