В оковах страсти - Никки Донован

Николь покачала головой. Какая муха его укусила? Неужели Фокс полагает, что может отыграться на ней, спуская собак на слуг?

— Хорошенькое дельце, миледи, что мы все должны страдать из-за ваших промашек, — ворчала Старушка Эмма. — Лучше бы он просто взял да поколотил тебя, чтобы выпустить пары… Право, даже не знаю.

Николь направилась к двери. Старушка Эмма права. Нужно пресечь безобразие в корне. Она не должна позволять ему глумиться над своими слугами.

Первым делом она устремилась в зал. Помещение имело неприглядный вид. Со вчерашнего пира никто не позаботился о том, чтобы убрать объедки и выскоблить дощатые столы. Никто не побеспокоился и о камине, из которого валил густой дым. Из зала Николь двинулась на кухню, где увидела не меньший беспорядок и запустение. Никого из слуг она не обнаружила. На разделочных столах высились горы овощей и несколько наполовину выпотрошенных тушек каплунов. Огонь в очаге едва тлел. Николь кликнула пажа. После минутной заминки мальчик выполз из-за корзины с черемшой.

— Позаботься об огне, — приказала она. — И скажи, где остальные?

— Лорд снарядил всех в подвалы замерять съестные припасы, — ответил перепуганный паж.

— Всех до единого человека?

Мальчик кивнул. Николь вздохнула. Старушка Эмма говорила правду. Фокс пребывал в ярости и не давал спуску никому, кто попадался ему под горячую руку. У нее в ушах до сих пор стоял его ледяной тон голос, когда он справлялся о младенце, когда допытывался, почему она предала его. Вероятно, Фокс нашел ее ответы неубедительными и теперь срывал зло, заставляя страдать окружающих.

— Где лорд де Кресси?

Мальчик пожал плечами и подбросил в очаг дров.

Сначала Николь решила восстановить хотя бы видимость порядка в зале и на кухне. Первым делом она разыскала повара и кухарок и велела им вернуться к своей повседневной работе. Потом отправилась на поиски остальных людей из замковой прислуги. Она обнаружила их в помещении арсенала. Они чистили и полировали доспехи и оружие. Николь приказала им заняться обыкновенными делами. Люди повиновались не сразу, проявив замешательство, но она их успокоила, убедив, что объясняться с де Кресси им не придется.

— В любом случае, кроме нее, никто не даст ему то, чего он хочет, — услышала она, как бросила одна из женщин своим подругам, когда они гурьбой устремились в зал. — Если миледи будет с ним поласковее в постели, то, уверена, нам всем придется гораздо легче.

— Но, может, она считает себя чересчур благородной и утонченной для него, — предположила другая.

В первую минуту Николь испытала желание задать сплетницам трепку за то, что перемывают косточки своим хозяевам, но потом передумала. В общем-то они абсолютно правы. Если бы Фокс не ставил под сомнение ее лояльность, то не вел бы себя подобным образом.

Николь совершала обычный утренний обход. Встречая слуг, она отдавала им привычные распоряжения, посылая выполнять то, что им полагалось делать согласно должности. Когда она выходила из прядильни, до нее донесся оглушительный треск, словно за внешними стенами замка кто-то свалил гигантское дерево. Женщину окатила холодная волна страха. «Неужели кто-то пошел на приступ крепости? Что, если Фокс знал о грядущем штурме и поэтому теперь к нему готовился? Вдруг неизвестный враг уже захватил Марбо? Саймон! — произнесла она имя сына в немой молитве. — Господи, умоляю, спаси и сохрани его!»

Не чуя под собой ног, она метнулась к воротам и, задыхаясь, окликнула стражников на сторожевой башне:

— Что за шум? На нас напали?

— Да нет, — ответил один из часовых. — Это лорд де Кресси и его капитан дерутся.

У Николь словно гора с плеч свалилась, но от пережитого волнения она испытала мгновенную слабость и на минуту прислонилась к стене, не в силах тронуться с места. Переведя дух, женщина поднялась по ступенькам сторожевой башни, чтобы посмотреть, что же такое происходит. На открытом пространстве поля, прямо напротив замка, два конных рыцаря в полном боевом облачении, вооруженные тяжелыми копьями, разъезжались в противоположные стороны.

В одном из них Николь узнала Фокса по его доспехам и гнедому боевому коню в изодранном в клочья малиновом чепраке. Вторым, по всей видимости, был рыжеволосый воин, помощник де Кресси. Мужчины тем временем развернулись и, пришпорив своих скакунов, резво понеслись навстречу друг другу.

Затаив дыхание, Николь наблюдала за стремительным сближением. Копья с громоподобным грохотом скрестились, но оба всадника удержались в седле. Натянув поводья, они снова поскакали на исходные позиции, чтобы повторить гибельный рывок.

— Они что, умом рехнулись? — пробормотала Николь. — Они же могут убить друг друга!

Стражник, что стоял рядом с ней, покачал головой.

Рыцари снова ринулись в атаку. Теперь, когда копья противников скрестились, Фокс резко подался всем корпусом вперед и сбросил второго воина с лошади. Тот тяжело рухнул на землю. Николь следила за происходящим, не спуская глаз. Поверженный рыцарь, тяжело дыша, поднялся на ноги и выхватил меч. Тогда конный воин повернул лошадь и помчался навстречу пешему.

— Господи милостивый! — воскликнула Николь. — Непонятно, это учебный бой или настоящий поединок?

И снова стражник затряс головой.

— Когда они выезжали на поле, то выглядели вполне миролюбиво. А теперь они дерутся так, словно собираются вышибить друг другу мозги.

Из-под широких копыт гнедого коня вылетали комья земли и травы. Под лоснящейся коричневой шкурой ритмично бугрились, сокращаясь, могучие мышцы. На солнце поблескивало серебро доспехов, а выброшенное вперед копье горело ярким лучом света. Лошадь, человек и оружие двигались в совершенном единстве смертоносной гармонии.

В последний момент конный рыцарь свернул, проскакав мимо, и массивное копье вместо трепетной плоти со свистом распороло воздух. Николь испустила вопль облегчения. Всадник развернулся и приблизился к другому воину и что-то ему прокричал. Рыцари из гарнизонной охраны, собравшиеся на крепостной стене, потрясли воздух ликующими криками.

Только теперь Николь осознала, что стала свидетельницей невероятной демонстрации воинского искусства, силы, безупречной выучки и молниеносных выпадов. У нее захватило дух.

Фокс де Кресси показывал непревзойденное мастерство не только в спальне, но и на поле брани. Николь невольно подивилась, как такой могучий и сильный телом мужчина мог становиться при желании невыразимо нежным и ловким. Она пережила новый прилив тоски. Ей так хотелось ощутить в себе твердость и всевластие его горячей плоти, почувствовать утонченные, изощренные ласки его рук и губ.