Плохая война - Алексей Зубков

Пусть Антуан и негодяй, изменяющий своей даме сердца с её же служанкой, но нельзя его упускать. Остальные мужчины наверняка ещё большие негодяи. А Гертруду, когда она будет не так нужна, надо будет выпороть, чтобы неделю сесть не могла. И выдать замуж за какого-нибудь ревнивого конюха, который будет её бить, едва она посмотрит на другого мужчину.

Но не все наши герои в этот вечер танцевали и веселились в шумных компаниях. Кое-кто предпочел другие виды активного отдыха. Гертруда перед балом помогла графине надеть праздничный наряд и быстренько перебежала через площадь в дом бургомистра, где её уже ждал Йорг. Конечно же, в дом бургомистра не пускали кого попало, но посыльную с аккуратным конвертиком якобы от сенешаля де Круа к мэтру хуренвайбелю без лишних вопросов проводили до дверей. Причём никто не спрашивал, когда девушка отправится обратно, ведь посыльным частенько приходится ждать, пока адресат изволит написать ответное послание.

Йорг не был любителем танцев, в организации балов принципиально не участвовал и проверять караулы этим вечером не планировал. Гертруда, когда жизнь ставила перед ней выбор: два часа любви или два часа танцев (любого другого занятия) всегда выбирала первое.

Как ни странно, человек, которого все считают скучным серым стариком-трудоголиком, может полностью преобразиться под влиянием хорошего настроения, приходящего вместе с юной красавицей. Стоило мнимому старику улыбнуться, как куда-то ушли морщины. Под курткой из простого сукна оказалась чистая белая рубашка, а под рубашкой неплохие мускулы, самую малость обросшие жирком. Руки, привычные к оружию и инструментам, выглядели не особенно ухоженными, но на деле оказались совсем не грубыми, даже наоборот. Командирский голос, каким хуренвайбель разговаривал по-немецки, с переходом на французский приобрел мягкость и благозвучие.

Через некоторое время любовники спокойно лежали рядом и радовались жизни. За окном создавали атмосферу праздника разнообразные веселые звуки.

— Ты и вправду думала, что я очередной старый хрен, ухаживающий за женщинами просто по привычке?

— Не наговаривай на себя. Ты вовсе не старый. И очень хорошо знаешь, чего хочет женщина. Такие, как ты, большая редкость, я сама не ожидала, что мне так повезет.

— Большая редкость? — польщенный Йорг широко улыбнулся, — У тебя был кто-то лучше?

— Честно?

— Честно. Я не обижусь, наверняка это был какой-нибудь известный рыцарь, может быть принц или король. Куда уж мне, скромному художнику, до светлостей и высочеств.

— Ну-у если тебе знакомо имя… — Гертруда притворилась, что думает, а Йорг польстил себе выводом, что она отлично знает ответ, и что из всего её богатого опыта (конечно, он понял, с кем связался) всего один любовник сумел доставить ей большее удовольствие, — … Антуан Бурмайер?

Имя было отчасти знакомо. Бурмайер-старший числился среди наиболее опасных военачальников противника. А его сына упоминали в числе лучших воинов на той стороне фронта.

— Бурмайер? Хорошие у тебя знакомые, — Йорг удивленно поднял бровь, — может быть, он тебе предлагал руку и сердце?

— Нет, мой дорогой, он предлагал руку и сердце её светлости графине де Круа.

— А она? Спросила у тебя, стоит ли соглашаться?

— Ты бы на её месте спросил? Я проявила инициативу. Но её светлость совершенно не оценила мой благородный поступок.

"У девчонки нет ни стыда, ни совести" — подумал Йорг. На современный читателям язык это можно бы было перевести как "у девчонки нет никаких комплексов", после чего фраза для многих приобрела бы положительный оттенок.

Гертруда продолжила:

— Но она уже приехала в этот свинский городок и теперь будет сидеть здесь как дура и ждать, пока приедет Антуан, чтобы сначала высказать свое неудовольствие, а потом отдаться ему в жены или хотя бы просто в руки.

— Антуан приедет сюда? — Йорг уже было начал думать о продолжении любовных забав, но после сообщения о том, что в гости едет первый рыцарь врагов и, скорее всего, не один, кровь покинула известные места и направилась в сторону головного мозга.

— Ну да. А тебе-то он зачем? Ты и сам неплохо справляешься.

Надо аккуратно свернуть этот вечер любви и срочно предупредить командование. Нет, сначала часовых, потом командование. Для начала надо вылезти из-под одеяла и одеться. А ещё надо, чтобы девчонка ничего не заподозрила.

— А знаешь, Гертруда, у тебя очень красивая улыбка. Сиди так, я тебя сейчас нарисую.

Портрет нарисовался очень быстро, считанными штрихами. Но получился настолько удачно, что Гертруда совсем по-детски прижала пергамент к себе и смущенно поцеловала художника в щеку. Монеты и украшения она привыкла принимать как должное, но что-то красивое, сделанное с душой специально для нее, ей не дарил никто, кроме брата.

На этой ноте встреча и закончилась. Он пошел проверять караулы, она побежала устраивать вечерний туалет хозяйки.

Бал закончился. На улице темно, едва стемнело, как начался мелкий немецкий дождик, который идёт только ночью, чтобы не мешать честным труженикам работать днем. Дамы и господа разошлись по домам.

Гертруда помогала хозяйке переодеться ко сну. Графиня делилась впечатлениями, а служанка вполголоса комментировала.

— Эх, Гертруда, Себастьян Сфорца, конечно же, великолепен, особенно на фоне бала в провинциальном городке, но мы с тобой видели блестящих кавалеров и в большем количестве.

— Да, Ваша светлость. Только вы почему-то предпочитаете на них только смотреть.

— К тому же, этот дамский угодник не производит впечатления настоящего рыцаря, в отличие от Антуана.

— Он производит впечатление мужчины, который знает, что делать с женщинами. А насколько он хорош на войне, не наши проблемы.

— Максимилиан — симпатичный молодой человек, не блещущий куртуазностью, но вежливый. Но кто он такой, по сравнению со знаменитым Антуаном фон Бурмайером, который, будучи всего на пару лет старше, уже опоясанный рыцарь, чемпион многих турниров и участник многих сражений, желанный гость в лучших домах Мюнхена, Дрездена и Милана, не говоря уже о том, что никто не танцует ниссарду лучше, чем Антуан.

— В Вашем возрасте еще рановато заглядываться на молоденьких мальчиков.

— Фон Хансберг на первый взгляд прост и понятен, но, в отличие от двух других джентльменов, у него есть какая-то тайна.

— Наверное, у него недавно случилось какое-нибудь печальное событие в жизни.

— Гертруда, ты же давно всё про всех знаешь, вредная девчонка.

— Конечно, знаю. Не прошло и недели после большой битвы, где герр оберст потерял почти весь полк. Представляете, ещё неделю назад у него было больше двух тысяч солдат. Он каждый месяц только жалования выдавал больше десяти тысяч талеров, представляете? А теперь у него всего пара сотен.

— Мне кажется, что он может все восстановить. У него же не первая битва и даже, наверное, не сотая.

— Конечно, Ваша светлость. А Вы видели на балу этого профоса, человека-с-половиной-лица, которого все боятся? Говорят, он уже двадцать лет служит у фон Хансберга.

— Не видела. И не хотела бы видеть. Как ты думаешь, фон Хансберг знает Антуана Бурмайера?

— Так Вас всё-таки интересует герр Антуан? Вы на него уже не дуетесь? Солдаты говорят, что оберст большой любитель пеших турниров, молодой господин Бурмайер тоже. Они не могли не встречаться.

— Гертруда, не раздевайся. Отнесешь господину фон Хансбергу бутылочку бургундского, поговоришь с ним или с прислугой, узнаешь что-нибудь про Антуана. И скажи Карлу, чтобы седлал коня. Ты меня вчера так разозлила, что я забыла написать письмо Антуану.

Гертруда ушла. Через десять минут к Шарлотте постучался Карл.

— Ваша светлость, вызывали?

— Возьми письмо, срочно отвезёшь Антуану. Тут за мостом одна дорога, если они ещё на нее не вышли, подождёшь на перекрестке.

Примерно в это же время проснулся Йорг, который после ухода Гертруды присел, чтобы надеть ботинки, да так и уснул, возраст брал своё. Проснувшись, он сразу же вспомнил, что хотел сделать — предупредить часовых о возможном визите и на всякий случай перекрыть выезды из города, если вдруг графиня де Круа ещё не отправила гонца Бурмайеру. Осознал, что проспал, и рванулся сломя голову к мосту, как к наиболее вероятному направлению уже наверняка написанного послания.

Максимилиан после окончания бала был сильно разочарован. Все эти протокольные балы — сплошное разочарование и пустая трата времени. Как дома, так и здесь все то же самое: толстые тетки в возрасте, вешающиеся на шею, малолетки, стреляющие глазками, суровые отцы этих малолеток, бросающие строгие взгляды, какой-нибудь смазливый иностранец в центре внимания немногочисленных красивых женщин. А оберст, прекрасно заменяет отца в области надоевших с детства советов по правилам поведения на балах.