Святослав. Болгария - Валентин Гнатюк

– Нужно отвлечь Русского Барса от устройства своего нового логова, – ровным голосом ответил архистратигос. Он привычно оглянулся по сторонам, хотя знал, что их никто не слышит, и принялся излагать свой план действий.

Когда он закончил, патриарх спросил:

– Сколько это будет стоить церковной казне?

– Вот, – протянул пергамент Агриппулус. – Здесь учтено всё, – добавил он, видя, как поморщился Полиевкт при виде цифр.

– Согласен, – через несколько минут раздумий ответил патриарх, – думаю, Болгария стоит того…

Старший стратигос Каридис сидел на подушках в шатре Курыхана, потягивая хорошее греческое вино, которое он привёз в дар могучему владыке печенегов. Осторожный повелитель кочевников, как всегда, предложил купцу – а именно в роли богатого торговца предстал Каридис перед владыкой – первым попробовать византийский дар. Купец был совершенно спокоен, всем своим видом показывая своё восхищение великим ханом, его мудростью и смелостью. Именно об этом говорил богатый грек Курыхану через его толмача. Повелитель печенегов, конечно, понимал, что сидящий перед ним – такой же купец, как он, Курыхан, молодой жеребёнок. Но обычно именно через подобных «купцов» шли тонкие нити тайных дел, которых как бы и не происходило вообще, и всем становились известны только их последствия, но не сами устроители. Поэтому Курыхан внимательно слушал гостя, стараясь не продешевить в «торговле».

– Есть люди, о великий хан, которые хорошо заплатят, если кто-либо потревожит Киев, причём даже не обязательно брать город, достаточно его просто осадить на некоторое время.

– Хм, чтобы князь урусов примчался с берегов Дуная и всей своей мощью обрушился на того, кто осмелится тронуть его столицу? – со злой издёвкой произнёс печенег. – Сейчас не самое удобное время дразнить барса, который силён, как никогда прежде.

– О великий Курыхан, сын знатнейшего рода племени Куэрчи Чур – Небесных Вождей, достойнейшего из всех восьми племён народа пачинакитов, разве могут те, кто послал меня, даже думать о том, чтобы причинить вред тебе или твоему мужественному племени?

От этих высокопарных слов лицо хана искривилось в едва заметной ухмылке. Уж он-то знал, что в коварстве и хитрости с Византией вряд ли кто из кочевых народов мог сравниться. Он даже не стал спрашивать, кто такие эти «люди», что прислали «купца», Курыхан знал это наверняка.

Он уже однажды, по совету византийских стратигосов, напал на обоз князя урусов, что возвращался с богатой добычей из Итиля… Печенег на несколько мгновений задумался, окунаясь в воспоминания. Тогда это дорого обошлось и ему, и его народу…

– Великий повелитель вольного, как дикий скакун, народа, ты можешь не участвовать в набеге сам, а послать кого-либо из подвластных тебе князей. Из тех, – прищурился «купец», – кто, скажем, не со всем должным почтением относится к тебе. Понятно, когда человек молод и горяч, он часто переоценивает свои возможности, особенно если этот человек относится к знатному роду племени Суру Кулпей… – Произнеся эти слова, Каридис внутренне напрягся, прислушиваясь, насколько верно переводит его речь толмач. Он хорошо знал язык печенегов, освоив его ещё во время службы в Хазарии, но не подавал вида, стараясь уловить, что скажет хан «не для перевода».

– Вот проклятые пронырливые византийские лисы, – пробурчал негромко Курыхан, сделав знак толмачу не переводить этого, – они знают всё, наверное, даже сколько раз я сплю с каждой из моих жён… Конечно, им хорошо известно, что Курыхан никак не может повелевать четырьмя племенами печенегов, кочующими на правом берегу Варуха. У них свои князья. А остальные три, что живут на левом берегу: Суру Кулпей, Боро Толмат и Була Чопон, – хотя формально и подчинены ему, всё равно без общего воинского собрания важных решений принимать единолично он не может. Значит, в случае отказа «купец», скорее всего, поедет к Суру Кулпеям…

Каридис даже не повёл бровью, великолепно играя человека, не владеющего чужим языком. Про себя он отметил, что приближённые хана совсем недорого продают его людям подробности из жизни своего повелителя.

– Пославшие тебя считают, наверное, что моё «величие и мудрость» распространяется только на племя Небесных Вождей? – раздражённо проговорил Курыхан.

– Нет-нет, конечно, никто так не думает, – быстро заговорил Каридис, чувствуя, что разговор заходит не в то русло, которое удобно ему.

– Тогда я сам разберусь и в своём стойбище, и в отношениях с моими племенами! – недовольно произнёс Курыхан и встал, давая понять, что разговор закончен. – Передай пославшим тебя, что вино хорошее, но весна – не время для пиров, нужно думать о пастбищах, ведь мы кочевники.

Старший стратигос покидал стойбище Курыхана в мерзком настроении. Мало того что он не выполнил свою задачу, провалив переговоры, что случалось с ним крайне редко, но самое главное – подвело его непревзойдённое чутьё, а это уже совсем плохо.

Сами собой выплыли подробности разговора со старым и опытным трапезитом Никандросом, который многие годы занимался именно пачинакитами и потому знал их лучше других. Каридис встречался с ним последний раз ещё тогда, когда совместно с хазарами они организовали набег на Киев. Он слышал, что ветеран Тайной стражи после ранения не смог вернуться в строй. К удивлению стратигоса, Никандрос не так сильно постарел за эти годы. Совершенно седой, но ещё довольно крепкий хозяин живописной виллы в тихом заливе на побережье встретил его радушно. Опираясь на искусно вырезанную костяную трость и припадая на левую ногу, он провёл гостя в уютную беседку из виноградных лоз, где на столе уже стоял запотевший кувшин с вином и в плетёной вазе лежали фрукты. У ног хозяина устроилась красивая собака, не отрывавшая умных глаз от гостя.

– О пачинакитах могу рассказать много, но тебе это сейчас ни к чему, поэтому кратко. Откуда они появились, точно сказать не может никто, даже они сами, но известно, что по крайней мере век тому эти народы уже кочевали между Итилем и Каменными горами, что лежат на восходе от Итиля-реки. Сейчас они делятся на восемь племён, в каждом из которых насчитывается пять родов – итого сорок колен. На правом берегу Борисфена, который они называют Варух, живут четыре племени: Язы Копон – Вожак Язы, которые кочуют вблизи от страны Мисян, Кабукшин Йула – Предводители Цвета Древесной Коры, которые обитают у границы с Уграми, а ещё Явды Эрдым – Прославленные Подвигами, и Кара Беи – Черные Князья, что граничат со Скифами-Русь. На левом же берегу обитают Куэрчи Чур – Небесные Вожди, Суру Кулпей – Серые Кулпеи, Боро Толмат – Неясно Говорящие, и Була Чопон – Пастухи Оленей.

– К кому мне стоит обратиться, чтобы варвары потревожили Киев? – спросил Каридис.

– Хм, трудно сказать, я ведь давно отошёл от прежних дел, ты же знаешь, – задумчиво произнёс хозяин.

– А тогда, когда ты был в потоке дел, к кому бы ты поехал с такой просьбой в первую очередь?

– Тогда бы, конечно, к Курыхану и его племени Куэрчи Чур, который и поныне держит в руках четыре левобережных племени. Он решителен, хитёр, любит золото, а главное – у него как бы негласный поединок со Сффентослафом: они почти ровесники, рано остались без отцов, оба по законам их народов стали князьями, оба отчаянны, смелы и воинственны…

– Постой, но отец Курыхана, прежний владыка левобережных пачинакитов Нудыхан, он же был жив, когда…

– Он не отец нынешнего повелителя, а его дядя. Отец погиб, когда Курыхану было около семи лет от роду. По законам пачинакитов, власть нельзя передать родному сыну, только племяннику или шурину. Так ещё в древности решили старейшины, дабы не ослабить свой народ единоличной властью, передаваемой от отца к сыну.

– А из правобережных пачинакитов кто более всего может подойти для такого дела?

– Думаю, что сейчас более всего будут сговорчивы Язы Копон и Кабукшин Йула, ведь они вместе с Симеоном Великим некогда ходили на нас, а теперь Сффентослаф разбил их бывшего союзника – Болгарию, а значит, лишил части добычи от набегов на Империю. Там более что, как ты говоришь, сей северный скиф заключил договор с мадьярами, а они – извечные противники пачинакитов, из-за того что пачинакиты вытеснили их сначала из придонских степей, а потом перерезали их стойбища в Паннонии…

– Возьмут ли они теперь деньги от нас, от тех, на кого нападали?

– Поверь, им всё равно, как получить с нас плату – нападая на Империю или помогая ей. Знаешь, если князь россов заплатит им или пообещает часть добычи, то они с охотой пойдут на нас, не сомневайся. Да ты пей вино, я сам вырастил этот виноград. – Хозяин вдруг сменил тему разговора, касаясь небольшой, но широкой ладонью шершавой поверхности лозы. – Сам его давил и выдерживал, это часть моей души, дорогой Каридис.

Хозяин проводил гостя до коновязи и придирчиво проследил, чтобы слуга осторожно установил в перемётных сумах две винные амфоры. Каридис, уже собираясь вскочить в седло, вдруг обернулся и неожиданно предложил: