Лес Посмертных Масок - Лада Солнцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Беду? О чем вы?
– Не знаю. Какое-то нехорошее предчувствие у меня насчет всего этого. Переживаю я. Уж молчу о том, что вы наверняка забываете отдыхать.
– С такими подробностями уж как-то не до отдыха.
– Если вы прямо сейчас не пойдете на улицу и, скажем, не прошвырнетесь по магазинам, я очень рассержусь.
– Ваши манипуляции на меня не действуют. Да и магазины я не люблю.
– А как же сувениры для всей команды?
– Черт, подловили.
– Вот-вот! А ну быстренько на улицу, заниматься бессмысленным шопингом. Я ведь прослежу.
– Интересно мне, как именно. Ладно, ладно, я подумаю. Отбой.
– Отбой, – последнее слово Фледель произнес с неизменным смешком.
Кристиан положила трубку. Как бы ей ни хотелось послушать Фледеля, но сейчас были дела и поважнее.
Она открыла ноутбук и ввела в поисковую строку один-единственный незнакомый ей термин.
Системная склеродермия.
Прогрессирующее полисиндромное заболевание с характерными изменениями кожи, опорно-двигательного аппарата, внутренних органов (легкие, сердце, желудочно-кишечный тракт, почки) и распространенными вазоспастическими нарушениями по типу синдрома Рейно.
С экрана на нее смотрели жуткого вида фотографии пораженных конечностей, едва ли убеждавших в живости их обладателя. Люди с подобным заболеванием больше были похожи на мумий, нежели на живых.
Она вновь посмотрела на фотографии Витале. Похоже, болезнь начала развиваться лишь недавно, и Филиппо хорошо прятал все ее ранние проявления. Кристиан продолжила чтение.
По описанию следовало, что кожа становится блестящей, натянутой, появляется ощущение сдавления, словно панцирем. В дальнейшем у больных обострялись контуры носа, появлялись кисетообразные складки вокруг губ, вплоть до того, что рот открывать становилось сложно. По мере уплотнения кожи рука больного становится похожей на птичью лапу – именно эти фотографии Кристиан в основном и видела в сети. Сосудистые нарушения проявлялись в виде побеления, цианоза и чувства онемения пальцев рук. Данные расстройства часто возникают под воздействием холода. Среди других проявлений склеродермии также отмечали поражение внутренних органов – пищевода, желудка, легких, сердца и почек.
Неудивительно, что Филиппо написал завещание. Марселло дал весьма точное определение – Витале просто зарастал изнутри фиброзной тканью, и его внутренние органы постепенно отказывали.
Лечение, лечение…
Сколько Кристиан ни искала, она видела лишь одну пометку – лечение симптоматическое. Неужели все так плохо?
Следующие полчаса капитан провела, погружаясь в мир медицинских статей. Для лечения тяжелых стадий использовался плазмаферез – фильтрация плазмы больного через тонкую мембрану – но это точно не был их случай. Лечение симптоматическое, лечение симптоматическое…
Читая, Кристиан все больше убеждалась, что у Филиппо физически не было повода получать какие-либо уколы трижды в неделю. А это означало, что он…
Чертов город!
Кристиан захлопнула ноутбук и откинулась на кровать.
Голоса.
Ему показалось, что он слышал какие-то приглушенные голоса в отдалении, а потом хлопок двери. Нет, нет, это невозможно… Сколько раз он убеждался, что здесь явно есть звукоизоляция…
– Помогите! Помогите мне, черт возьми!
И все-таки он закричал. Закричал так, что горло засаднило и глотать стало трудно, но толку никакого не было. Сколько бы ни проходило времени, ответом ему была тишина. Такая же тишина, которую он слышал в этом подвале на протяжении уже многих, многих дней.
Сколько он здесь уже находится? Он не мог сосчитать. Тусклая лампа над его головой мерно горела двадцать четыре часа в сутки, и он давно научился спать под ее приглушенный свет. Научился есть скудную еду, которую приносили два раза в день. Научился спать на твердой постели.
Почему его до сих пор не вытащили? За него наверняка ведь назначили солидный выкуп. Достаточно же просто уплатить деньги, и он наконец-то будет свободен! Почему никто до сих пор этого не сделал? Слишком большая цена? Да, он того стоит, но ведь можно было объединить усилия. У него же столько друзей, черт возьми! Познаются в беде, так вроде говорится? Вот тебе и друзья…
Конечности свело невыносимой болью. Чертова болезнь… Без лекарств он долго не протянет. Нет, протянет, да только расплачиваться будет за это всю свою жизнь. Болью, унижением, мучениями. Невозможностью взглянуть в зеркало без содрогания. И тогда он точно перестанет быть ей нужен…
Повинуясь какому-то эмоциональному порыву, он начал разминать руки, словно это могло помочь. Пальцы не слушались. Сколько у него еще есть времени? Он всегда думал, что влияние, власть, деньги – вечный залог того, что он сможет в мире и спокойствии жить в свое удовольствие, не страшась даже этого поганого наследия. И вот, прямо сейчас, будучи одной из самых влиятельных персон города, он чувствует, как зарастает изнутри его тело, будто он становится деревом, медленно врастающим в пол этой тюрьмы. Страх охватывает его разум, будто тлеющий огонь, сотый, тысячный раз за бесконечное пребывание здесь.
Вытащите же меня отсюда!
Пожалуйста…
– Вы хотите сказать, что Филиппо может быть жив?
Господин Зеркантес Абеле, мастер посмертных масок, кивнул, задумчиво вертя глиняное лицо в руках.
– Я не вижу на слепке признаков, характерных для масок усопших – одеревенелые черты или мазки, призванные скрыть начавшееся гниение. С другой стороны, маска сделана явно не профессионалом, и многие детали просто-напросто утеряны из-за малого количества опыта.
– То есть сказать наверняка вы не можете?
– Увы.
– Значит, эта маска была призвана запутать нас…
Мастер странно посмотрел на нее. Это был высокий мужчина с черными кудрявыми волосами и такими же черными глазами, в которых, казалось, можно утопнуть, завязнуть, как в нефтяном болоте. В них словно не отражался белый свет ламп его мастерской.
Кристиан пришла сюда с самого утра, еще до смены – в начале рабочего дня они договорились с Марселло и Даниэлем навестить Кольдо Масси. Поэтому она собиралась уйти как можно скорее – и все же остановилась, увидев взгляд Зеркантеса.
– Вы недооцениваете значение посмертных масок в Корканте. Размещение маски Филиппо может нести куда более глубокий смысл, чем просто попытка запутать полицию. Зачем путать полицию, когда она и так не в состоянии найти пропавшего уже больше двух месяцев?
Он был прав, и все же эти слова слегка укололи Кристиан.
– Что же тогда это может быть?
– Посмертная маска – это всегда память. И посмертная память – это всегда особенное значение для того, кто изготовил ее. Подумайте об этом. О том, какое значение она может нести.
Кристиан сдавленно улыбнулась.
– Спасибо, господин Абеле. Я буду иметь это в виду.
– Значение не для вас, капитан полиции. Для человека, что сделал ее. Преступника. Возможно, он сделал ее
