Мальтийский крест - Василий Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Поцеловаться, если очень захочется – можно, – продолжила она инструктаж скучным голосом. – Пообниматься в укромном месте – тоже. И достаточно…
– Майя Васильевна, – неуверенно спросила Настя, – а если вдруг замуж пригласят?
Ох, ты! И такие мысли у красоток в голове бродят. Дайяна внушала или от чтения не предусмотренных программой книжек в головах возникли?
– Рано вам замуж, – Майя придала голосу интонации Прасковьи Ильиничны. – Сначала здешний «курс молодого бойца» пройти надо, хоть полгодика на окружающую жизнь посмотреть. К парням как явлению природы присмотреться, вдруг через месяц «тот самый, единственный» встретится, а ты – уже! Запомни и другим передай – «Береги честь смолоду».
– «Честь» – это к нам не относится, – с некоторым вызовом сказала Вельяминова.
– Это кто же тебе такую херню сказал? – Майя только в мужском обществе придерживалась приличий, в женском – выражений не выбирала.
– Дайяна. Так и сказала. Для вас это – оружие и инструмент, а человеческие выдумки – пусть для них и остаются.
– Вот стерва старая! – возмутилась Майя. – Вам что было сказано? Теперь нас слушаться будете, на остальное – наплевать и забыть. Доходчиво?
– Так точно, Майя Васильевна.
– Слава богу. Когда можно будет – я скажу. Теперь идите, развлекайтесь…
– Насколько я понимаю, – продолжал ранее затронутую тему Воронцов, – у вас там скоро начнутся очередные события. Не могут не начаться…
– Отчего вдруг? – удивился Вадим. – Порядок вроде навели, власть императорская укрепляется, народ доволен, оппозиции, считай, что и нет, кроме «высочайше утверждённой». Господин председатель кабинета министров и канцлер Каверзнев своим бывшим соратникам отчётливые рамки очертил…
– Снова ты, брат, наивность демонстрируешь. Впрочем, как же иначе? Мы тоже поначалу вообразили, что все проблемы решены, остаётся жить и радоваться. Оказалось совсем не так. Законы Ньютона не только в физике, они в природе и в политике так же точно действуют. «Действие равно противодействию», «Угол падения равен углу отражения» и тому подобное.
Если даже принять, что после акции Шульгина наши реальности от Великой Сети изолированы, так, по сути, ничего ведь не изменилось. Представь, что мы потерпели кораблекрушение (тьфу-тьфу-тьфу), оказались на необитаемом острове. Но на корабле кроме нас имелась партия хищников, как в «Полосатом рейсе». Или, как в «Таинственном острове», несколько вооружённых пиратов. Вот и дилемма – или мы их, или они нас. Терцио нон датур. В нашем случае это – Ловушка, оставшаяся вместе с нами внутри изолята. Продолжающая исполнять прежнюю программу: не допустить победы вновь создаваемых мыслеформ над изначально заложенной в неё схемой мироустройства…
– Вы-то откуда это знать можете?
– Само собой – ниоткуда. Косвенная информация. От Антона, от Замка, путем личных наблюдений и размышлений… Но отсюда вытекает нормальный вывод – путём экстраполяции. Если даже всей вашей мощью удастся удержать ситуацию внутри страны – непременно начнётся что-то извне. Скажем спасибо, если и у вас дуггуры не объявятся. Но и без них врагов в избытке. Поскольку, что очевидно, нынешнее государственное устройство России заведомо не предусмотрено, поскольку при дальнейшем развитии способно перевести её из химерической в натуральную реальность. Доходчиво?
– Не совсем. Почему это при демократическом устройстве моя Россия является «химерой», а при монархии – уже нет?
– Да просто потому, что развилка случилась не там, где надо. Если бы до февраля семнадцатого – монархия сохранилась естественным образом. Если после восемнадцатого – должны были победить красные. Опять же никакой демократии. А у вас, как мы просчитали, одна-единственная трёхдюймовка бахнула с перелётом на одно деление, генерал Корнилов остался жив и сумел переломить ход Гражданской войны. Точно, как если бы адмирал Макаров не взорвался на мине в Порт-Артуре. «Химера», брат…
Аналогично – серьёзные беспорядки начнутся и в мире Фёста. Синхронно или со сдвигом по фазе – предсказать не берусь. Если наша команда в ближайшее время со своими делами не разберётся – рассчитывать вы с Фёстом можете только на себя, меня да ещё вот на девочек… В крайнем случае – будет куда отступать. Только именно в крайнем. Я рассчитываю на более оптимистичный исход…
Ляхову стало неуютно. Возвращаться домой, где скоро начнётся нечто такое, в сравнении с чем его предыдущие приключения – мелкая рябь на воде? И не возвращаться нельзя. Это в мирное время отъезд по личным делам – отпуск той или иной продолжительности. В военное – дезертирство со всеми вытекающими последствиями. Не военный трибунал, так суд совести.
– Запомни следующее. Пока не было случая, чтобы наши мыслеформы Ловушка сумела подавить. С трудом, но мы всё равно выигрывали. Так и дальше будет. Наши силы растут, она слабеет…
– С чего бы вдруг? – удивился Вадим.
– Один человек сказал. Без постоянной подпитки извне её моторесурс вырабатывается. Мы всё время выдаём ей вводные почти на пределе возможностей. Непрерывно меняем логики. Тут недавно ещё один хороший товарищ к нам присоединился, тоже из «химеры», две тысячи пятьдесят шестого года. Большой специалист по искусственным разумам и всякой прочей хреновине. Он и просчитал, что Ловушка, если она есть, просто обязана работать в режиме истощения. Противодействие будет слабеть, принимаемые ею решения, примитивно выражаясь, проявлять все признаки старческого слабоумия… Так и сдохнет, забыв, кто она, зачем она, пуская слюни и оправляясь под себя.
Образ получился впечатляющим.
Вестовой снова налил им вина. Ляхов сверху видел, как высокий черноусый лейтенант кружит Майю в подобии вальса. И той это очевидным образом нравится.
А уж как бал, жаль, что не маскарад, нравится девчонкам!
Те прямо сияют, порхают, тают… Какие ещё обозначения их эмоций можно придумать?
– Вот поэтому, для окончательного приведения Ловушки в означенное состояние, и работают наши товарищи, – продолжил Воронцов, сделав глоток. – А мы им в поддержку откроем ещё два фронта. Для полноты стратегической внезапности Фёст у себя действует полностью автономно, не посвящая в свои планы ни меня, ни тебя. Ты его до поры тоже к своим заботам привлекать не станешь. Вот и посмотрим, какая в итоге конфигурация выстроится…
– Но цель! У любой операции должна быть цель. Иначе будем кружить на месте, как слепой в тумане… – Труды теоретиков от Сун-Цзы до Клаузевица и генерала Брусилова Вадим уже успел изучить досконально. Более современных начнут преподавать на следующем курсе.
– Цель у вас с Ловушкой будет общая. По форме. Сохранение стабильности во вверенном регионе и недопущение возникновения посторонних мыслеформ. Поскольку сам ты их пока создавать не умеешь, особого интереса для Ловушки не представляешь. А вот если дестабилизирующие мыслеформы начнёт конструировать кто-то другой, ты с помощью вверенных вам с Тархановым спецслужб это непременно обнаружишь. Вот тут тебе девчата и пригодятся. Интуиция насчёт всякой чертовщины у них природная. Да и здесь за время учёбы мы их немного поднатаскаем… На сегодня всё. – Воронцов поднялся с кресла. – Иди, повеселись с народом. Завтра, глядишь, что-нибудь ещё интересное в голову придёт, тогда и продолжим.
Глава 6
Весна в этом году выдалась ранняя и удивительно тёплая. Уже в первых числах мая вся городская растительность буйно зазеленела, и готовились цвести каштаны. Температура устойчиво держалась около двадцати пяти градусов, и пусть море пока оставалось прохладным, в купающихся на пляжах Аркадии, Ланжерона, Лузановки не было недостатка.
Вдоль улиц и бульваров появилось множество столиков под яркими зонтами, время за которыми проводили в основном местные жители. Настоящего наплыва отдыхающей публики пока ещё не было, в холодной и дождливой Центральной России людям трудно было поверить, что на Юге погода совсем другая.
Сравнительно молодой человек, не так давно переваливший сорокалетие, сидел на веранде кафе метрах в тридцати от Воронцовской ротонды, откуда открывался прекрасный вид на Потёмкинскую лестницу и на всю перспективу Приморского бульвара до самой Думской площади. Изредка поднося к губам побуревший от времени и дыма мундштук слоновой кости с вставленной в него сигаретой без фильтра, он любовался то ли великолепными древними платанами, то ли девушками и дамами, прогуливавшимися под их сенью.
Означенный господин, с точки зрения физиономиста средней руки или рядового сотрудника губернского жандармского управления (заинтересуй он их), выглядел не более чем небогатым лицом «свободных профессий»: коммивояжер, провинциальный журналист, помощник присяжного поверенного, в крайнем случае. Костюм так себе, туфли и снову не из лучших магазинов, а сейчас изрядно поношенные, и весь остальной антураж того же класса. Да и кружка пива, которую он тянет слишком долго, словно на вторую денег может и не хватить, дополняла картину. Никого такой человек не заинтересует.