Блондинки моего мужа - Ирина Потанина

Лихогон, видимо, не смог позволить попрать мои благие намерения. Как я знала из предоставленных Георгием данных, больше всего в людях Пётр Степанович ценил добросовестность. Но и моего присутствия он тоже не мог больше выносить.

Знаете, пожалуй, я засиделся. Пойду уже… Хорошо, что Лиза еще здесь, попрошу её закрыть кабинет после вашей уборки. Лизавета! — гаркнул Лихогон в приемную, — Проследи, ой, точнее, помоги нашей новой сотруднице…

Похоже, Лихогон не доверял мне. Возможно, он даже специально просил Лизу следовать за мной по пятам. Что это? Обычная подозрительность по отношению к новому человеку, или претензии лично ко мне? Нет. Во втором случае, он попросту не взял бы меня на работу. Впрочем, какая мне разница. Я ведь уже нашла способ, как присмирить Лизу.

Лихогон аккуратно собрал бумаги со стола. Бросил прощальный взгляд на изучаемую тетрадь. Потом несколько раз деликатно хмыкнул и попросил меня выйти на пару минут. Я, стараясь ничем не выдать свою досаду, подчинилась. Когда мы с Лизой, распрощавшись с шефом, вошли в кабинет снова, тетрадки и остальных бумаг уже нигде не было видно.

Он забрал все с собой! — запаниковала я.

Нет, — успокоила Лиза, — Всего лишь убрал в сейф. Я знаю, где хранится запасной ключ. Петр доставал его как-то при мне, когда забыл свои ключи дома. Он такой рассеянный.

Я принялась оглядываться, но, как ни старалась, не могла найти ничего похожего на сейф. Лиза неловко топталась посреди кабинета.

Извини, — наконец, выдавила из себя она, — Ты не могла бы подождать в приемной. Понимаешь, все эти тайники так тщательно охраняются Петенькой, что…

Нет вопросов! — едва скрывая сквозящее в интонациях счастье, отреагировала я и пулей вылетела из кабинета.

Предусмотрительная Лиза щелкнула замком изнутри.

“Только бы успеть, только бы успеть! Ура! Теперь не придется так подло поступать с секретаршей. Все же, снять слепок с ключей, менее подло, чем насылать на Лизу шантажиста…”

Вы будете смеяться, но, несмотря на солидный стаж работы с Георгием, мне ни разу не доводилось снимать слепки с ключей. Это только кажется, что там и делать нечего.… Бросившись к Лизиной сумочке, я дрожащими руками вцепилась в джинсовый кошелек. Поворот замка в дверях кабинета раздался именно в тот момент, когда я уже клала ключи на место. Молниеносным движением, я вернула кошелек на место и отбросила сумочку. Кажется, Лиза ничего не заметила.

Вот, — Лизавета протягивала мне ту самую, так тщательно изучаемую Лихогоном весь вечер, тетрадь.

С учетом наличия у меня слепка (я искренне рассчитывала, что запомнила правильный ключ и правильно сняла с него слепок), тетрадь, в общем-то, уже была не нужна. Но не отказываться же?

Гораздо сильнее мне бы сейчас пригодились сведения о местонахождении этого тайного сейфа и запасных ключей от него.

“Не всё сразу. Еще представится случай узнать. Не требуй от судьбы слишком многого…” — рассудительно подсказывали мне изнутри.

— Как думаешь, можно мне сейчас не убирать? А то утром, вытирая пол, я попросту протру в нем дырку. Нельзя мыть полы так часто.

Лизавета без лишних слов согласилась, и мы отправились ловить такси. После работы Лихогон или развозил нас по домам на своем автомобиле, или выдавал деньги на такси.

Послушай, — мне нужно было о чем-то разговаривать с Лизой, — Но как же так? Столько вечеров подряд он завозил тебя домой. Вечернее авто, вы — наедине. Романтика! Неужели за все это время вы так и не смогли объясниться…

После работы Петр очень занят, — криво усмехнулась секретарша, на миг, перестав быть тихой, — Он занят тем, что анализирует прошедший рабочий день и планирует следующий. Я, конечно же, стараюсь ему не мешать. Любая инициатива сближения с моей стороны, боюсь, только разозлит его. Не потому, что я не в его вкусе, нет.… Лишь потому, что его раздражает все, что отвлекает от работы. Понимаешь?

Я не понимала, но решила, что сие не слишком-то важно. Главное теперь — передать Георгию ключ. Выйдя из такси, я полезла в карман за телефонной карточкой и впихнула её в недра уличного автомата. Можно было звонить и из снимаемой мною квартиры, но Георгий ужасно опасался, что Лихогон в качестве проверки новой сотрудницы, может прослушивать мой телефон. Мобилку я с собой на работу не носила, чтоб не дай бог не выдать, что она у меня есть. Георгий считал, что скромной вдове с двумя голодающими детьми сотовый телефон не положен по материальным соображениям. Видел бы он того нищего в электричке!

Алло! — Георгий взял, наконец, трубку своего сотового.

Ой, кажется, я не туда попала… — растерянно всхлипнула я.

По договоренности это означало, что у меня есть новости. После такого звонка я должна была дожидаться раннего утра и отправляться на базар, якобы, за продуктами. Там, через одного знакомого продавца, я должна была незаметно передать Георгию письмо с отчетом. Вся эта конспирация казалось мне чистой воды бредом, но перечить Жорику я не стала.

“В конце концов, отчего бы Лихогону ни установить за мной слежку? Может, ему не хватает хлопот? Тогда, конечно, просто необходимо взять меня на работу, дать мне возможность стать опасной, а потом выявлять, что я с этим своим новым качеством буду делать. В конце концов, если у Георгия есть мания по поводу Лихогона, отчего бы Лихогону не ответить взаимностью?” — с неприкрытым сарказмоом размышляла я, заходя в свое временное жилище.

Приготовив кофе, переодевшись и поужинав, я почувствовала, что все еще не хочу спать. Тогда вспомнила о тетрадке и решила уделить ей несколько минут. Хорошо, что я не знала сожержимого терадки раньше, а то кинулась бы читать, едва переступив порог квартиры, и осталась бы без ужина. Как выяснилось, познание умножает не столько скорбь, сколько количество бессонных ночей.

“ Сценарное мастерство. Зачетное задание № 3”, — гласила аккуратная надпись по центру первой страницы.

“Впечатление, будто весь мир состоит из одних только сценаристов… Сестрице трудно будет найти работу. Людей с такой специальностью, похоже, значительно больше, чем предприятий, нуждающихся в сценариях. Неудивительно, что Настасья красит ногти в столь странный цвет. Нужно всеми силами стремиться выделиться из этой толпы. Впрочем, она сначала стала странной, а потом уже определилась, кем хочет стать.”

Я протерла глаза, убедилась, что увиденное не приснилось мне и жадно принялась читать.

1. “Вы уверены, что с вами все в порядке?” — возмущенно сверкая глазами, вопрос задает неопрятного вида женщина средних лет, глядящая на зрителя сквозь щель в закрытой на цепочку двери, — “Понимаете, это ведь было очень давно…” — добавляет она. Дверь с грохотом захлопывается.

2. Старинный подъезд с причудливой архитектурой и обшарпанными стенами. Возле некоторых дверей в беспорядке ютятся звонки коммунальных квартир, освещенные тусклой подъездной лампочкой. Гулкое эхо разносит по заплетенным паутиной углам тяжелые обречённые шаги. Появляется их обладатель — Молодой Человек с опущенной головой в длинном черном плаще. В безвольно повисшей руке он волочит шикарный букет роз, с каждым шагом роняя по одному цветочку.

3. От подъезда к телефону-автомату выложена дорожка из роз. Они лежат на снегу и дрожат от холода. Молодой Человек набирает номер в будке автомата и говорит: “Простите, а вы уверены, что она умерла?” Услышав овтет, обреченно кладет трубку.

4. Молодой Человек медленно бредет к метро, возвышаясь над суетящейся толпой сограждан. Ничего и никого не замечая вокруг, он смотрит куда-то вдаль. Глаза его сияют странным светом. Он вдруг начинает тихо посмеиваться.

Голос за кадром: “Иногда люди смеются хотя бы для того, чтоб не плакать. Я влюбился в нее с первого же слова. Этот голос сводил с ума. Завораживал. Даровал смысл. Обладательницей такого голоса хотелось обладать. Любовь сильнее всех преград. Я слушал, слушал, слушал… Потом кинулся искать”.

В этот момент человек, поравнявшись с кассой, покупает один жетон. Только один. Едет на эскалаторе, снова отключившись от реальности.

Голос за кадром: “ Я знал, что должен найти её. Найти в громадном городе женщину, в которую влюбился по голосу, почти ничего не зная о ней, может только тот, кто действительно любит. Я любил. Нашел. Потому что не мог не найти.”

На платформе останавливается состав. Наш герой бросает взгляд на часы, морщится, отходит на два шага назад, пропуская этот поезд.

Голос за кадром: “Нашел, но поздно. Она умерла еще до того, как я появился на свет. Разминулись. Как глупо разминулись… Как безнадежно. Умерла, оставив мне лишь голос. Любимый, волнующий, тот, который хочется слушать, слушать, слушать…”

К платформе подъезжает поезд. Молодой Человек заходит в вагон. Лицо его мгновенно освещает глупая блаженная улыбка. Он прикрывает глаза.