Фанаты. Сберегая счастье - Юлия Александровна Волкодав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Александра, пару слов о сегодняшнем мероприятии, пожалуйста!
— Без комментариев, — выдавливает ошарашенная Сашка.
— Скажите, а вы уже выбрали имя для первенца?
— Что?!
— Вы же беременны от Туманова? В Москву вернулись, чтобы рожать? Когда ждать пополнения в звёздном семействе?
— Пошли к чёрту!
— То есть вы не отрицаете факт беременности? Скажите, а вас не смущает разница в возрасте?
— Меня смущает разница в интеллекте. С вами! Дайте пройти!
Она практически толкает парня с камерой, чтобы освободить себе дорогу. Но он выше на две головы и не спешит уступать.
— Скажите, что вы будете делать, когда Туманова не станет? Он уже составил завещание?
— Слышь ты, тварь! — взрывается Сашка. — Ты сейчас свой микрофон будешь вытаскивать из ж…
— Сашенька, вот ты где! Я тебя везде ищу! — раздаётся голос Туманова. — Что у вас тут происходит?
У него слишком спокойное выражение лица. Настолько спокойное, что абсолютно неестественное.
— Ну-ка расступитесь, молодые люди. Интервью на сегодня закончены. Саша, пойдём. Я уже вызвал машину, она нас ждёт.
Сашка ничего не понимает, но с радостью хватается за предложенный локоть. Они уходят? Всё закончилось? Так быстро? Или ещё что-то произошло, пока она была в туалете?
— Всеволод Алексеевич, один вопрос! Александра так и не раскрыла нам секрет, когда ждать прибавления. Может быть, прокомментируете вы?
— Окститесь, юное создание, — хмыкает Туманов. — От святого духа если. Я давно сплю только с грелкой и плюшевым мишкой. Всего доброго.
И уводит Сашку под руку из ресторана. Такси их действительно уже ждёт, и он галантно открывает ей дверь. Сашка же совершенно не галантно плюхается в машину и дверцу за собой захлопывает раньше, чем Туманов успевает отреагировать. А когда он, всё так же спокойно, садится с другой стороны, Сашка уже ревёт в три ручья.
— На Арбат, — командует Туманов. — Саша? Сашенька, ты чего? Господи… Саша!
— Да чтоб я ещё раз… В ваш грёбанный зоопарк… Твари. Они меня окружили и не давали пройти. Про детей спрашивали. Якобы я беременна. Про завещание ваше…
— Ну и что? — Всеволод Алексеевич невозмутимо ищет по карманам платок, а найдя, протягивает Сашке. — Они журналисты. Они могут спросить, как прошла моя последняя встреча с зелёными человечками и почему мне не нравятся презервативы с вишнёвой отдушкой.
— Что? Почему вишнёвой?
— Ну вот и им интересно, почему вишнёвой, — усмехается Туманов. — Саша, они провокаторы. Они спрашивают всякую чушь намеренно, чтобы вывести тебя на эмоции. Что им, похоже, сегодня и удалось. Я виноват, конечно, нельзя было отпускать тебя одну. Но я даже не заметил, как ты ушла.
— Не надо было вообще туда ходить. Я не понимаю, Всеволод Алексеевич! Это же не удовольствие, это каторга какая-то. Сидишь как обезьянка дрессированная. С одной стороны блогеры, с другой журналисты…
Сашке не удаётся договорить, её душат слёзы. Так что Всеволоду Алексеевичу приходится её обнять и прижать к себе, несмотря на стеснённые условия машины.
— Александра Николаевна, прекращай уже реветь. Ну ты как маленькая, честное слово. Удовольствие, согласен, сомнительное. Публика странная, да и не ожидал я, что журналистов нагонят. Но самое главное, для чего я туда шёл, я сделал — увидел и поздравил Яшу. Отдал дань уважения, так сказать. Может быть, мы больше не увидимся никогда. Так лучше я с ним попрощаюсь на дне рождения, чем на кладбище.
— Да тьфу на вас!
— Саш, я про него, не про себя.
— Всё равно! Господи… Да что вы за люди такие, в шоу-бизнесе вашем сраном…
— Обычные люди. Взрослые. Просто ты никак не повзрослеешь.
До дома доезжают быстро, холл Сашка пересекает чуть ли не бегом, дожидается Всеволода Алексеевича, никуда не спешащего, уже у лифта. Вот же тоже, кругом чужие глаза. Охранники, девочки на ресепшн. А она зарёванная. Нравится Туманову так, что ли, всю жизнь на виду? Даже пореветь нельзя.
Зайдя в квартиру, сразу идёт в ванную, но к её удивлению, за ней тут же входит Туманов.
— Что? Вам в туалет?
— Нет, — он закрывает крышку унитаза и усаживается сверху.
Сашка смотрит на него во все глаза. Что ещё за фокусы? Крышку, кстати, так и сломать можно, тушка-то под сто килограммов.
— Умывайся или что ты там собиралась делать? Я посижу, посмотрю.
— Зачем?!
— Затем, что, если тебя оставить тут одну, ты будешь ещё полчаса реветь над краном. Воду переводить, опять же. Потом счета за коммуналку бешеные. Да шучу я! Про коммуналку, по крайней мере. Саша, правда, прекращай. Ничего страшного не случилось. Никто не умер. Даже драки не было, а жаль. Я невовремя пришёл, а то ты им бы врезала… Представляю заголовки завтра!
— Не смешно! Я больше не пойду с вами ни на одно мероприятие! Я теперь понимаю, почему Зарина дома сидела! Зоопарк!
— Этот зоопарк долгое время был моей профессией. И снова напоминаю тебе, что ты влюбилась не в мясника на рынке. Так что и профессия тебе, очевидно, нравилась. Всё, закрывай кран, вытирайся и пойдём искать, чем меня кормить. Я, между прочим, так и не поужинал. Сахар сейчас ка-а-ак рухнет!
И делает «страшные» глаза. Сашка невольно усмехается. Он прав, сама выбрала артиста. А не мясника с базара.
После ужина они устраиваются в кровати, Сашка с телефоном, Всеволод Алексеевич с планшетом. Ещё и телевизор фоном трещит. Сашка гуглит всё ту же вечеринку, пытаясь понять, чем закончился вечер. И чем больше гуглит, тем меньше ей нравится найденное. Но делиться информацией с сокровищем она не спешит. Пока он сам вдруг не охает.
— Ах вот оно что… А я-то думаю… Ты представляешь, Сашенька, эти мерзавцы, Яшины родственники, билеты продавали. Все люди за круглыми столами не были гостями, они были зрителями. Которые покупали билеты на вечеринку. А мы с тобой, ну и Яша, понятно, были в роли развлечения для публики. Вот откуда очередь фотографироваться как в мавзолей. И вот почему угощение скромное и водка палёная. Они на всём экономили, чтобы выручки побольше осталось.
Сашка мрачно кивает. Она тоже успела прочитать ту же статью, оперативно написанную кем-то из журналистов прямо с места событий.
— Ни стыда, ни совести у ваших друзей. Я же говорю, зоопарк, а вы там в роли обезьянки.
— Саш, там из моих друзей только Яша. А он вряд ли уже на что-то влияет.
— Вот. Ещё и над ним поглумились. Твари.
Всеволод Алексеевич тяжело
