Кто заставит сердце биться... - Рэй Морган

Он внимательно следил за Чарин, за любым мимолетным движением, взглядом. Она не хотела воспринимать данную информацию, — и кто мог обвинить ее в этом? Какая мать желает трудностей своему ребенку? Однако она взрослая женщина и должна научиться мириться с превратностями жизни. Рикки всего лишь маленький мальчик, его нужно защищать, оберегать. Что еще он может сказать, как убедить ее? Он слышит крик маленькой души, как собака слышит свисток, в то время как охотники пребывают в мире тишины.

Майкл изучал каждую черточку ее красивого лица, каждую морщинку, каждый изгиб, спрашивая себя раз за разом, как доказать истинность своих слов. И Чарин, оглушенная его искренностью, накрыла ладонью его руку и заглянула в карие глаза.

— Что случилось, Майкл? Что произошло, когда вы были ребенком? Кто причинил вам боль?

Майкл не удержался и поведал ей тайну… рассказал то, что никогда никому не открывал. Его родители развелись, и отец назначал даты свиданий с его двумя младшими братьями, но не с ним. Обескураженному и кровоточащему сердцу понадобилось долгое время, чтобы внять объяснениям матери. Майкл узнал, что тот мужчина, которого он называл отцом, не является его биологическим родителем. Мальчику было три года, когда его мать вышла замуж за этого человека и прижила с ним двоих детей. Горечь обиды от развода затмила разум, и мужчина использовал происхождение Майкла в качестве рычагов давления на мать, нисколько не думая, что это разобьет мальчику сердце. Каждый раз, наблюдая за сборами братьев на встречу с отцом, ребенок убеждался в своей ненужности, кинжал обиды все глубже вонзался в душу…

Майкл перестал рассказывать, когда увидел слезы в ее глазах.

— Ну же. — Улыбка вышла кривой. — Не плачьте обо мне. Было больно, конечно, но я закалился против невзгод. Я вырос, и больше никакие неприятности не причиняют мне вреда.

— На самом деле? — спросила она прерывающимся голосом. — Или вы просто научились скрывать свою боль?

Не позволяй никому видеть твои слезы. Эту фразу он повторял и повторял ребенком, выучил ее наизусть, жил ею, в ней видел выход из любого жизненного тупика.

Майкл понимал, что его детство смешало понятия добра и зла, но он вырос, выжил, и сейчас с ним все в полном порядке. Будучи зрелым мужчиной, Майкл проанализировал ситуацию и определил, что его отчим действовал в состоянии аффекта, ярости, он использовал ребенка, чтобы манипулировать матерью. И все же обида, взращенная глубоко в душе, дала корни другому чувству: только к родному ребенку можно испытывать любовь. Это не сделало Майкла ни плохим, ни хорошим, но стало причиной большинства его семейных неурядиц.

Если бы он женился на такой женщине, как Чар…

В том-то все и дело. Грейс была удивительной женой, Майкл разрушил их брак, не она. Если бы он женился на Чар, случилось бы то же самое. То же разочарование на лице, только теперь на милом личике Чар. Майкл поморщился, словно от боли.

— Я не хочу ждать, пока Рикки вырастет и убедится в своей нормальности, — заговорила Чарин. — Обещаю вам, Майкл. Я буду наблюдать за ним очень внимательно и любить его сильно-сильно.

Майкл глубоко вздохнул.

— С такой матерью как вы, — от его слов повеяло теплом, — думаю, с Рикки все будет в порядке. Возможно, я не должен был ничего говорить, но…

— Нет. — Она подняла руку в знак протеста. — Нет, я рада, что вы рассказали мне свою историю. Иногда я испытываю страстное желание игнорировать проблемы, потому что боюсь сталкиваться с ними лицом к лицу. Вы заставили меня остановиться и задуматься. Хороший урок.

— Я просто хотел убедиться в том, что вы в курсе страданий вашего ребенка… и чтобы обратили внимание на него, убедились, что он не стоит на краю пропасти.

Чарин кивнула.

— И подумайте над тем, где найти хорошего детского психолога. Совет специалиста не повредит.

Она снова взяла его за руку, голубые глаза мерцали невыплаканными слезами.

— Майкл, спасибо. Я знаю, как нелегко было вам говорить о своем детстве. Благодарю за ваши усилия и доверие. Я высоко ценю ваш поступок.

Теперь смущение охватило его.

— Буду очень рад, если мой рассказ поможет осчастливить Рикки.

Их взгляды встретились — меж двух сердец вспыхнула искра, точно звезда в пляшущем пламени. Чарин отняла руку и спряталась за дружескую улыбку, как будто та могла защитить ее от чувств.

— Есть кое-что еще, что вы могли бы сделать для меня, — легко сказала Чар, поигрывая вилкой.

— Что именно?

— Вы не обратили внимание? День Всех Святых.

Офис сиял разноцветными флажками, шариками, а Лена облачилась в костюм цыганки. Как можно было не заметить праздник?

— И что это значит?

— Традиционная игра. «Шутки или угощения». Помните в детстве? Сегодня вечером. — Чарин улыбнулась. — Хотите помочь?

Майкл тяжело вздохнул.

— Думаю, я вышел из этого возраста.

Она изогнула брови в немом вопросе.

— А я думаю, нет. Кроме того, вы у меня в долгу.

— Я в долгу у вас? — Она дразнила его, но он уже закусил удила. — Почему?

— А вы не знаете? Ронни собирается изображать вас. По-моему, это заслуживает поощрения. — Чарин залилась смехом. — Серьезно, он потребовал белую рубашку, темные брюки и маленький галстук. Мне пришлось доставать эту униформу, а также маленький портфель, который он собирается нести.

Майкл покачал головой, и ощущение чуда вдруг захватило его.

— Вы, должно быть, шутите.

— Вовсе нет, — просияла Чар. — Ронни бредит вами. Вы его идол, кумир. Так проявите снисходительность, отнеситесь по-доброму к моему ребенку.

Майкл был добр с обоими малышами. Они вышли на улицу немного раньше положенного, пока было светло. Ронни — маленький служащий, и Рикки в костюме тигра. Оба брата были возбуждены, с благоговеньем несли свои сумки для конфет и громко стучали в двери соседей. Майкл и Чар оставались в стороне, наблюдая за мальчиками.

— Шутки или угощения! — в унисон кричали дети.

И двери распахивались, звучал смех, возгласы удивления и восторга, и в сумки сыпались конфеты, попкорн или несколько мелких монет.

— Мама, смотри! Смотри! Еще конфеты, — кричал Ронни, возвращался галопом назад, обнимал ее колени и уже мчался к следующему дому.

А потом она несла маленький портфельчик, так как руки малыша были заняты всевозможными угощениями.

— Мне нужно спрятать часть конфет, после того как дети уснут, — тихо призналась Чарин Майклу. — И потом выдавать их порциями.

— Если что-нибудь останется после «праздника живота», который они собираются устроить дома, — весело зашептал Майкл. — Остатки сладки, когда они остатки. — Он усмехнулся. — День Всех Святых был моим любимым праздником.