Кто заставит сердце биться... - Рэй Морган

Женщина быстро взглянула на него, затем отвела глаза в сторону.

— Но они могут потерять работу.

Греко покачал головой, не принимая объяснений.

— Вы же знаете, люди должны отвечать за свои поступки. Необходимо предвидеть последствия.

— Я… я согласна с вашими словами. — Чарин замолчала, потом набралась смелости и взглянула прямо ему в глаза. И вдруг начала умолять: — Послушайте, Майкл. Эти женщины цепляются за работу в компании. Они едва не попали под последние сокращения. У одной из них трое детей и нет мужа, у другой на руках больная мать. Я не собираюсь подвергнуть их риску увольнения. — Она искала понимания в его глазах. — Если по их вине произойдет событие, которое причинит вред другому человеку, я буду первая, кто сделает им выговор. Но сегодняшний случай никого не задел. Никого… кроме вас.

Его сердце камнем ухнуло вниз.

— И я, очевидно, недостоин сострадания.

— Неправда. Вы достойны, даже очень достойны. — Щеки молодой женщины залились румянцем, но Майкл был так расстроен, что не обратил внимания на слова. Чар видела его растерянность, но вряд ли хотела пререкаться. — Мне очень жаль, что так случилось. Но такова моя позиция.

— Я думаю, вы поступаете нелепо.

Его взгляд был холодным словно лед. Чарин поднялась со стула.

— У вас своя точка зрения, у меня своя, — осторожно добавила она.

— Очевидно. — Его ярость испарилась, словно было еще что-то, что тревожило его не меньше, чем случай с календарем. — Подождите, не уходите. Есть еще один вопрос для обсуждения.

Майкл не решался начать разговор: подходящий ли это случай? Однако последнее время он не заставал Чар одну, без детей. Майкл выкинул из головы злополучную историю с календарем, сделал глубокий вдох, стараясь прийти в себя.

— У меня есть особая причина, по которой я хотел видеть вас сегодня днем. Кое-что помимо календаря.

Чарин снова опустилась на стул. Во взгляде застыл страх, и, чтобы не раскиснуть совсем, она теребила край своей блузки. Глупо продолжать злиться на такое беспомощное, хрупкое существо.

— В чем дело? — спросила она, видя волнение в глубине его карих глаз.

Он сложил руки перед собой на столе. Предмет разговора очень деликатный. Но кто, как не он, должен вскрыть нарыв?

— Я хочу поговорить с вами о Рикки.

Чарин выглядела сбитой с толку.

— О Рикки? Почему о нем?

Разговор был трудным, требующим больших усилий, и правильные слова, которые он заранее подготовил, не приходили на ум.

— Послушайте, я наблюдал за ним, — начал Майкл, постукивая пальцами по книге, лежащей на столе.

Чар взглянула на название — «Замкнутый ребенок: причины и помощь». Она помрачнела: кругом одни загадки.

— Дело в том, что у меня есть кое-какой опыт в таких вещах. Я думаю, вам нужна помощь.

Она пристально посмотрела на него, начиная осознавать, куда он клонит. Майкл хочет сказать, что с ее сыном что-то не так.

— Минутку. — Чар заняла оборонительную позицию. — Просто потому, что Рикки не обожает вас так сильно, как Ронни, вы сделали вывод, что мой сын имеет психологические проблемы?

— Чар, я видел, как он ведет себя с другими людьми. Дело не во мне.

Она откинула голову назад, глаза потемнели.

— Не могу понять, о чем вы говорите. Вы ворвались в нашу жизнь, бросили поверхностный взгляд и уже поставили диагноз. С чего вы взяли?

Майкл задержал дыхание, пытаясь сообразить, как успокоить ее. Если Чар разойдется не на шутку, то не жди положительных результатов.

— Я знаю, как тяжело слышать такие слова, но мне кажется, у Рикки есть проблемы с общением и ему нужна помощь. Психолог может…

Дальше продолжать не было смысла: Чар взвилась, словно сноп искр.

— Да как вы смеете! — кричала она, и гнев клубился над ней словно аура. — Что вы знаете о моем сыне?

Майкл тоже поднялся.

— Чар, успокойтесь, позвольте мне объяснить почему…

— Не нужны мне ваши чертовы объяснения. — Ярость в ней клокотала сильнее и сильнее. — С моим сыном все в порядке. Неужели вы думаете, что я могла оставить без внимания проблемы собственного ребенка? Я же его мать. И буду вам очень благодарна, если вы перестанете вмешиваться в процесс воспитания моих сыновей.

После того как за ней захлопнулась дверь, Майкл тихо застонал, в душе ругая себя на чем свет стоит. Он все испортил, и что теперь прикажете делать? Он хотел помочь Рикки, и только. Как убедить Чар в бескорыстности своих намерений?

Ему придется поговорить с ней еще раз. Как угодно, но нужно заставить ее выслушать, понять. Он сам удивлялся своему поведению в отношении мальчиков… Но они тронули его сердце, и, что интересно, чувства Майкла к детям не имели ничего общего с влюбленностью в их мать. В его памяти всегда жил маленький мальчик, чье сердце разрывалось от тоски и боли… а теперь другой мальчик с «раненой душой» боролся со своей болью в одиночку у него на глазах.

Вечером после ужина Чар задержалась в кухне, когда Майкл зашел в поисках кетчупа для чизбургера. Он бросил на нее мимолетный взгляд, кивнул и подошел к холодильнику. Чарин ждала, пока согреется вода для чая, поэтому не могла покинуть кухню и вынуждена была рассматривать спину Майкла. Вся его фигура выражала собой молчаливый укор. Что правда, то правда, она обидела его и чувствовала свою вину.

Чар провела много часов в раздумье над его словами. Если бы она была честна с собой до конца, то давно должна была бы признать, что Рикки — интроверт и для своего возраста очень замкнутый ребенок. Однако признать проблему — значит начать решать ее. Панацеей для мальчика мог стать друг, отец, ребенку явно не хватало мужского внимания. И что в такой ситуации требовалось от нее как от матери?

Впрочем, Майкл же пытается помочь… так, как умеет, пусть несколько топорно, но все-таки помочь. Нельзя было реагировать на его слова так грубо. Он узрел суть проблемы, однако это вовсе не значит, что она готова обсуждать психологию своего сына с первым встречным.

С другой стороны, Чар не складывала с себя вины за случай с календарем… и вдобавок за то, что отказалась поговорить с дядей, — кругом виновата.

Чарин сделала шаг вперед и коснулась его руки.

— Майкл, пожалуйста, позвольте мне объяснить. В ситуации с календарем.

Он бросил на нее беглый взгляд, затем отвернулся.

— Не нужно. Я принимаю.

— Вы принимаете что?

— Ваши объяснения, я полагаю. — Он завернул крышку бутылки и повернулся к холодильнику, чтобы поставить кетчуп на место. — Я вижу, кому вы отдаете предпочтение, и не нахожу ни одной причины, почему бы этим человеком мог быть я.