Таня Гроттер и Локон Афродиты - Дмитрий Емец

– Прекрасно. Рад за тебя! Разреши принести тебе мои поздравления!

– Разрешаю! Можешь приносить! – великодушно сказал Глеб.

Ванька Валялкин улыбнулся мягко и рассеянно. Потом сделал полшага вперед, размахнулся и врезал Бейбарсову в челюсть.

Глава 8

МЕРТВЕЕ МЕРТВЫХ, ЖИВЕЕ ЖИВЫХ

Остаток ночи прошел смазанно. Таня была вместе со всеми, в Зале Двух Стихий, где гремела музыка, столы ломились от яств и среди танцующих, бряцая шпорами, кружились поручик Ржевский с Недолеченной Дамой. По случаю праздника в спине у призрака кроме дюжины ножей торчали еще пожарный лом и два томагавка. Кроме того, через каждые пять минут у Ржевского от восторга срывало крышу, которая носилась по залу отдельно от счастливой пары.

– Ах, мне так хорошо! Так легко, так свободно! Подержите кто-нибудь мой аппендикс, чтобы я могла всецело отдаться гармонии! – восклицала Дама.

Часа в три ночи, толкая перед собой бочку с Милюлей, которая скандалила и требовала продолжения праздника, из зала важно удалился Поклеп Поклепыч, обрызганный водой с головы до ног.

– Наконец-то! И наломал же Поклеп дров! Наливать русалке шампанское – это ни в какие ворота не лезет! У нежити и без алкоголя с головой неважно! – сказала Великая Зуби.

– Одно уточнение, милая! Поклеп тут ни при чем. Он не смог отобрать у нее бутылку, – восстанавливая справедливость, заявил Готфрид Бульонский.

Таня не искала ни Ваньку, ни Ягуна, ни кого-либо из знакомых. Она села в дальний угол, где, оттесненные с шумной площадки, сонно прохаживались сияющие жар-птицы, и просидела там до утра. Сложно сказать, о чем она думала. Ей казалось, все ее чувства прокручены в мясорубке и так перемешаны, что невозможно в них разобраться.

Часа в четыре к ней подошел Тарарах и опустился рядом. Таня боялась, что он начнет что-то говорить, однако питекантроп просто ободряюще положил ей руку на плечо. И оттого, что кто-то рядом, Тане

стало легче. Уходя, Тарарах сунул ей длинный вертел с шашлыком.

Таня посмотрела на шашлык, подумала, что есть не будет и что ей кусок в горло не полезет, но потом все же укусила и незаметно для себя съела весь.

Уже рассветало, когда Таня заметила, что в Зале Двух Стихий что-то происходит. Танцующие пары останавливались, маги перешептывались. А затем к Тане почти одновременно подбежали Гробыня и Лиза Зализина. Где-то за их спинами горообразно маячила масштабная фигура Гуни Гломова и мелькали усы академика, который деловито шел куда-то в сопровождении Медузии.

– Это она! Она виновата! Держите меня сорок человек, или я задушу ее! – театрально закричала Лиза Зализина, бросаясь на Таню.

Поймав взгляд Гробыни, Гломов неохотно подхватил Зализину и перекинул ее через плечо, как мешок с картошкой.

– Зачем же сорок? И одного хватит! – пробасил он.

– Гроттерша, что ты тут сидишь, как бедная родственница? Ничего не знаешь? – крикнула Склепова.

– А что я должна знать?

– Вообрази, на драконбольном поле Ванька дерется с Катайтележкиным!

– Как дерется? – не поняла Таня.

– Дуэль у них! Сдается мне, Пинайежиков Ваньку все-таки сделает. Он Гуню моего едва в гроб не вколотил, а тот малость погабаритнее Валялкина…

Слова Гробыни доходили до ее сознания медленно.

– Зачем же Глеб напал на Ваньку? – спросила она все еще отрешенно.

– Проснись, подруга! Торчимурашкин на Ваньку? Да это Ванька твой на него набросился! Подошел и врезал. Ну а что было дальше – в некрологе напишут! – удивилась Гробыня.

– Гы! И когда они только ухитрились? – пробасил Гломов.

В его голосе явно читалось сожаление, что врезал

не он. Тогда и дуэли, вероятнее всего, не было бы.

– Тогда и ухитрились. Говорят, ночью Ванька на Садись-на-Ежикова набросился с кулаками, а тот вызвал его на рассвете на бой! А сейчас поручик Ржевский видел, как они шли к драконбольному

полю…

– Но почему на рассвете?

– Потому что ночью силы уж больно неравны! Глеб же некромаг! Он его ночью одним дыханием испепелит, если захочет! Хорошо хоть он это сразу не сделал! – пояснила Склепова.

Внезапно Таня застыла и с силой укусила себя за руку.

– Дура я, дура безмозглая! Как же я сразу не сообразила?

– Ну и к чему вся эта самокритика, переходящая в самоедство? – с интересом спросила Гробыня.

– Идиотка я! Значит, на крыше Башни

Привидений был он, Ванька! Он вышиб люк!

– О, ты еще и на крыше успела побывать? Интересная ночка! Рабочая экскурсия с вышибанием школьных люков и крушением мебели? Ни дня без строчки, ни часа без интрижки? Ты меня радуешь, крошка! – умилилась Гробыня.

Но у Тани не было времени разделить ее умиление. Она уже бежала, бежала так, что встречный ветер осушал ее слезы. За ней, крича «Постой!», неслась Гробыня, а последним переваливался грузный Гломов. Зализина, которую он по забывчивости так и не снял с плеча, мычала и колотила его кулаками по спине.

Когда они наконец оказались у драконбольного поля, там, у судейских трибун, уже собралась толпа. Маги образовывали полукруг, скрывая своими спинами то, что происходило на поле.

– Fama crescit eundo [7], – прокомментировал перстень.

В толпе сновал Семь-Пень-Дыр и, размахивая рукой, в которой была зажата стопка бумажек, орал:

– Принимаются ставки! Бейбарсов против Ваньки! Пять к одному?! Нет? Шесть к одному!.. Эй, почему на Валялкина никто не ставит? Я не могу принимать на одного бойца! Семь к одному!

– Пустите меня, пустите! – крикнула Таня.

– Не пускайте ее! Уберите ее! Она мне тотализатор сорвет!.. – запротестовал было Семь-Пень-Дыр, но вовремя взглянул на Таню и вырубил звук.

Запыхавшийся Гломов бесцеремонно растолкал толпу и помог Тане пробиться вперед. Он был уже без Зализиной. По дороге Лизка совсем его достала, и Гуне пришлось усадить ее в фонтан немного охладиться. Еще древние читали, что холодная вода прекрасно помогает справиться с эмоциями. Простодушный Глом, впрочем, додумался до этого чисто интуитивно.

Таня увидела Бейбарсова и Ваньку. Их разделяло метров десять. Они смотрели друг на друга и, казалось, не замечали ничего вокруг. Таня рванулась было к ним, но упругая сила отбросила ее.

– Бесполезно. Ты не первая, кто пытался их разнять. Они задействовали магию защитного купола. Причем усилили ее надежным черномагическим заклинанием! – пояснил кто-то, помогая ей подняться.

Обернувшись, Таня увидела Генку Бульонова.

– Так вот почему они решили драться на драконбольном поле! Потому что оно уже защищено! – воскликнула она.

– Да. Но это новое заклинание вдвое сильнее того, что используется на матчах. Пробить его невозможно. Шурасик говорит, защита прозрачна только с нашей стороны. То есть мы можем их видеть и слышать, а они нас не видят и не слышат. Должно быть, они опасались, что их станут разнимать, и подстраховались, чтобы им не помешали. Теперь вот они даже не знают о нашем присутствии, – добавил Бульонов.

– А если забежать с другой стороны поля?

– Дорогая, защита – она или есть везде или ее нет нигде. Мы бессильны. Этот купол не пробить даже Гоярыну. Все, что мы можем, – это смотреть или не смотреть! – образумил ее подошедший Шурасик.

Не поверив ему, Таня метнула в магический купол несколько искр, отскочивших от него шипящими бесполезными головешками, закричала и снова ринулась вперед, и снова была отброшена невидимой преградой. На этот раз еще бесцеремоннее. Она кинулась бы и в третий раз, не схвати ее Склепова в охапку со словами:

– Спокойно, Танюха! Возьми себя в руки! Сходить с ума следует постепенно и в свое удовольствие!..

– Что? Отпусти!

– Я говорю: крыша должна съезжать медленно и на колесиках. Гуня, помоги мне! Она мне ноготь сломала! Я одна не удержу эту психованную!

Почти сразу Таня забилась в медвежьих лапах у Гломова и перестала вырываться, поняв, что это бесполезно.

Ванька и Бейбарсов сблизились до восьми шагов. Это было предельно близкое расстояние для магических дуэлей. На таком расстоянии дрались обычно насмерть, так как искры не успевали остыть и прожигали соперника насквозь. Именно так двойным <I>Искрисом фронтисом<D> Ванька и вышиб тот люк на крыше. Правда, многое зависело от настроя, от того, насколько волшебник, произносивший атакующее заклинание, готов был идти до конца.

Великая Зуби на лекциях называла это «побочное действие магии».

– Жребий! – глухо сказал Бейбарсов.

Он сделал широкое движение рукой, и Таня увидела, как в воздухе что-то блеснуло. Одновременно с Бейбарсовым взмахнул рукой и Ванька. Затем оба, не сходя с места, наклонились, высматривая что-то на песке.

– Чего они хотят? – спросил Гуня.

– Они подбрасывали две половинки лунного гроша! – авторитетно пояснил Шурасик. – Иногда его называют монеткой для жребиев. Так как бросают монету двое и она срастается в воздухе, повлиять на результат невозможно. Даже будь я страж тьмы, а мой соперник маг-чайник, знающий только Дрыгус-брыгус, монетке это фиолетово.