Доказательство Канта - Елена Янова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот ведь язва какая! Я подобрался и с еще более важным видом сунул ему под нос руку в защитной перчатке. Странное вещество продолжало обнимать пальцы, делая их полностью прозрачными для взгляда, но теперь площадь объема субстанцией увеличилась, невидимыми становились не только кончики пальцев, а половина указательного и среднего.
Штатный гений жадно припал взглядом к моей руке, и повелительно потребовал:
— Честер, отдайте немедленно!
А то я не понимал. Пожав плечами, я отстегнул перчатку от брони и отдал ученому, тот вцепился в нее, лихорадочно пожирая глазами и бормоча нечто неразборчивое вроде «сначала масс-спектрометрия, потом под микроскоп, электронный же взяли, чашки Петри должны были оставаться…», и уволок в исследовательские недра, бросив заплеванный визор на бессменных лаборантов. Понимающе с ними переглянувшись, мы разошлись по рабочим местам, а я вспомнил, как впервые столкнулся с животным миром Шестого и познакомился с нашей знаменитостью.
Интерлюдия 4
О скорпикорах ложных замолвите слово
— Кто пустил в казарму скорпикору? — недовольно вопрошал у подчиненных военный, уверенный в том, что бойцы с животным справятся, но раздраженный самоуправством.
— Я пустил, — седовласый возник за его спиной и примиряюще похлопал по плечу. — Неплохое начало практики, верно?
И подмигнул своим ассистентам. Военный язвительно спросил:
— Бронированная ядовитая тварь в помещении, полном спящих людей, по-вашему, отличная идея? Я не намерен терять парней до того, как они начнут хотя бы просыпаться.
— Такова жизнь, — философски пожал плечами седовласый, который знал о вживленной под броню твари капсуле со снотворным, в отличие от остальных. — Тайвин, обратите, пожалуйста, внимание на новый набор, а особенно — вот на этих субъектов.
Он ткнул стилусом в голограмму, транслирующую вид на казарму, увеличивая изображение, и последовательно отметил девушку, близнецов, еще нескольких парней и Честера.
— Что я там не видел, — буркнул молодой человек в прямоугольных очках за соседним столом, уставленным аппаратурой и устланным бумагами с графиками и расчетами. — Опять привезли кулаки да мышцы.
— О, вы их сильно недооцениваете. Это смешанный набор, Тайвин, и, поверьте, в этот раз голова у ребят на месте не только для того, чтобы в нее есть, а извилин поболее, чем для поддержки фуражки.
— М-да? — задумчиво протянул ученый. — Посмотрим. А они у вас все сразу проснутся?
— Нет, что вы, зачем панику создавать на пустом месте. Сначала самые перспективные, для них дозу анабиотика с другим таймером пробуждения рассчитали.
* * *
Просыпаться от нехорошего предчувствия у меня начало входить в привычку. Как я год назад проснулся от фееричного Романова посещения, так до сих пор каждое утро чутье говорит мне — вставай, нас ждет новый день, полный опасных неприятностей, это же так весело.
Я открыл глаза и, не спеша вставать, повернул голову, чтобы понять, что вокруг меня происходит. Последнее, что я помнил — наша красавица-планета, вид извне, в жизни бы не подумал.
Вокруг меня стояли койки со спящими попутчиками, а моя кроватка обреталась почти у выхода из помещения. Справа от меня что-то неприятно цокало, шуршало и пощелкивало по металлическому полу, словно кто-то запустил в казарму птицу размером с хорошего пса.
Скосив глаза, я увидел сначала пушистую кисточку хвоста, затем в поле зрения появился он сам, сегментированный и бронированный, а затем уже вся красотка-скорпикора в своем инсектоидном величии. Я выругался — разумеется, про себя, и принялся наблюдать.
Насколько я видел, просыпаться пока, кроме меня, никто не спешил — или просто не хотели связываться с животным, и я понял, что разбираться придется самому, а то она может дел натворить, панику посеет, прибьют в суматохе, а жалко. Скорпикора была изумительно прекрасна — черно-красная лакированная окраска головогрудных пластин рассказывала окружающим об исключительной ядовитости, в ярко-красной опушке кончика хвоста поблескивало антрацитом жало, коготки беспокойно перебирали по полу, а красные усы беспрестанно шевелились — скорпикора чувствовала себя не в своей тарелке, нервничала и принюхивалась, щурясь россыпью простых глазков.
Я вспомнил, что писал Салливан, точнее, я, а еще точнее — мы с ним: ядовита, пулями не возьмешь, иглометом тоже, бегает быстрее гепарда, при малейшем признаке опасности для себя старается первым делом ужалить, но первая на более крупное зверье не нападет, сначала предупредит.
Единственный выход — не тревожить, осторожно пройти мимо, желательно в тяжелой экзоброне и с гранатометом наперевес, так, на всякий случай. Ни того, ни другого я у себя не наблюдал, но интуиция не давала мне покоя, что-то со скорпикорой было не так.
Инсектоиды Шестого мира, как я понял из посыпавшихся градом статей по мере того, как ученые получали сведения с новой планеты, существа, в чем-то по поведению схожие с нашими скорпионами или пауками. Те тоже не будут нападать просто так, но если их напугать или разозлить — мы получим мечущееся во все стороны со скоростью взбесившейся молекулы многоногое ядовитое создание, которое будет жалить все вокруг до последней капли яда, пока не успокоится. Перспектива так себе, понял я, и тут скорпикора меня удивила. Она моргнула! Моргнула? Членистоногое?
Внимательнее приглядевшись, я понял, что вижу грандиозную аферу от матушки —
