Месть трёх поросят - Роньшин Валерий

Глава 23

Скульптор Пипеткин

— Кто-то нас явно опередил, — сказал Димка, задумчиво глядя на пиджак. — Статую забрал, а пиджачок оставил.

— Не оставил, а скорей всего — забыл, — уточнил Дураков. — Когда «золотую бабу» из тайника вытаскивал.

— Верно, Федька, — кивнул Молодцов и перевел взгляд с пиджака на Дардыкину. — Лиза, а Рябчиков давно в этом флигеле живет?

— Второй год.

— А что здесь раньше было?

— Комнаты для приезжих. Как и в основном здании. А затем флигель переоборудовали под служебное жилье для директора охотхозяйства.

— Так я и думал. Выходит, какой-то приезжий охотник случайно обнаружил ход в тайник.

Синичкина хихикнула:

— Вот, наверное, обалдел-то, когда золотую статую увидел.

— Еще бы не обалдеть, — хмыкнул Дураков. — Столько золота. Как он еще брюки вместе с пиджаком в тайнике не забыл.

Все засмеялись. А Димка сказал:

— Да уж, неплохо поохотился мужик.

— Мне кажется, это был не охотник, — покачала головой Лиза Дардыкина. — Разве охотники приезжают на охоту в белых пиджаках?

Молодцов встрепенулся:

— Точно! Как это мне самому в голову не пришло… — Тут он опять встрепенулся, верней, уже спохватился: — А что ж мы пиджак-то не осмотрели?! Вдруг в кармане паспорт с пропиской!

И Димка начал шарить по карманам.

И сразу же обнаружил… нет, не паспорт с пропиской (это было бы слишком просто), а газету.

— «Старокозельские ведомости», — прочел Молодцов название и, посмотрев на дату, добавил: — Газетка трехлетней давности.

— А это что такое? — Дураков обратил внимание на крохотную заметочку, которая была обведена выцветшими чернилами; рядом с ней стояли три восклицательных знака, тоже чернильных.

В заметке говорилось:

«Сегодня в 15.00. в городском музее изобразительных искусств состоится открытие персональной выставки скульптора П. П. Пипеткина.

Панкрат Панкратович живет и работает в нашем городе. На выставке представлены как старые работы скульптора, так и совсем новые.

Вход свободный».

Димка возбужденно заходил по комнате.

— Кое-что начинает проясняться. Видимо, пиджак принадлежал этому Пипеткину. Не зря же он заметку обвел, да еще три восклицательных знака поставил.

— А может, это его родственник сделал, — сказала Синичкина.

— Или друг, — добавила Дардыкина.

— Возможно, — согласился с ними Молодцов. — Но в любом случае, это уже ниточка.

Дима снова почувствовал себя на коне. Следствие продолжается! Надо ехать в Старокозельск и разузнать там насчет скульптора Пипеткина. А также очертить круг его друзей и родственников.

Все это Молодцов высказал вслух.

— Ну так едем, Димыч! — воскликнул Дураков.

— Едем!

— Подождите, мальчики, — с тревогой сказала Лиза — А вдруг сейчас сюда бандиты явятся?

— Не явятся, — заверил ее Федька. — Они за сто лет не догадаются, где тайник.

— А если все же догадаются? — забеспокоилась и Элька. — Они ведь Лизу и убить могут.

— Вообще-то могут, — признал Молодцов.

— Ой, мамочка, я боюсь! — испугалась Дардыкина.

— Ладненько, — на ходу переиграл Димка. — Вы тогда поезжайте в Старокозельск, — сказал он Федьке с Элькой. — А я Лизу останусь охранять.

— А что ты, Димыч, против них сделаешь? — пожал плечами Дураков. — У них наверняка «пушки». А ты из чего будешь стрелять? Из пальца?

— Почему из пальца? — вмешалась Лиза. — У дяди Васи — пять охотничьих ружей и куча патронов… Только я не понимаю, мальчики, к чему весь этот сыр-бор? Нужно просто вызвать милицию. И пусть они арестуют преступников.

Молодцов скептически скривил губы.

— Ну возьмет милиция Таракана с Мухомором. Толку-то. Главарь же — Ногососов. Надо вначале на него выйти, а уж потом в ментовку сообщать. Верно, Федька?

— Верно, Димыч. — Дураков встал. — Ну, мы погнали в Старокозельск.

— Так сегодня ж автобусы не ходят, — вспомнила Дардыкина. — У водителей опять забастовка.

— Фигня! На попутках доберемся.

— Зачем на попутках, — сказала Элька. — Мой дедушка конюхом работает. Он нам даст лошадей. Ты умеешь ездить верхом, Федя?

— Конечно, умею!

Еще бы Дуракову не уметь, если он все свои четырнадцать лет в деревне прожил.

— А ты сама-то умеешь? — спросил Молодцов у Синичкиной.

— Я в Москве в конно-спортивной школе занимаюсь, — не без хвастовства заявила Элька.

— Тогда по коням! — воскликнул Федька.

Глава 14

Золотая девушка

Дедушка, естественно, не отказал любимой внучке. И предоставил ребятам двух резвых жеребцов: Орлика и Гаврика.

Элька с Федькой вскочили на коней и помчались во весь опор в Старокозельск. Спустя час они галопом влетели в город.

У музея Дураков и Синичкина спешились.

— Напои лошадей, Эля. — Федька указал на маленький фонтанчик в виде чаши, из которой во все стороны вытекала вода. — А я пойду с музейщиками потолкую.

И он вошел в музей. Здесь, разумеется, все было по-прежнему: висели на стенах картины, дремали на стульях старушки-смотрительницы… Дураков начал расспрашивать старушек про Пипеткина. Но те ничего толком сказать не могли. Да, был такой скульптор. Да, устраивались в музее его выставки.

— Ну а где он сейчас? — допытывался Федька.

Старушки-смотрительницы, все как одна, пожимали плечами и разводили руками:

— А бог его знает…

Пришлось Дуракову идти к директору. Директор оказался коротышкой с огромной лысиной.

— Здрасте, — широко улыбнулся ему Федька.

— Тебе чего, парень? — сухо спросил директор.

Дураков стал было объяснять, но коротышка перебил:

— Здесь музей, а не справочное бюро.

— Но, может, вы знаете…

— Я ничего не знаю.

— Но, может, у вас есть…

— У меня ничего нет.

Вот и весь разговор. Федька вышел из музея красный как рак и злой как черт.

— Ну, лысый козел! — с выражением сказал он Эльке.

— Кто? — не поняла Синичкина.

— Да директор этот вшивый! — Федька махнул рукой, в сторону музея.

Элька захихикала.

— Если он лысый, то как он может быть вшивым?

— Смех смехом, — сказал Дураков, — но я так ничего и не узнал про Пипеткина.

— Не волнуйся, Федя, я сейчас все узнаю, — с загадочной улыбкой произнесла Синичкина.

— Ни фига ты не узнаешь. Если меня директор отшил, то тебя он тем более отошьет.

— Посмотрим, посмотрим, — с той же загадочной улыбочкой ответила Элька.

Она вынула из кармана Зеркальце, взглянула на себя с одной стороны, с другой стороны и грациозной походкой направилась к музею, бросив Дуракову на ходу:

— Присматривай за лошадьми, Федор. Федька только рот раскрыл от удивления.

А рядом с ним, тоже раскрыв свои лошадиные рты, стояли Орлик с Гавриком.

Не прошло и десяти минут, как Синичкина уже вышла из музея. И не одна. За ней вприпрыжку бежал коротышка-директор, говоря льстивым голосом:

— Вы к нам еще зайдете, Элеонорочка?

— Возмо-о-жно, — с томным видом отвечала Элька.

Директор, поцеловав на прощание Элькину ручку, вернулся в музей, а Синичкина подошла к Дуракову.

— Картонный переулок, двенадцать, квартира пятнадцать, — сообщила она.

— Чего? — не врубился Федька.

— Адрес Пипеткина, — пояснила Элька. — Это здесь, неподалеку.

— Зашиби-и-сь, — протянул Дураков. — Как тебе удалось лысого расколоть?

— Это моя маленькая женская тайна, — кокетливо произнесла Синичкина.

— Элька, кончай понты кидать, — попросту сказал ей Федька. — Выкладывай.

— Ну хорошо. Я ему всего-навсего разочек улыбнулась.

— Так и я ему улыбался.

— То ты, Федя, а то я. Большая разница.

— Ладно, — буркнул Дураков, — рулим к Пипеткину.

Ребята вскочили в седла и бешеным аллюром помчались в сторону Картонного переулка.

Скульптор Пипеткин жил в обшарпанной пятиэтажке. На лестнице пахло тухлой капустой. Дверь долго не открывали.