О русском воровстве, особом пути и долготерпении - Владимир Мединский

Но в России, при всей ее нелюбви к интендантам, не было случая, чтобы солдаты пошли в бой вовсе разутыми, без сапог или были лишены пропитания.

А в Европе бывало, и не раз. Вот вам маленький пример из жизни известного человека.

Знаменитый военный инженер, военачальник, классик фортификации, маршал Франции Вобан прожил жизнь военного человека. Он построил новых 33 крепости и усовершенствовал до 300 старых, участвовал в 53 осадах и 104 стычках и сражениях, принудил капитулировать множество вражеских «неприступных» крепостей. В 1677 году был назначен руководителем всех инженерных работ Франции. За пять лет разработал систему укреплений границ и окружил королевство кольцом укреплений.

Но в конце жизни Вобан навлек на себя неудовольствие короля и даже был уволен со службы. Дело в том, что он издал книгу «La dime royale» («Десятина короля»). В ней Вобан красноречиво описывает бедность народа, бедственное состояние армии, казнокрадство и стяжательство… по сути дела, всех. К сожалению, на русский язык книга не переведена, но многие куски из нее можно найти в труде экономиста XIX века Бржевского.[91]

Не менее мрачный колорит повального воровства присутствует в книгах Монтескье или Дидро. Право же, стоит почитать тем, кто любит порассуждать о пользе протестантской этики и генетической предрасположенности русских к воровству и мздоимству.[92]

Если что-то строилось, присваивались суммы, порой превышавшие в два, в три раза расходы на реальное строительство. Скажем, строительство Большого Версальского дворца обошлось в 25 725 836 ливров.[93]

По мнению историков, строительство велось очень экономно, потому что экономили на всем, все пересчитывали, все заказы шли по конкурсу, - поэтому украли необычайно мало - не более половины отпущенных казной средств.

Версаль, кстати, «построен на костях» гораздо в большей степени, чем наш Санкт-Петербург: на его строительстве умерло до 6 тысяч человек - от скверной пищи, дурной воды, отсутствия медицинской помощи. Зато придворные, распределявшие заказы, и получившие их подрядчики не бедствовали. Увы, увы, об этом вы никогда не прочитаете ни во французских школьных учебниках, ни в путеводителях по версальским дворцам. В отличие от нас, легкомысленные французы не выставляют напоказ всем и вся не самые веселые страницы своей истории.

Кстати, еще пару слов о солнечной Франции. Как-то генерального контролера французского министерства финансов Калонна спросили: «Как вы решились взять на себя управление королевскими финансами, когда вы и свои личные дела совсем расстроили»? Тот ответил не без юмора: «Потому-то я и взялся заведовать королевскими финансами, что личные мои финансы уж очень оказались расстроены».[94]

Шарль Морис Талейран. Абсолютный чемпион мира, Европы и Олимпийских игр по количеству и качеству переходов из одного политического лагеря в другой. Итак, вкратце: дворянин-роялист, священник, ярый депутат-республиканец, бонапартист, глава дипломатии Наполеона, тайный агент Александра I, опять монархист, один из тех, кто привел на трон Бурбонов… Его самое знаменитое изречение: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка»

Что называется - коротко и ясно.

Но воплощением, своего рода идеальной моделью «экономического человека» при должности стал Шарль-Морис Талейран.

«Это человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужна грязь и нужны деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он бы продал свою душу, - и он при этом был бы прав, ибо променял бы навозную кучу на золото», - так отзывался о нем за два года до революции, в 1787 году, Мирабо.

«Талейран предал и продал сначала католическую церковь в пользу революции, потом революцию в пользу Наполеона, потом Наполеона в пользу Александра I, потом Александра I в пользу Меттерниха и Кэстльри; способствовал больше всех реставрации Бурбонов, изменив Наполеону, а после их свержения помогал больше всех скорейшему признанию „короля баррикад“ Луи-Филиппа английским правительством и остальной Европой, и так далее без конца. Вся его жизнь была нескончаемым рядом измен и предательств, и эти деяния были связаны с такими грандиозными историческими событиями, происходили на такой открытой мировой арене, объяснялись всегда (без исключений) до такой степени явно своекорыстными мотивами и сопровождались так непосредственно материальными выгодами для него лично, что при своем колоссальном уме Талейран никогда и не рассчитывал, что простым, обыденным и общепринятым, так сказать, лицемерием он может кого-нибудь в самом деле надолго обмануть уже после совершения того или иного своего акта».[95]

Историй про Талейрана можно рассказать много. Вот одна из самых красочных: «В 1798 году произошла следующая неприятная история. В Париже (еще с осени 1797 г.) сидели специальные американские уполномоченные, прибывшие для исходатайствования законно причитающихся американским судовладельцам денежных сумм. Талейран тянул дело, подсылая своих агентов, которые, объясняясь по-английски, заявили туго соображавшим американцам, что министр хотел бы предварительно получить от них „сладенькое“, the sweetness, так они перевели „les douceurs“. Сладенькое потребовалось в таких несоответственно огромных размерах, что терпение американское лопнуло. Не только делегаты обратились с формальной жалобой к президенту Соединенных Штатов, своему прямому начальнику, но и сам президент Адамс (в послании к конгрессу) повторил эти обвинения. Американские представители укоризненно вспомнили по этому случаю недавнюю эмиграцию Талейрана: „Этот человек, по отношению к которому мы проявили самое благожелательное гостеприимство, он и есть тот министр французского правительства, к которому мы явились, прося только справедливости. И этот неблагодарный наш гость, этот епископ, отрекшийся от своего Бога, не поколебался вымогать у нас пятьдесят тысяч фунтов стерлингов на сладенькое, the sweetness, пятьдесят тысяч фунтов стерлингов на удовлетворение своих пороков“. Скандал получился неимоверный. Все это было напечатано. Талейран ответил, небрежно и свысока, сославшись на каких-то неведомых обманщиков и на „неопытность“ американских уполномоченных. Затем поспешил удовлетворить их требования, уже махнув рукою на „сладенькое“. Но эти неприятности у него были только с такими дикарями от Миссисипи и Скалистых гор. Европейцы были гораздо терпеливее и избегали скандалов. Да и положение их было опаснее: их не охранял Атлантический океан».[96] Вот так.

Как говорят вышеупомянутые американцы, «без комментариев».

Как канцлер Бестужев оказался «продажным»

Чтоб ты жил на одну зарплату!

Сколько раз всем, кто интересуется русской историей или просто любит исторические романы, приходилось читать о том, что знаменитый канцлер и генерал-фельдмаршал времен Елизаветы Алексей Петрович Бестужев-Рюмин был бесстыжим мздоимцем: сначала брал деньги у англичан, потом был подкуплен Фридрихом Прусским. Фигурируют и конкретные суммы: якобы официального жалованья получал Бестужев 7 тысяч рублей, а пенсион от англичан - 12 тысяч.

Грустно это… Потому что получается - прошло двести лет, а для нас все еще живы сплетни, распространяемые агентами врага России, прусского короля Фридриха…

Так вот: Бестужев последовательно выступал за оборонительный и торговый союз с Англией. В конце концов, в 1742 году был подписан англо-русский договор о признании за Елизаветой императорского титула, о взаимной поддержке в случае войны и о возобновлении торгового соглашения на 15 лет. Для Англии это был исключительно выгодный договор. В ходе переговоров посланник Вейч просил у английского правительства короля Георга «осязательных доказательств милостивого расположения Его Величества». Король предложил братьям Алексею и Михаилу Бестужевым пенсии из английской казны. Были они по 12 тысяч рублей или меньше или больше, я не знаю.

А. П. Бестужев-Рюмин. Канцлер Бестужев - честный человек. Помните, Чубайс говорил: «Кох - честный человек»? От честности Бестужева Чубайс вообще пришел бы в смятение

Замечу, таковы были дипломатические обычаи в XVIII веке: при заключении трактатов, при мирных переговорах участников этих дел всегда одаривали заинтересованные стороны.

Но вот что выясняется: Вейч получил деньги от королевского правительства. Но Бестужев-то их НЕ получил! Его дружба с англичанами и постоянная поддержка их политики в Петербурге создавались исключительно сознанием выгод России.

Так простите, кто здесь вор-то? Алексей Бестужев? Или Вейч?

А о Фридрихе Прусском… У этого короля была самая лучшая в тогдашней Европе разведка. Действовала она несколько прямолинейно, но эффективно: покупала услуги всех необходимых лиц. Сам Фридрих лично составил подробнейшие инструкции для своих вербовщиков и уверял, что ни при одном дворе европейских монархов никогда не сталкивался с неподкупностью. Шпионов своих методичный Фридрих делил на 4 категории: 1) мелкие доносчики из простонародья; 2) профессиональные шпионы, в том числе двойные и тройные агенты; 3) подкупленные царедворцы и чиновники; 4) запуганные люди, ставшие шпионами поневоле: потому, что их близкие взяты в заложники или их шантажируют.[97]