Жажда приключений - Донна Стерлинг

— Хорошо, что вы не заказали на завтрак икру и сливочный сыр.

Она прищурилась:

— Я заказала бы, но не увидела их в меню.

Ему пришлось шлепнуть себя по щеке, чтобы сдержать ухмылку. Неужели она действительно не понимала? Он не мог не испытывать боли от обиды, что ее образ жизни сделал ее недосягаемой для него. Более холодным тоном он осведомился:

— Вам хочется еще чего-нибудь?

— Грибов и фаршированных омаров, я думаю. Мой повар отлично их готовит. — Клер замолчала и, когда он повернулся лицом к морскому бризу, положила руку на его локоть. Невольно он напрягся. Он не был уверен, что сможет выдержать ее прикосновение. — Я даже не знаю твоего полного имени, — сказала она странным умоляющим шепотом.

— Тайс. Тайс Уокер.

Она убрала руку и нежно повторила:

— Тайс.

Он расправил плечи, вздохнул и выругался про себя. Он мог поклясться, что она прячет его имя в своем сердце для того, чтобы наслаждаться им позже. С каких это пор он стал такого высокого мнения о себе? Он должен был положить конец этому безумию.

— Мое предложение все еще остается в силе. Я отвезу вас, куда бы вы ни пожелали.

Взгляд ее фиолетово-синих глаз стал еще более обеспокоенным.

— Спасибо. На ближайший вокзал, я полагаю.

Она повернулась, чтобы направиться к машине.

— Вам не нужно ехать на поезде, — сказал он ей вслед. — Я сказал, что отвезу вас.

— Даже если я захочу пересечь всю страну? — через плечо спросила Клер. Ее кудри ярко вспыхнули, раздуваемые ветром с моря.

— Да.

Она остановилась и повернулась так быстро, что он почти столкнулся с ней.

— Почему? — спросила она.

— Если вы забыли, я был нанят, чтобы возить и защищать вас. — Еще одна ложь — он был нанят, чтобы сообщать о ней. Но в случае необходимости он защитил бы ее ценой собственной жизни.

— Это было до того, как ты узнал, кто я.

— Какая разница?

— Большая. Для меня по крайней мере. — Она изучала его лицо с таким вниманием, будто хотела узнать все секреты, которые он прятал от нее. — Могу я доверять тебе, Тайс?

Обращение по имени удивило и согрело его, а сомнение в доверии привело к раздражению.

— Странный вопрос.

— Это серьезный вопрос. Могу ли я верить, что ты сохранишь в секрете мое местонахождение и мои личные дела?

Глубокое разочарование закипело внутри него. Такого обещания он дать не мог.

— Если я скажу, что вы можете доверять мне, значит ли это, что вы действительно можете? Это как спросить человека, честен ли он. Даже если он нечестен, он все равно скажет, что честен. Какой толк, если я упаду на колени и поклянусь на сотне Библий, что мне можно доверять?

— Если ты скажешь, что тебе можно доверять, произнесла она таким тоном, будто только что пришла к важному заключению, — я имею в виду, что можно доверять вот тебе, Тайсу Уокеру, тогда я буду тебе доверять.

Губы Тайса сжались, и гнев, которому он не давал выхода, заставил его ощутить физическую боль. Она слишком верила словам, чтобы это пошло ей во благо.

— А если я не скажу?

Ее золотые брови сошлись вместе. Тайс скрипнул зубами и сжал их. Их взгляды сошлись в поединке, причины которого ни один из них не понимал. Клер отступила первой, но одержала победу, просто сказав:

— Все равно я буду тебе доверять.

Она повернулась и с трудом пошла к машине. А он никак не смог сдвинуться с места, чувствуя себя оглушенным, как от удара по голове.

Вертолет — это было гениально. Любой человек на берегу принял бы его за туристический вертолет для отдыхающих. Даже сейчас еще один вертолет висел в воздухе в нескольких милях от них к западу, и над берегом летали маленькие самолеты с рекламными транспарантами. Нельзя было и мечтать о лучшей маскировке.

Летчика, однако, нужно было бы заменить. Дважды он портил прекрасный снимок своим неустойчивым полетом.

— Держи эту штуку ровно, понял? — Хэтти приходилось перекрикивать рев ветра и треск винта. Затем она повернулась к лысеющему фотографу с округлым животиком, который нацелил фотоаппарат через открытую дверь. — Увеличь их изображение, Сэм.

Он отщелкал несколько кадров Т. К. и Принцессы Ароматов, стоящих на дюне.

Хэтти улыбнулась, очень довольная. Ловкач Сэм был единственным фотографом, на счет которого она могла быть уверена, что он будет держать язык за зубами. Она пообещала ему хорошее вознаграждение и акции ее бульварной газеты. Она могла бы даже послать его за этой сенсацией одного и не привлекать Т.К., но Сэм в то время был в запое.

В день, когда она наняла Т.К. выследить Валентину, она влила целую кастрюлю куриного бульона в горло Сэма и насильно накормила его аспирином. Теперь его здорово тошнило, и Хэтти опасалась неприятных последствий. К счастью, до сих пор этого не случилось. Но если этот летчик не удержит проклятый вертолет, желудок Сэма не даст им сделать хороший снимок.

— О, черт побери, они уезжают. — Она нервно сунула сигарету в рот.

— Подумаешь, большое дело, — хрипло прокаркал Сэм. Его лицо позеленело. Он тяжело упал на сиденье и положил фотоаппарат с телеобъективом рядом с собой. — У нас и без того много снято. Вышло что-нибудь на пленке, которая была в кассете из солнечных очков Т.К.?

— Вышло замечательно. Впрочем, ничего особенно горячего. — Хэтти зажгла сигарету. — Эй, внимание, Франки! — крикнула она пилоту. — Следуй за той машиной.

— Думаешь, Т.К. будет еще снимать? — спросил Сэм.

— Кто его знает? Я вложила новую кассету, но он становится обидчив, когда речь заходит о том, чтобы фотографировать ее. Не спрашивай меня почему. Помнишь, он сломал телеобъектив перед ее первым балом?

— Да. — Сэм произнес несколько цветистых проклятий. — Я мог сделать несколько больших снимков для обложки.

— Именно поэтому я забрала кассету из солнечных очков вчера вечером, когда представилась такая возможность. Я подумала, глядя на них на танцплощадке, что ее фотографий мне не видать. Могу поспорить, он сохранил бы их для себя.

— Это бы не имело значения. Я сам сделал великолепные снимки после того, как ты ушла. — Усмешка на его лице с двойным подбородком была такой, какую Хэтти любила, — такой, которая означала, что им подфартило. — Ты с ума сойдешь, когда их увидишь. — Сэм усмехнулся и покачал головой. — Этот Т.К. везучий ублюдок.

— Эй! — Хэтти нанесла ему удар слева в грудь, вызвав у него судорожный кашель. — Не смей говорить так о моем малыше.

— О, прости. Я не хотел быть грубым. Между прочим… — Выражение, которое появилось на толстом лице Сэма теперь, заставило волоски на руках Хэтти встать дыбом. Алчность. Она не ожидала так скоро увидеть это на лице Сэма. Разве она не обещала ему достаточно, чтобы купить его верность? — Мне предложили за эти снимки вдвое больше, чем ты согласилась заплатить. Даже вместе с акциями твоей газеты.