Metropolis - Иван Николаевич Силкин

я расходный материал. Вон, посмотри, идет парнишка, не помню, как его зовут, так же, как и ты, пришел с образованием, но нежелание развиваться оставило его тут и превратило в таких, как вон тот алкаш, который каждый день выпивает по чекушке, бедная его печень. А вон идет еще персонаж, наркоман бывший, только стройка спасла его – это я к тому, что есть и положительные истории. Но больше отрицательных. Да, люди идут иногда сюда, так как некуда идти, в том числе, и жить негде, либо приезжают гастарбайтеры с других стран, так как стройка – это пристанище нелегальных мигрантов, которым много платить не надо, и они тут работают целыми семьями, я, конечно, не всех сюда приплетаю, но, часто, так сложилось, что тут работают люди, у которых что-то случилось и им некуда идти. Имеются в виду бывшие зеки, наркоманы и залётные, как вы, которым надо временно поработать», – грубо и жестко говорил дед все это Георгию, что ему на мгновенье показалось, что дед в нем рассмотрел конкурента.

«Хорошо, я согласен, что тут разный контингент, но жить то надо на что-то, а других альтернатив не появилось, на данный момент. Я с Вами согласен, что с моим образованием тут делать нечего, но временно я тут могу поработать, для поддержания штанов? Да?», – спросил он деда, пытаясь немного остановить его напор, на что тот ответил мягко, как никогда еще в этом разговоре не отвечал: «Да, можешь, но я бы тут, на твоем месте, долго не засиживался, иначе будешь, как остальные». Георгий ничего не стал отвечать ему, так как ему показалось, что дед очень однобоко смотрит на все и примеряет на себе. «Да, он был в во многом прав, но не в праве указывать как мне быть и осуждать мой или чей-то выбор», – подумал наш герой.

Через десять минут к нему подошли Карл с Алексеем, и, смотря, как уходит дед, Карл сказал: «Да, у деда иногда мозги текут, не обращай внимания. Он хоть и иногда говорит правильные вещи, но не вдается в подробности каждого и осуждает. Его даже начальник не трогает, считает немного сумасшедшим, поэтому и не увольняет, а так он много кому втирает, как и тебе, всякую дичь». «Да все хорошо, по нему можно было понять, что с ним что-то не то, даже взгляд исподлобья немного, смахивает на психически неуравновешенного человека. Постоянное раздражение в голосе слышно было в его речи, не считая повышенного тона разговора из-за пустяка, который, как мне показалось, он принял в штыки. Я даже подумал, в один момент, что он может проявить акт агрессии ко мне или накинуться с кулаками, из-за моих тезисов, которые ему не понравились», говорил Георгий, умывая лицо и руки после работы. Рядом стоял Алексей и смеялся над всем этим: «Да оставьте вы старика в покое, подумаешь, немного с прибабахами, с кем не бывает, он тут уже лет пять работает без выходных, вот и поехала немного крыша».

Вечером того же дня, они, как обычно, сидели у своего вагончика, разговаривали и отмечали рождение дочери одного из их коллег. Георгий отдыхал в импровизированном кресле, сделанном из подручных средств, смотрел на все и анализировал каждое сказанное слово его коллег, кто чем жил, о чем мечтает, куда стремится сейчас, как попал сюда. И у каждого была своя история, полностью отличающаяся от предыдущей, и что самое поразительное во всем этом, так это то, что все тут друг друга уважали и стояли на равных, чего нет в обычной жизни. Стройка, как бы я к ней плохо не относился, уравнивала шансы всех сюда приходящих и ставила в одни рамки каждого, неважно, кем ты был, и какое у тебя прошлое, как и социальный статус. С твоими внешними данными, тут у тебя такие же права, как и у твоего соседа, жалко, что за воротами стройки нет такого равенства, нет уважения прав и свобод других людей. Да, соглашусь, не везде так как тут, но тут они, худо-бедно, соблюдаются, по крайней мере, Георгию так показалось в тот вечер и всю оставшуюся смену.

По прошествии двух недель с начала смены, произошел расчет, как и было прописано в договоре, все пришло на банковскую карточку до копейки, и он перевел часть средств работодателю, как они договаривались. Конечно, было не приятно от этого и это давало свой особый осадок, но Георгий успокаивал себя тем, что земля круглая и каждый получит и получает ровно столько, сколько ему нужно на данный момент времени. Главное правило, которое он вынес с этой стройки, это то, что она меняет тебя и приближает к людям, которых кто-то мог считать социально отдаленными или ущербными. Но там ты стоишь с ними в один ряд, и не важен твой социальный статус, цвет кожи или страна происхождения – ты остаешься человеком, а если кто-то не хочет жить по-человечески и работать на равных, то таких быстро убирали оттуда свои же люди, те, кто их и позвал сюда, и не давал разрушить сформировавшийся микроклимат.

История четвертая: «Директор»

Двери офисного здания, как обычно, распахнулись в пол седьмого утра, стоявшие сонные охранники встречали первых работников, как обычно. Те, которые проходят через турникеты, здоровались с ними, кого-то лично знали, а с кем-то на автомате здоровались. К восьми часам пошла первая волна работников, которые проходят по полупустым коридорам в свои пустые офисы, так сказать, проходят стандартный обряд, вторая волна – это работники, которые с девяти часов работают, и до победного. И есть третья волна, но, как чаще ее называют, «сони», – это все лица, которые проспали или едут, как правило, со встречи или на встречу.

Ровно к девяти сорока, на свою работу приходил простой менеджер, который очень не любил свое место работы, а, больше всего, начальника, который, по его мнению, не правильно всем управлял, а сам менеджер пытался уволиться несколько лет, но привязанность к коллективу не давала этого сделать. Наш менеджер был выпускником одного из филиала столичного института, но, как правило города показывает, не важно какое у тебя образование, важно, какие у тебя связи, отсюда и твое место на работу будет зависеть, и это жутко бесило его.

Придя на свое рабочее место, он, как обычно, по пути, через столовую, делал себе кофе, здоровался со всеми, и садился за бумажную работу, от которой, наверно, ему никогда не избавиться, в