Metropolis - Иван Николаевич Силкин

год, продал свою любимую ласточку, и остался еще должен, так как моя машина не покрыла основной долг. Вот и выплачиваю сейчас остатки после выхода», – говорил он, смотря в чистое небо и звезды, которые редко видно в городах. «А кто возьмет на работу сидевшего мужика? Мало кто берет, если только через знакомых, да и не всегда прокатывает, везде, куда меня пытались устроить, я не проходил проверку безопасности из-за судимости. И так, около полугода скитания и подработки в такси, я попал на стройку, куда таким, как я, и дорога. Таких тут, в бригаде у нас, человек пять или шесть, точно не помню. Пришел, как и ты, разнорабочим, после научился варить, и сейчас стал немного выше к начальству, дальше, если так пойдет, буду, возможно, начальником сварочный бригады, только вот вино мне не дает покоя, надо заканчивать пить, так как до хорошего оно не доводит», – закончил он свою длинную реплику и замолчал, усевшись на стуле и закрыв глаза, пытаясь уснуть на свежем воздухе. Юноша, тем временем, попрощался с Георгием и направился к себе. Георгий посмотрел на Карла, понял, что тот уже спит и пошел тоже спать, так как Алексей спал уже давно, положив книгу на грудь.

Под утро, часа в четыре, вернулся Карл и лег спать на свою кровать, а еще через пару часов проснулся Алексей и начал готовиться к очередному рабочему дню, который сулил продолжение вчерашних работ и намеченного плана. К восьми часам все были на разнарядке, где к ним присоединился юноша, а вот как раз Карл пошел в другое место работать, его снова забрал начальник бригады. В тот день, на улице стояла очень жаркая погода, где не было возможности спрятаться от палящего солнца во время работы. Максимум, что получилось сделать, так это растянуть небольшой тент на маленьком участке, когда делали обвязку, иначе обгоришь или получишь солнечный удар. Сюда периодически приходили посидеть отдохнуть их товарищи и само руководство под ним стояло, контролируя рабочий процесс. Как обычно, в двенадцать и в два часа был перекур, во время которого кто-то принимал пищу, кто-то просто отдыхал, а кто-то, как эта троица, просто сидели и травили анекдоты, в хорошем настроении.

К концу рабочего дня, к ним пришел Карл, его, кстати, все знали тут и побаивались, почему-то, либо так показалось Георгию. «Ну что, малой, хочешь научиться варить арматуру и работать со мной? Мне дали добро кого-то обучить, а после обучения меня переведут на другой объект, где я буду смотреть за работами, бригадир распорядился», – бодро говорил он с приподнятым настроением. «Да! Почему нет, попробовать стоит, я не против, так как от прутьев у меня уже руки болят. А что с зарплатой?», – робко юноша спросил его, сбавив тон в голосе. «Ничего не могу сказать, не от меня зависит», – ответил он ему, переводя свой взор на других. «Постой, а почему ни Алексею, ни Георгию не предложишь эту вакансию?», – посчитал нужным спросить его юноша. «Да как, Леху я давно просил, но ему не понравилось, он пробовал, Георгий насколько я знаю, в чертежах хорошо разбирается и технике, со слов Лехи, а вот ты молодой, зрение отличное, руки, надеюсь, не трясутся, как у меня, да и работа не тяжелая, считай, повезло что я тебе предложил», – протягивая открытую пачку сигарет, угостил он всех желающих покурить. «Да иди ты, чего тут думать, поучишься, может понравится, если нет, всегда можно вернуться», – приободрил юношу Алексей. «Хорошо, убедили», – отвечал юноша, докручивая проволоку.

Время шло быстро и на часах было почти восемь часов, начальство, как обычно, в пять часов уехало по своим делам, у работников немного лайтовая работа пошла, кто-то давно уже сидел и ничего не делал, и все, потихоньку, пошли по своим вагончикам, в которых жили. Впереди шел юноша и Карл с Алексеем, позади Георгий шел и разговорил с дедом. Ну, как с дедом, мужчиной пятидесяти семи лет, может, немного постарше. «Отец, вы как сюда попали, работа же не для взрослых?», – уже без особой любезности спросил его Георгий. «Да, как и ты, работал на заводе, пока его не продали, после водителем мусоровоза и так далее. А когда сократили, в силу возраста, стал искать, куда устроиться, но такие, как я, стали разлагающимся организмом, который никому не нужен и на работу устроиться становится очень тяжело. Впервые я это понял, когда мне моя покойная супруга сказала, что надо развиваться, а я все водителем работал, да я всю жизнь с машинами жил, ничего другого не знал», – и тут Георгий его перебил. «Ну, можно же было идти механиком работать». «Ты думаешь, я не работал? Да работал я, только, опять же, года уже не те, да и кто пустит старика работать на современных машинах. Работал на отечественных, а их становится мало, молодежь вся деловая, на иномарках ездит, работы стало меньше и меня попросили. Мне тогда уже было пятьдесят два года, до пенсии долго еще, я курьером пошел работать, но двадцать дел за копеечную зарплату я не успевал делать, ноги больные уже, не такой быстрый я, как раньше был, ну я и пошёл на стройку, где не надо больших творческих навыков, да и платят исправно, не говоря о том, что уважают меня здесь и не увольняют в силу возраста, как моих одногодок. Так что у меня вопрос больше к тебе, сынок, ты что тут забыл со своими друзьями?», – бодро и поставлено говорил дед. «Да я, ну как тебе сказать…», – немного опешил Георгий. «Я временно тут, уволился с работы, надо немного поработать тут, после перейду на другую работу по профессии, а без денег сидеть, сами понимаете, никак нельзя, да и есть обязанности перед родными своими», – ответил он дедушке, закуривая сигарету и попутно протягивая ему. «Вот что я тебе скажу, Георгий. Нечего тут делать, как и всем вам. Да, работники всегда тут нужны, в том числе, и молодые специалисты, а разнорабочие, как ты и я, всегда найдутся, но я вижу, ты не дурак по разговору, небось, образование есть?», – перескочил дед резко на другую тему. «Да, конечно, я конструктор по образованию и инженер-техник», – гордо ответил он ему. «Ну вот, что ты тут забыл, с таким набором знаний? Ты можешь хорошо получать и работать в чистом офисе или заводе, а не тут с уголовниками, разгильдяями и алкоголиками, не считая стариков моего возраста, которых уже никуда не берут, кроме стройки, где