Всемирный следопыт, 1926 № 08 - Морис Ренар

Проехав огромный механический завод б. Любимова, на левом довольно высоком берегу Камы, наконец, видишь и Пермь.

С любопытством глядишь на место ссылки М. Сперанского, А. Герцена, В. Короленко и др.; на место рождения художников Верещагина, Корзухина; на город, где долго жили поэт Мерзляков, писатели Вагнер (Кот-Мурлыка), Решетников, худ. Бронников, изобретатель беспроволочного телеграфа А. Попов и др. крупные русские люди науки, искусства и общественности.

Город хорошо распланирован, имеет прекрасный театр, электростанцию, библиотеки, ряд музеев, университет и политехникум.

Около Перми расположен известный пушечный завод — Пермский или Мотовилиха. Когда пароход подымается выше, идя к следующей пристани Левшино, и проходит мимо Мотовилихи, — весь завод представляется покрытым дымовой завесой, а ночью огненные отблески освещают небо.

Левшино расположено у самого устья реки Чусовой. Река Чусовая является одним из значительных притоков Камы.

За Левшино, пройдя остановку Хохловку, пароход идет мимо великолепных сосновых боров, раскинувшихся до пристани Полазна. Эта пристань обслуживает Полазинский железоделательный завод, известный с начала XVII века и входивший во владение Строгановых.

Полазненским заводом начинается ряд крупнейших заводов, следующих друг за другом вплоть до Усолья. Таковыми являются заводы Добрянский и Софийский, у пристани Добрянка, считающиеся крупнейшими в Прикамьи; Чермозский завод (с 12 мартеновскими печами) у пристани Усть-Косьва; Пожевский и Елизавето-Пожевский железоделательные заводы у пристани Усть-Пожева, и в стороне, на реке Иньва, — Никитский завод.

Здесь турист, интересующийся заводской промышленностью, в достаточной степени знакомится с основным производством Приуралья — с его железоделательными заводами.

Эти сведения пополняются новыми впечатлениями от осмотра и знакомства со знаменитыми соляными промыслами Усолья.

Солеваренный район расположен между Усольем, гор. Дедюхиным и Березниками (пристань на Каме). Соль залегает линзами и пластами до 10 метров мощности в пермско-каменноугольных глинисто-рухляковых отложениях. Для ее добывания буравят скважины до 230 метров глубиной и извлекают соль в виде рассола. В Березниках, кроме солеварен, имеется крупнейший в СССР содовый завод, выпускавший ежегодно до 900.000 пуд. едкого натра и 2.400.000 пудов соды.

В Усольи родился известный строитель Казанского собора А. Воронихин. В пяти часах езды от Усолья расположен каменноугольный бассейн Приуралья, где имеются каменноугольные шахты.

Для знакомства с металлургической промышленностью Урала достаточно проехать до ст. Лысьва, чтобы во всем об'еме обрисовалось значение Уральского бассейна не только для настоящего нашей республики, но и для ее будущего.

Суммируя все количество впечатлений, получаемых от поездки по Каме, разнообразие встречаемых ландшафтов, этнографических и бытовых особенностей, знакомство с добывающей и обрабатывающей промышленностью огромного края, приходится признать, что поездка эта не только дает нам отдых и укрепляет здоровье[10], но и обогащает наши знания.

В этом году Об'единенное Экскурсионное Бюро Наркомпроса организует несколько маршрутов по Уралу. Из них два (№ 10а и № 10б) включают в себя путешествия по Каме: № 10а — от Перми вверх по Каме до Усолья; № 10б — от Перми вверх по Каме до Усолья и на обратном пути от Перми вниз по Каме до слияния с Волгой (и дальше, вверх по Волге, до Нижнего-Новгорода). Продолжительность всего путешествия 14–20 дней.

Подробные сведения об условиях участия в экскурсиях можно получить (лично и почтой) в Об'единенном Экскурсионном Бюро Наркомпроса: Москва, Арбат, Спасо-Песковский пер. д. № 3.

Следопыт среди книг.

В БОЛОТНЫХ ТРЯСИНАХ УРАЛА.

Кругом, сколько они ни шли, болото и болото без конца. Если в те дни по нему еще можно было, хотя и с трудом, итти, то сейчас, после дождей — оно было едва проходимо. И, если дожди продлятся два дня, путешественникам отсюда не выбраться.

Стояла осень, когда здесь, на Урале, такие дожди если зарядят, то на неделю. И этого теперь надо было ожидать.

— Что же с нами станется?.. Как выберемся?.. А ведь здесь, пожалуй, есть еще и зыбуны, трясины! — воскликнул один из путников.

— Сколько хочешь, — ответил другой. — И вы, товарищи, будьте осторожней… Кстати, меня Андрей беспокоит… Ведь уже темно… Где он?

Все невольно посмотрели в сторону болота.

Печальную картину представляло оно в эти осенние сумерки под пеленой дождя, под низко нависшими зловещими тучами.

Сердца у путников невольно сжались от какого-то тоскливого предчувствия.

Вдруг, точно подтверждая, что в этом печальном угрюмом месте возможны страшные случайности и кровавые драмы, глухо донесся издалека выстрел.

Один… другой…

Путники приподнялись.

Третий… четвертый… пятый… под ряд!

Они тревожно переглянулись. Это был условный сигнал, призыв на помощь.

— Бежим!

Одного оставили у костра. Двое других захватив ружья, кинулись бегом в направлении выстрелов.

Быстро темнело. Шел дождь, стирая все звуки… Болото хлюпало и чавкало под ногами, хватая за сапоги. Сердца бежавших колотились и замирали от мрачных предчувствий, от опасений, что придут слишком поздно. Им вспомнилось нападение лося… Может быть, это медведь… Андрей даром не позовет… А вновь не раздавалось больше ни одного выстрела.

Сколько они пробежали так — они не знали. Им это время казалось часами. Сердца бились так сильно, что это мешало бежать. Несколько раз они падали в воду, вскакивали, и снова продолжался безумный бег.

Время от времени они прислушивались, но на болоте раздавался только ровный шум дождя. И чем тише, чем безмолвней было вокруг, тем неожиданней, тем ужасней прогремел вдруг выстрел шагах в двадцати от них. Они вскрикнули от испуга. В сумерках им было видно, где выстрелили. И теперь глаза их искали на поляне лося, медведя, по крайней мере, человека, который стрелял. Андрея, если бы он был там, они бы заметили. Но на ней не было ни одного живого существа, даже ни одного предмета в человеческий рост.

Ужасом, заставившим похолодеть и задрожать с головы до ног, наполнил их в эту минуту новый выстрел на той же поляне. Стуча зубами, они поползли к ней между кочек.

То, что они увидели через несколько минут, пристально всмотревшись в поляну, об'яснило все. Но это было так ужасно, что юноши оцепенели:

На зеленой поляне был Андрей, вернее только голова Андрея с лицом, перекошенным до неузнаваемости, и рука с ружьем.

Трясина затянула его.

— Андрюха! — вскрикнул в ужасе один из прибежавших.

Андрей обернулся на крик, но от этого движения погрузился еще глубже. Несчастный только глухо простонал:

— Спасите!

Надо было иметь железные нервы, чтобы найтись и соображать в эту минуту. Голова работала лихорадочно быстро. Минута промедления грозила ужасной смертью.

Невдалеке росло несколько молодых сосен. Сломать их, связать поясами и бросить Андрею!.. Это было сделано ими лихорадочно быстро.

Несчастный терял последнюю надежду, когда около него очутился этот плот, или вернее мост. Сначала ему удалось освободить из трясины другую руку, потом с помощью товарищей и ремня после нечеловеческих усилий он вылез на мост и на берег. Трясина с трудом и неохотно отдала свою жертву.

Вернулись путешественники к своему ночлегу ночью, потрясенные и утомленные до последней степени.

Повесть Е. Кораблева «Четверо и Крак», где мы находим этот эпизод, содержит живое и интересное описание образовательно-исследовательского путешествия по Уралу четырех юношей в обществе ворона.

Изд. «Земля и Фабрика». Стр. 101. Цена 75 коп.

ОХОТА С ОСТРОГОЙ.

Лес затих, притаился, но чувствуется, он тут, рядом. На носу лодки, на железной «козе» ярко пылает сосновое смолье. Цепко, плотно охватила его липкая тьма.

Захар стоит на коленях, весь напряжение, один острый, пронизывающий взгляд, — в руках крепкая зубастая острога. Неслышно скользят по мертвой воде, умело подгоняемые веслом пастуха Семки. От огня — борода и грудь у Захара багровые, пышущие; тогда приближаются к берегу, деревья выплывают из мрака тоже красные, напряженные.

По сторонам тяжко дышет, хлюпает невидимая топь. Под огнем медленно движется дно озера словно блюдо, покрытое стеклом: видно каждый камешек, каждую водоросль.

Застыли рыбы, иные разлеглись на дне, иные чуть ли не у самой поверхности поблескивают холодным металлическим блеском. Не слышат они бесшумного хода лодки.

Стоят язи, красноперки, у камня пошевеливает тонким усом налим. У колеблющихся словно живых водорослей вытянулась щука, прямая, длинная, с острым носом, как стрела.